Чтение 33–й страницы книги ~Смерть в облаках~

ЭРКЮЛЬ ПУАРО".

-- А теперь идемте, мой друг,-- сказал он, вставая.--Это именно то,
чего я ждал: на сцену вышел еще один неясный пока для нас персонаж,
существование которого я все время смутно предчувствовал. Теперь -- очень
скоро -- можно будет разобраться во всем!

Мэтр Тибо встретил Пуаро и Фурнье чрезвычайно приветливо. После обмена
любезностями и вежливыми вопросами и ответами адвокат перешел к беседе о
наследнице мадам Жизели.

-- Вчера я получил письмо,--сказал он,--а сегодня утром увидел эту
молодую леди. Мадмуазель Морисо -- вернее, миссис Ричардс, ибо она
замужем,--двадцать четыре года. У нее есть документы, подтверждающие ее
личность.

Мэтр Тибо открыл лежащее перед ним досье. Показал Пуаро копию
свидетельства о браке Джорджа Лемана и Мари Морисо -- оба были из Квебека.
На бумаге стояла дата --1910 год. Было здесь также свидетельство о рождении
Анны Морисо Леман и некоторые другие документы и бумаги.. Тибо закрыл досье.

-- Насколько я могу составить целое из частей,-- сказал он,-- Мари
Морисо была гувернанткой или портнихой в то время, как встретила этого
самого Лемана. По-моему, он оказался плохим человеком, бросил ее вскоре
после свадьбы; она снова взяла себе свою девичью фамилию... Ребенок был
оставлен в Квебеке, в "Институте Марии", где его и воспитали. Мари Морисо,
или Мари Леман, вскоре покинула Квебек -- я полагаю, не одна, а с
мужчиной,-- и уехала во Францию. Время от времени она присылала оттуда
деньги для дочери и в конце концов перевела крупную сумму наличными для
вручения Анне по достижении двадцати одного года. В то время Мари Морисо,
или Леман, жила, без сомнения, беспорядочной, распутной жизнью и почитала за
лучшее не поддерживать каких бы то ни было родственных отношений.

-- Каким же образом девушка узнала о наследстве?

-- Мы помещали объявления в различных газетах. Одна из газет попала в
руки начальнице "Института Марии", и та написала или телеграфировала миссис
Ричарде, которая находилась в то время в Европе, но собиралась возвратиться
в Штаты.

-- Кто такой этот Ричардс?

-- Я пришел к выводу, что он американец или канадец из Детройта; его
профессия -- производство хирургических инструментов.

-- Он сопровождал жену?

-- Нет, он все еще в Америке.

-- Может ли миссис Ричардс пролить некоторый свет на возможные причины
убийства матери? Адвокат покачал головой.

-- Она ничего о ней не знает. Даже не помнит девичьей фамилии матери,
хотя начальница упоминала об этом.

-- Похоже,-- сказал Фурнье,-- что появление на сцене дочери ничем не
поможет в раскрытии убийства. Должен признать, что я так и полагал. Я сейчас
занят совсем другим. Мои расследования свелись к выбору одного из трех лиц.

-- Четырех,--сказал Пуаро.

-- Вы считаете, что четырех?

-- Не я считаю, что их четыре, а согласно вами же выдвинутой версии, вы
не можете ограничиться тремя.-- Пуаро сделал Несколько быстрых движений
руками: -- Два мундштука, курдские трубки и флейта. Не забывайте о флейте,
мой Друг.

У Фурнье вырвался было возглас, но в это время открылась дверь и
пожилой клерк пробормотал:

-- Леди возвратилась.

-- А-а,-- сказал Тибо. Теперь у вас будет возможность лично увидеть
наследницу. Входите, мадам. Позвольте представить вам мсье Фурнье из сыскной
полиции, который уполномочен вести во Франции следствие по делу о смерти
вашей матери. А это мсье Эркюль Пуаро, чье имя, быть может, знакомо вам, он
также любезно сотрудничает с нами. А это, господа, мадам Ричардс.

Дочь Жизели была смуглой, темноволосой молодой женщиной, одетой изящно,
модно и просто. Она всем по очереди пожала руки, пробормотав при этом
несколько не совсем понятных слов.

-- Боюсь, господа, что я мало чувствую себя дочерью. Я всю жизнь была
сиротой.

Отвечая на вопросы Фурнье, она тепло и с благодарностью отзывалась о
матушке Анжелике, начальнице "Института Марии".

-- По отношению ко мне эта женщина всегда была воплощением доброты.

-- Когда вы покинули "Институт", мадам?

-- Едва мне исполнилось восемнадцать, мсье. Я начала зарабатывать на
жизнь. Одно время была маникюршей. Служила в заведении, где шили дамское
платье. Будущего мужа впервые встретила в Ницце. Он тогда возвращался в
Штаты. Потом он приехал по делам в Голландию, и мы поженились в Роттердаме,
месяц назад. К несчастью, ему нужно было уехать по делам обратно в Канаду. Я
задержалась, но теперь собираюсь присоединиться к нему.

Анна Ричарде говорила по-французски легко и бегло. Она была больше
француженкой, чем англичанкой.

-- Как вы узнали о трагедии?

-- Разумеется, я узнала обо всем из газет, но я даже представить себе
не могла, что жертвой была моя мать. Затем здесь, в Париже, я получила
телеграмму от матушки Анжелики; начальница сообщила мне адрес мэтра Тибо и
напомнила девичью фамилию моей матери.

Поговорили еще немного, но было ясно, что миссис Ричарде не окажет
большой помощи в поисках убийцы. Она ничего не знала ни о жизни матери, ни о
ее деловых связях. Узнав название отеля, в котором поселилась Анна Морисо,
Пуаро и Фурнье распрощались и вышли.

-- Вы разочарованы, mon vieux,--сказал Фурнье.--У вас была на уме
какая-то мысль? Вы подозревали, что эта девушка самозванка! Или, может,
подозреваете и сейчас?

Пуаро обескураженно покачал головой.

-- Нет, я не думаю, что она самозванка. Доказательства ее личности
достаточно правдоподобны... Однако... Странно... У меня такое чувство,
словно я где-то ее уже видел... Или она напоминает мне кого-то...

-- Похожа на убитую? -- с сомнением предположил Фурнье.

-- Да нет, не то. Я хотел бы вспомнить. Я уверен, ее лицо напоминает
мне кого-то... И, разумеется,--продолжал Пуаро, слегка приподняв брови,--
изо всех людей, кому так или иначе выгодна или невыгодна смерть Жизели, этой
молодой женщине она совершенно очевидно больше всего идет на пользу.

-- Верно; но разве это нам что-нибудь дает? Пуаро минуту-две не
отвечал. Он следил за ходом своих мыслей. Наконец сказал:

-- Друг мой, к этой девушке переходит огромное богатство. Понимаете, с
чего я начал размышлять о степени ее причастности к преступлению? В самолете
было три женщины. Одна из них, мисс Венетия Керр, происходит из известной и
достославной фамилии. Но две другие? С тех пор, как Элиза Грандье выдвинула
версию о том, что отец ребенка мадам Жизели был англичанином, я предполагал,
что одна из двух других женщин могла быть ее дочерью. Обе они приблизительно
подходят по возрасту. Леди Хорбари -- бывшая хористка, чье происхождение
неясно, и жила она под сценическим именем. Мисс Джейн Грей, как она мне
однажды сказала, была воспитана в приюте для сирот.

-- Ах, вот оно что! -- сказал Фурнье.-- Вот, оказывается, каким путем
бежали ваши мысли!

Наш друг Джепп сказал бы, что вы слишком бесхитростны!..

-- Что вы, он всегда обвиняет меня в том, что я предпочитаю все
усложнять. Но это не так; на самом деле я действую самыми простыми методами,
какие только можно себе представить. И никогда не отказываюсь от фактов.

-- Но вы разочарованы? Вы ожидали от Анны Морисо большего?

Они как раз входили в отель, где остановился Пуаро. Предмет, лежащий на
столе в вестибюле, напомнил Фурнье о его утреннем разговоре с мсье Пуаро.

-- О! Я не поблагодарил вас,--воскликнул Фурнье,--за то, что вы
обратили мое внимание на ошибку, которую я допустил! Непростительно забыть о
флейте доктора Брайанта, хотя я и не подозреваю его всерьез... Он не кажется
мне человеком, который...

Фурнье остановился. Мужчина с футляром для флейты в руке,
разговаривавший с клерком возле стола в вестибюле, обернулся. Его взгляд
упал на Пуаро, а лицо его посветлело. Пуаро шагнул вперед. Фурнье отступил
на задний план, так, чтобы Брайант не видел его.

--Доктор Брайант!--сказал, поклонившись Пуаро.

-- Мсье Пуаро!

Они пожали друг другу руки. Женщина, стоявшая рядом с Брайантом, отошла
к лифту. Пуаро только мимоходом взглянул на нее, затем сказал:

-- Ну, мсье le docteur, ваши пациенты ухитряются теперь обходиться без
вас?

Доктор Брайант улыбнулся своей привлекательной, так хорошо
запоминающейся улыбкой. Он выглядел усталым, но был странно спокоен.

-- У меня теперь нет пациентов,--сказал он. Затем, шагнув ближе к
столику, спросил: -- Стакан хереса, мсье Пуаро, или что-нибудь другое?

Они присели к столику, и доктор сделал заказ. Затем медленно
проговорил:

-- Нет, теперь у меня нет пациентов. Я оставил должность. Это было
вынужденное решение. Я сам отказался от должности, прежде чем меня
вычеркнули из официального списка.--Он продолжал мягким и каким-то глубоким
голосом.-- В жизни каждого рано или поздно наступает критический перелом,
мсье Пуаро. Тогда человек стоит на перекрестке и должен выбирать. Моя
профессия меня чрезвычайно интересует, и мне очень, очень жаль бросать ее.
Но есть и другие цели и требования... Есть, наконец, счастье, человеческое
счастье, без которого мы ничто, мсье Пуаро.

Пуаро ничего не сказал. Он ждал.

-- Есть одна леди, моя пациентка. Я ее очень люблю. Ее муж причиняет ей
только горе и делает ее бесконечно несчастной. Он наркоман. Если бы вы были
врачом, вы бы знали, что это такое. У нее нет собственных денег, и она не
может оставить его... Некоторое время я колебался, но теперь решился. Она и
я уезжаем в Кению, чтобы начать там новую жизнь. Надеюсь, она узнает