Чтение 33–й страницы книги ~Узы крови~

веревками, в сапогах, прямо как Рэмбо.
-- Нет, всех не надо. Только одного Сэвиджа.
-- Ладно.
-- И не говорите "ладно", мисс Блейз! Надо -- "слушаюсь, сэр". Вы же
теперь не официантка в забегаловке, а личный секретарь одного из самых
влиятельных людей в Америке. И одного из самых красивых, -- подумав,
прибавил он и покосился на зеркальное отражение своей белоснежной волнистой
гривы.
-- И еще -- храброго. Вы ведь еще и храбрый!
-- Верно. Храбрый. Ну что ж, давайте сюда Сэвиджа.
Полковник Брок Сэвидж в поисках вьетконговских партизан обрыскал добрую
половину вьетнамских болот. Две сотни миль преодолел по ангольским джунглям.
В пустынях Кувейта прожил бедуином восемь недель, чтобы внедриться в близкие
к шейху круги. Он был специалистом по подводным взрывам, ночным атакам и
тактике выживания. Лучшим отдыхом полагал -- на парашюте, имея при себе
только перочинный нож и "сникерс", -- спуститься в Долину смерти и
поглядеть, сколько времени понадобиться, чтобы выбраться оттуда живым.
Все эти его достоинства были обозначены в рубрике "ИЩУ РАБОТУ" журнала
"Солдаты удачи", где раскопал его объявление Лаваллет. В принципе, охрану
Лаваллет мог бы получить от ФБР, и она досталась бы ему бесплатно, но
Лаваллету хотелось не только защиты. Ему хотелось иметь под своим началом
настоящих вояк, мужчин, которые без пререканий слушались бы его команд
независимо от их, команд, смысла и содержания.
Полковник Брок Сэвидж и завербованная им отборная команда идеально
соответствовали потребностям Лаваллета. Сэвидж, тот был просто само
совершенство, за исключением того, что не привык к коврам кабинетов
промышленных воротил Америки.
Этот факт стал очевиден сразу, как только Сэвидж, с головы до ног
обвешанный разного рода снаряжением, попытался войти к Лаваллету. Дверной
проем, правда, он сам-то преодолел, но его винтовка, наискось и низко
повешенная через плечо, сеткой зацепилась за дверную ручку. -- Ух! -- прежде
чем рухнуть, ухнул Сэвидж. Приземлился он на крестец. Набитые патронташи,
крест-накрест пересекающие грудь, лопнули. Их содержимое, подскакивая, как
мраморные шарики, россыпью разлетелось по полу. Из сапога вывалился складной
нож. С пояса сорвался пакет с НЗ.
Лаваллет тихо застонал. Может, лучше все-таки принять предложение ФБР?
Брок Сэвидж, придавленный весом почти сотней футов жизнеопасного
оборудования, силился встать на ноги. Отчаявшись, он стряхнул с себя
патронташи и винтовку. После этого стало совсем просто.
-- Полковник Сэвидж прибыл по вашему приказанию, сэр! -- рявкнул он,
втаптывая в дорогой ковер галеты и шоколад из неприкосновенного запаса.
-- Не надо кричать, Сэвидж, -- сказал Лаваллет. -- Поднимите свое
снаряжение и садитесь.
-- Никак нет, сэр, это никак невозможно.
Лаваллет вгляделся повнимательней и понял, что если Сэвидж сядет, то
чайник, пакеты с НЗ и прочие, свисающие с пояса предметы погубят его,
Лаваллета, кожаное испанской работы кресло.
-- Хорошо. Стойте. Я объясню вам положение и суть ваших обязанностей.
-- Не трудитесь, сэр. Я читаю газеты.
-- В таком случае вы понимаете, что ранивший меня киллер, этот сумасшедший
"зеленый", Римо Уильямс, непременно явится по мою душу еще раз.
-- Мои люди и я, мы готовы. Пусть только сунется, мы мигом возьмем его в
плен!
-- В плен не нужно. Мне нужно, чтоб вы его убили. Понятно? Если б я хотел
его захватить, тут кишмя кишели бы ребята из ФБР. Мой "дайнакар" требует
большой секретности. Его охрана, кстати, тоже входит в ваши обязанности.
-- Есть, сэр.
-- И будьте любезны, прекратите отдавать честь. Это не военная операция.
-- Что-нибудь еще, мистер Лаваллет?
-- Да. Выбросьте прочь эти идиотские пакеты с НЗ. В "Дайнакар индастриз"
имеется превосходная столовая по сниженным ценам. Надеюсь, вы и ваши люди
будете питаться там.
-- Есть, сэр.
-- В зале для обслуживающего персонала, разумеется.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

-- Расскажи мне о маме.
-- Слушай, сынок, я уже три раза рассказывал.
-- Расскажи еще, -- попросил Римо Уильямс.
Он сидел на гостиничной кровати, следя глазами за каждым движением
человека, который оказался его отцом. Его мучило странное, смешанное
ощущение чего-то далекого и близкого одновременно. Отец, только что
переговорив по телефону, сейчас искал свежую рубашку.
-- Идет. Но смотри, в последний раз! Твоя мать была замечательной
женщиной. Доброй и красивой. И еще умной. При благоприятном освещении она
казалась двадцатитрехлетней даже когда ей было сорок три.
-- Как она умерла?
-- Это было ужасно, -- ответил стрелок. -- Скоропостижная смерть. Только
что весела и румяна -- и через минуту мертва.
-- Сердечный приступ? -- предположил Римо, и стрелок кивнул в
подтверждение.
-- От горя я потерял разум, -- сказал он. -- Вот почему уехал из Ньюарка и
вынырнул здесь.
-- Ты не сказал мне, почему вы оставили меня в сиротском доме, когда я был
маленький.
-- Видишь ли, мы с твоей матерью никак не могли ужиться. Старались, но не
могли. Ты ведь знаешь, как это бывает. Мы развелись. Ты остался с ней.
Понимаешь?
-- Да, -- произнес Римо.
В вечерних сумерках отцовские глаза, казалось, еще сильней напоминали его
собственные. Такие же темные, как у самого Римо, не отражающие свет,
тусклые. Мертвые глаза.
-- В общем, знаешь ли, в те времена разведенной женщине было непросто
одной с ребенком. Все ее осуждали. Соседи, родственники -- никто не хотел с
ней знаться. И она решила в конце концов, что для тебя будет лучше пожить с
монахинями. Я был в ярости, когда узнал об этом, но если бы я приехал
забрать тебя, это выглядело бы как упрек твоей матери, будто она не может о
тебе позаботиться. Поэтому я оставил тебя там, где ты был, хотя сердце мое
разрывалось от горя. Я, видишь ли, понял... понял, что лучше не оглядываться
назад.
-- Пожалуй, -- согласился Римо. -- А у тебя есть ее фотография? Иногда я
стараюсь представить себе, какой была моя мать. Маленьким, когда не спалось,
я представлял себе разные лица.
-- Вот как? -- сказал стрелок, надевая пиджак. -- И как же она, сынок,
по-твоему, выглядела?
-- Как Джина Лоллобриджида. Я однажды видел ее в кино. Всегда хотелось,
чтобы мама была похожа на Джину Лоллобриджиду.
-- Это потрясно, сын. Просто с ума сойти. Твоя мать и впрямь была на нее
похожа. Как две капли воды. Наверно, ты ясновидящий или что-то вроде.
Римо поднял глаза:
-- Ты куда-то идешь?
-- Да, у меня дела, знаешь ли. Делишки.
-- Я с тобой.
-- Послушай, парень. Это очень здорово, что мы с тобой встретились и нашли
друг друга через столько лет, но никак нельзя, чтобы ты повсюду ходил за
мной. Лучше отдохни. Я вернусь через часок. Ты пока перекуси, поспи, один
или с кем-нибудь, идет? Или потренируйся. Именно! Лучше всего --
потренируйся. Потому что когда я вернусь, ты покажешь мне, как ты все это
выделываешь -- с беготней по стенам, драками и прочим, О'кей?
И дверь захлопнулась прямо в обиженное лицо Римо.
Стрелок, спустившись на лифте в гостиничный гараж, завел машину и
направился на окраину Детройта.
-- Черт! -- громко сказал он самому себе. -- Вот это дела.
Он зажег сигарету, с отвращением ощутив во рту ее кислый вкус. От парня
надо как-то отделаться. Чего ему не хватает, так это обзавестись перезрелым
сыночком, который беспокоится о своем папочке. В его-то годы! Может,
подождать немного, пока Римо не научит его своим фокусам? Он называет их
Синанджу. Черт его знает, что это за Синанджу такое, но учиться никогда не
поздно. Особенно если на пользу дела. Так что, может, надо сначала повысить
профессиональную квалификацию, а потом одной прекрасной ночью дождаться,
когда парень заснет, всадить ему пулю в лоб и сделать ноги.
Это один вариант. Есть еще другой. Не возвращаться сейчас в гостиницу, и
все, пусть этот Римо ищет его. Но, впрочем, он ведь уже находил его.
Синанджу не Синанджу, а кажется, он умеет делать штуки, которые нормальным
людям не по зубам. И старый китаец, кстати, тоже, а тому не меньше
восьмидесяти, это как пить дать.
Интересно, какого черта этот китаец ходит за мной по пятам? -- подумал
стрелок. На квартире Мэнгена -- раз, на демонстрации "дайнакара" -- два, при
покушении на Миллиса -- три. А все потому, что заказчик настоял разослать по
газетам это дурацкое послание в защиту природы. Это было глупо и
непрофессионально" но куда денешься: кто платит, тот заказывает музыку.
Однако старый козел в этой музыке -- явно лишняя нота.
Сегодня днем он уже попытался смыться, когда оставил их драться на крыше.
Но, отъезжая со стоянки, заметил, что паренек спускается по стене, как паук,
и бежит за ним.
Он поддал скорости до 75 миль в час, потом, выехав на скоростное шоссе,
решил, что свободен, и сбавил до 65. И тут вдруг распахнулась правая
передняя дверца его машины.
Он нажал на газ и резко крутанул вправо, надеясь, что дверь захлопнется.