полез! Черт с ней, пусть бы гуляла! Ну, узнаешь ты правду, увидишь ее
хахаля, и что? Разведешься. Так ты и так можешь развестись, раз перестал ей
доверять. Не пойму я тебя, мужик, честное слово!
помогал. Чего ты ко мне пристаешь? Может, я ее люблю? Врубаешься? Люблю!
Остальное не твоего ума дело.
Когда поднимать-то?
благоверной прийти? - подумал крановщик. - Странный какой-то мужик.
Расстроенный вконец. Правда, я бы, наверное, тоже не очень радовался сооруди
моя жинка на моей макушке рога. Может, я еще чего хуже учудил. Может, он и
не так глупо поступает желая собственными глазами увидеть измену своей
супруги. По крайней мере не будет мучиться сомнениями. Ему в облегчение, и
мне в прибыток. За такие деньги я бы его куда хошь поднял, хоть прямиком на
небо".
то увидишь!
подзорную трубу. По легенде он выслеживал собственную стервозницу-жену, а
окна ее полюбовника можно было рассмотреть только отсюда, со стройки, с
высоты седьмого этажа.
всей его длине разноцветными метками, другой конец которого был закреплен на
земле. На высоте восемнадцать с половиной метров он махнул рукой. Крановщик
застопорил ход.
прикрылся сверху, практически слившись с серым бетоном плиты.
ни одного облачка".
галантерейном магазине, "дипломат" и вытащил несколько разрозненных по
отдельности очень невеликих деталей. Одной из этих деталей было дуло,
другими - ложа и приклад. Ценность данной марки оружия заключалась в том,
что для его сборки не нужны были дополнительные инструменты. Дуло зашло и
щелчком зафиксировалось в отверстии в ложе, приклад встал в пазы с другой
стороны, сверху мертво сел оптический прицел. Прикручивать пришлось только
набалдашник глушителя. Получилась компактная, усиленного боя винтовка.
неподвижностью незнакомца на плите крановщик.
накидки и, тщательно прицелившись, нажал курок.
богатые квартиры. Может, он домушник?" - подумал крановщик. И это было
последнее, о чем он подумал. Вылущенная с расстояния двадцать метров пуля
раскроила ему череп. Разбрызгав по стеклам кровь и мозг, крановщик откинулся
на спинку кресла.
обезображенном лице, крановщика от опасного свидетеля. Он просто обеспечивал
фиксацию площадки на требуемой высоте. Он не мог позволить какому-то
постороннему человеку держать руки на рычагах управления механизмом, от
режима работы которого столько зависело. Смещение плиты вверх-вниз или
вправо-влево паже на сантиметры могло свести на нет все его немалые усилия.
Теперь стрела крана застыла в единственно устраивавшем его положении. Теперь
ее не мог сдвинуть никто.
спокойно. Суета милиции и Безопасности осталась где-то там, на соседних, не
просматриваемых отсюда улицах. Здесь было тихо, как в кладбищенском склепе.
Да и кому придет в голову нести охрану там, где ни с одной возможной точки,
ни с одного здания, ни даже с верхушки строительного крана невозможно
рассмотреть ни единого сантиметра мостовой, по которой должен прокатить
президентский кортеж! Зачем быть там, откуда ничего не видно, кроме
сплошного частокола крыш и стен других, стоящих на пути к центральной
магистрали жилых и строящихся домов. Зачем пасти тупиковые направления,
когда дай Бог управиться с потенциально опасными?
и на этот кран никто не обратил никакого внимания.
обычно, с максимально возможной скоростью. Правительственные машины тихо не
ездят. Это противоречит правилам безопасности. Правительственные машины идут
с раз и навсегда установленной крейсерской скоростью, считающейся наиболее
неудобной для поджидающих их диверсантов. Останавливаться они не имеют
права, что бы ни случилось. Их водители не умеют тормозить инстинктивно, но
только сознательно. Они не нажмут педаль тормоза, неожиданно различив перед
радиатором случайную собаку или зазевавшегося пешехода. Они проедут дальше.
Иначе они не умеют. Иначе они не имеют права. Водителя, который не научен
проезжать сквозь людей, в спецгараже, обслуживающем членов правительства,
держать просто не будут. Такие водители потенциально опасны.
вставших поперек дороги машин. Наоборот, вдавит акселератор в пол, разгоняя
многотонный "ЗИЛ" до сверхзвуковой скорости. Разгонит и врубит бронированный
передок в случайную баррикаду, словно таран в крепостные ворота. Разнесет
все в щепу, разметает обломки по сторонам, освобождая дорогу, а сам даже
бампер не помнет, даже стекла не поцарапает. Потому что это специальный
бампер и особые стекла, которые не каждая пуля взять способна. И вся эта
машина такая - с двадцатикратным запасом прочности: по внешнему виду
лимузин, по сути легкий танк. Ее между собой так и называют - БМП. Боевая
машина - только не пехоты, а Президента.
хитросплетение городских улиц. Оставшиеся в арьергарде силы Безопасности по
заранее оговоренной схеме снимались с постов и, перегруппировываясь,
продвигались вслед ушедшей колонне. Если взглянуть сверху, то перемещение по
местности людей и машин напоминало движение гигантской, не имеющей
постоянной формы амебы, которая то сокращалась, то растекалась по сторонам,
то выбрасывала далеко вперед щупальца, но при всем при том уверенно
дрейфовала в единственном, избранном направлении. И осталось этой вовсе даже
не безмозглой амебе проползти еще несколько тысяч метров, чтобы, сокрыв
внутри себя ядро - Президента, обрести округло правильные очертания,
уплотниться, ощетиниться броней внешней оболочки и стать недосягаемой для
любого внешнего агрессора. Всего-то несколько тысяч метров до абсолютной
защищенности,
лимузина, раздался мощный взрыв.
вокруг, словно шрапнель, мелкую каменную крошку и куски рваного металла.
Клубы пыли и дыма поднялись "атомным" грибом, заволакивая все вокруг
непроницаемьм черно-серьм туманом. Что происходило в эпицентре взрыва, в
этом осколочно-огненно-дымном аду, остался ли хоть кто-нибудь жив и осталось
ли хоть что-нибудь целым, сказать было невозможно. По первому впечатлению -
нет. По первому впечатлению там должен был развеяться в прах даже металл.
близость к месту происшествия, но увидел столб дыма, поднимающийся над
домами, и услышал многоречивый разнобой десятков голосов в наушниках
радиостанции, настроенной на милицейскую волну:
передислоцироваться в район...
Технолога не доходили. Радиосвязь между заговорщиками из-за опасения быть
запеленгованными не использовалась. Вся Акция проводилась в режиме
радиомолчания. Применение слуховой связи было разрешено только командирам
групп в самых экстраординарных случаях и исключительно посредством городской
телефонной сети, через присоединение к трубкам преобразователя речи. Всякий
посторонний, подключившийся во время разговора к телефонной линии не имея
такого прибора, услышал бы вместо голосов один только ровный гул.
наблюдаемых косвенных признаков, чтобы сделать единственно правильный вывод
- Акция состоялась. Каким-то образом боевики все же успели протолкнуть
снаряд к месту взрыва.