одну папку, вторую отложил в сторону; такой же орел со свастикой, тот же
гриф "Совершенно секретно", тот же коричневый цвет...
голосу: он внезапно сел, сделавшись каким-то значимым, басистым. - Я готов
ответить на ваши вопросы.
Гиммлером и находились в подвале гестапо. Однако у нас есть сведения, что
вы встречались с сотрудником гестапо в офицерском госпитале. Вы
по-прежнему настаиваете на этом своем показании?
свое слово.
объективную правду или скрыть?
ненависти... Вы обнаружили хоть какую-то уязвимость того протокола,
который я вам передал для ознакомления?
приказов на уничтожение евреев. У меня даже был школьный друг - еврей...
от гибели? Советую впредь не оперировать фразами вроде этой... Геринг в
Нюрнберге клялся, что у него были приятели иудейского вероисповедания.
Это, однако, вызывало презрительный смех присутствующих... Могу вам
подсказать линию поведения в этом горестном вопросе... Упирайте на то, что
вы, как военный стратег, знали, что государственный антисемитизм по
отношению к арабам и евреям - и те, и другие семиты - привел к краху такое
великое государство, каким была Испания, низведя ее до уровня
третьесортной страны на задворках Европы, настаивайте, что русская империя
во многом пала из-за своей неразумной национальной политики, большевики,
встав на защиту притесняемых, свергли трехсотлетнюю монархию...
поперек объективного хода исторического развития.
демократических странах средневековый вопрос чистоты крови изжит... Если я
принял католичество - я католик. И все тут. Точка... Настаивайте на том,
что вы верите в закон аналогов, вы боялись повторения былых катастроф,
поэтому не могли быть автором бесчеловечных антиславянских и антисемитских
приказов... Впрочем, вы вправе не верить мне, Хойзингер... Я же не верю ни
одному вашему слову... К сожалению, вы нужны нам, только поэтому я
собеседую с вами, а не присутствую на мрачной церемонии вашего
повешения... Я вам не верю ни на йоту, особенно после ознакомления вот с
этим документом, - и Эллэн подвинул генералу текст расшифрованной записи
беседы Гитлера с Хойзингером в сентябре сорок четвертого года, после того,
как все герои заговора были повешены на рояльных струнах, причем вешали их
не сразу, а подцепляли под ребра крюком, который используют на мясобойнях,
и бросали на помост, причем делали это на глазах у других арестованных, в
свете юпитеров, ибо Гитлер приказал снять казнь на пленку - от первой до
последней минуты...
надо, меня просили ознакомить вас с этим материалом.
следователей... Я не имел права вмешиваться, порядок есть порядок...
Кейтель также отвечал на вопросы, не сердитесь, Хойзингер, жизнь - суровая
штука...
восторжествовала.
меня сложное впечатление... Я благодарю вас за то, что вы написали правду
о тех вероятных просчетах, которые имели место, но вы же понимаете, что мы
с вами взяли на себя тяжкое бремя сражения против самого страшного
чудовища, которое когда-либо появлялось на земле, - против большевистского
еврейства... Я не мог корректировать то, чему посвятил жизнь... Не
думайте, что мне так просто увязывать все воедино - экономику, пропаганду,
армию, ветеранов, профсоюзы... Каждое ведомство отстаивает свое, я -
высший арбитр... Да и потом разве может вождь открывать потаенный смысл
каждого своего решения? Что бы у нас получилось с Францией, если бы я
позволил вам заранее опубликовать проект военной кампании? (Смех.) Вы бы
потребовали моего отстранения, не правда ли? Вы, конечно, понимаете, что
теперь, когда мы очистились от внутренней скверны, уничтожив банду
изменников, все пойдет к лучшему?
верным вам генералам: очень трудно ждать приказа из ставки день, а то и
два, тогда как решение надо принимать в течение часа, а иногда и минуты...
мои решения доходили до командующих фронтами незамедлительно.
двадцатого июля доказал вам свою преданность, они же опытные
военачальники, дайте им право на самостоятельность...
верховным главнокомандующим, Хойзингер! Запомните это раз и навсегда!
Только я знаю, что нужно фронту! Только я, воплощение идеи национального
социализма, вправе принимать кардинальные решения, я - и никто другой!
Словом, поздравляю вас с заслуженной наградой, вы удостоены серебряной
медали "Двадцатое июля 1944 года, Адольф Гитлер". Первую медаль я вручил
Борману. Вторую - Гиммлеру. Ваш знак имеет порядковый номер сорок семь.
Поздравляю вас также с новым назначением: партия национал-социалистов
направляет вас главнокомандующим гренадеров фольксштурма, это бастион
нации, оплот рейха, они остановят большевистские полчища и алчную свору
американских плутократов".
Зачем только человечество придумало их?!
понудить генералов к беспрекословному подчинению! Это люди высокой
культуры, которые вполне могут принимать самостоятельные решения в борьбе
против большевизма...
усмехнулся. - Сочиняйте свою версию, правьте документ, который я вам
показал, думайте об истории, Хойзингер, только тогда перед вами откроется
будущее... Вы ведь дали согласие на сотрудничество с нами?
задавайте. Мне не надо. Я солдат, я верен слову германского солдата.
этой н и з о с т ь ю - обязательством работать на военную контрразведку
янки - Хойзингера вымазал юркий мальчишка-лейтенант еще третьего мая,
когда он только сдался в плен под Гарцем; лейтенант оскорблял его и сулил
немедленную казнь, если "нацистская сволочь не подпишет обязательство";
подписал, куда денешься; главное - переждать трудное время, а оно всегда
самое трудное после крутых сломов, потом все возвращается на круги своя...
впредь спокойно.
вторая встреча, в госпитале; дал согласие работать на возрождающуюся
разведку, - огромное, воистину бесценное приобретение; именно поэтому
"Вагнер" так торопился составить отчет для Даллеса, не отдав должного
информации, пришедшей от Рихарда Баума из Барилоче; оценил ее утром,
прогулявшись по дубовому парку, наполненному пением птиц и запахом прелых
листьев, непередаваемый, единственный, успокаивающий х м е л ь земли; ах,
бог ты мой, скорее бы несчастный Хойзингер оказался здесь, рядом со мною,
а не в лагере; как все же несправедлива жизнь к лучшим ее защитникам,
солдатам!
Хойзингера, после того, как вопрос о его освобождении был, с помощью
Даллеса, решен, лишь после этого он - с новым вдохновением - вернулся к
текучке.
резидентуры в Барилоче; план, разработанный в Мюнхене для Рихарда Баума и
Ганса Крочке, обретал форму реальной комбинации: офицеры разведки
п о д с т а в и л и с ь под Штирлица и "с д а л и с ь, припертые им к
стенке"; Штирлиц, в свою очередь, не мог не заинтересоваться данными о
материалах, спрятанных Мигелем Оссорио, - секретных папках комиссии сената
по антинацистской деятельности; разведка Перона летом сорок третьего года
- во время военного переворота - не успела захватить их, а ведь это связи
военных с организованным, широко разветвленным немецким подпольем времен
войны, дорогого стоит.
класса, жаль, что не с нами, - Штирлиц, уже повязанный с Оссорио, одним из