read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



бендеровской бригады выслушивать критику своих действий.)
А безжалостные удары либерализма всё подкашивали и подкашивали систему
лагерей. Устроены были "лагпункты облегчённого режима" (и в Кенгире был
такой!): по сути, в зоне только спать, потому что на работу ходить
бесконвойно, любым маршрутом и в любое время (все и старались пораньше уйти,
попозже вернуться). В воскресенье же третья часть зэков увольнялась в город
до обеда, третья часть после обеда, и только одна треть оставалась не
удостоенной прогулки. *(3)
Пусть читатель поставит себя в положение лагерных руководителей и скажет:
можно ли в таких условиях [работать?] и на какой успех можно рассчитывать?
Один офицер МВД, мой спутник по сибирскому поезду в 1962 году, всю эту
лагерную эпоху до 1954-го описал так: "Полный разгул! Кто не хотел -- и на
работу не ходил. За свои деньги покупали телевизоры". *(4) У него остались
очень мрачные воспоминания от той короткой недоброй эпохи.
Потому что не может быть добра, если воспитатель стоит перед арестантом
как проситель, не имея позади себя ни плётки, ни БУРа, ни шкалы голода!
Но еще как будто было мало этого всего! -- еще двинули по Архипелагу
тараном [зазонного содержания]: арестанты вообще уходят жить за зону, могут
обзаводиться домами и семьями, зарплата им выплачивается, как вольным, вся
(уже не удерживается на зону, на конвой, на лагерную администрацию), а с
лагерем у них только та остаётся связь, что раз в две недели они приходят
сюда отмечаться.
Это был уже конец!.. Конец света или конец Архипелага, или того и другого
вместе! -- а юридические органы еще восхваляли это зазонное содержание как
гуманнейшее и новейшее открытие коммунистического строя! *(5)
После этих ударов оставалось, кажется, только распустить лагеря -- и всё.
Погубить великий Архипелаг, погубить, рассеять и обескуражить сотни тысяч
[практических работников] с их жёнами, детьми и домашним скотом, свести на
ничто их выслугу лет, их звания, их беспорочную службу!
И кажется это уже началось: стали приезжать в лагеря какие-то "Комиссии
Верховного Совета" или проще "разгрузочные" и, отстраняя лагерное
руководство, заседали в штабном бараке и выписывали ордера на освобождение с
такой лёгкостью и безответственностью, будто это были ордера на арест.
Над всем сословием Практических Работников нависла смертельная угроза.
Надо было что-то предпринимать! Надо же было [бороться!]


Всякому важному общественному событию в СССР уготован один из двух
жребиев: либо оно будет замолчано, либо оно будет оболгано. Я не могу
назвать значительного события в стране, которое избежало бы этой рогатки.
Так и всё существование Архипелага: большую часть времени оно
замалчивалось, когда же что-нибудь о нём писали -- то лгали: во времена ли
великих Каналов или о разгрузочных комиссиях 1956-го года.
Да с комиссиями этими даже и без газетного наговора, без внешней
необходимости, мы сами способствовали, чтобы сентиментально прилгать тут.
Ведь как же не растрогаться: мы привыкли к тому, что даже адвокат нападает
на нас, а тут прокурор -- и нас защищает! Мы истомились по воле, мы
чувствуем -- там какая-то новая жизнь начинается, мы это видим и по лагерным
изменениям -- и вдруг чудодейственная полновластная комиссия, поговорив с
каждым пять-десять минут, вручает ему железнодорожный билет и паспорт
(кому-то -- и с московской пропиской)! Да что же, кроме хвалы, может
вырваться из нашей истощённой, вечно-простуженной хрипящей арестантской
груди?
Но если чуть приподняться над нашей колотящейся радостью, бегущей
упихивает тряпки в дорожный мешок, -- [таково] ли должно было быть окончание
сталинских злодеяний? Не должна ли была бы эта комиссия выйти перед общим
строем, снять шапки и сказать:
-- Братья! Мы присланы Верховным Советом просить у вас прощения. Годами и
десятилетиями вы томились тут, не виновные ни в чём, а мы собирались в
торжественных залах под хрустальными люстрами и ни разу о вас не вспомнили.
Мы покорно утверждали все бесчеловечные указы Людоеда, мы -- соучастники его
убийств. Примите же наше позднее раскаяние, если можете. Ворота -- открыты,
и вы -- свободны. Вон, на площадке, садятся самолёты с лекарствами,
продуктами и тёплой одеждой для вас. В самолётах -- врачи.
В обоих случаях -- освобождение, да не так оно подано, да не в том его
смысл. Разгрузочная комиссия -- это аккуратный дворник, который идёт по
сталинским блевотинам и тщательно убирает их, только всего. Здесь не
закладываются новые нравственные основы общественной жизни.
Я привожу дальше суждение А. Скрипниковой, с которым я вполне согласен.
Заключённые по одиночке (опять разобщённые!) вызываются на комиссию в
кабинет. Несколько вопросов о сути его судебного [дела]. Они заданы
доброжелательно, вполне любезно, но они клонятся к тому, что [заключённый
должен признать свою вину] (не Верховный Совет, а опять-таки несчастный
заключённый!) Он должен помолчать, он должен голову склонить, он должен
попасть в положение [прощённого], а не прощающего! То есть, маня свободой,
от него добиваются теперь того, чего раньше не могли вырвать и пытками.
Зачем это? Это важно: он должен вернуться на волю робким! А заодно протоколы
комиссии представят Истории, что сидели-то в основном виноватые, что уже
таких-то зверских беззаконий и не было, как разрисовывают. (Может быть, и
финансовый был расчётец: не будет реабилитации -- не будет реабилитационной
компенсации. *(6) [Такое] истолкование освобождения не взрывало и самой
системы лагерей, не создавало помех [новым поступлениям] (которые не
пресекались и в 1956-57-м), никаких не получалось обязательств, что их тоже
освободят.
А тех, кто перед комиссией по непонятной гордости отказывался признать
себя виновным? Тех [оставляли сидеть]. Не очень было их и мало. (Женщин, не
раскаявшихся в Дубровлаге в 1956 году, собрали и отправили в Кемеровские
лагеря.)
Скрипникова рассказывает о таком случае. Одна западная украинка имела 10
лет за мужа-бендеровца, от неё потребовали теперь признать, что сидит за
мужа-[бандита]. "Ни, нэ скажу". -- "Скажи, на свободу пойдешь!" -- "Ни, нэ
скажу. Вин -- нэ який не бандит, вин -- ОУНовец". -- "Ну, а не хочешь --
сиди!" (председатель комиссии -- Соловьёв). -- Прошло всего несколько дней,
и к ней пришёл на свидание едущий с севера муж. У него было 25 лет, он легко
признал себя бандитом и помилован. Он не оценил жениной стойкости, а
накинулся на неё с упрёками: "Та казала б, шо я -- дьявол с хвостом, шо
копыта у меня бачила. А яка мини теперь справа с хозяйством та детьми?"
Напомним, что и Скрипникова отказалась признать себя виновной, и осталась
еще три года сидеть.
Так даже эра свободы пришла на Архипелаг в прокурорской мантии.
Но всё же не пуст был переполох Практических Работников: небывалое
сочетание звёзд сошлось на небе Архипелага в 1955-56 годах. Это были его
роковые годы и могли бы стать его последние годы!
Если бы люди, облечённые высшей властью и отягченные полнотой информации
о своей стране, еще были бы пронизаны и пропитаны ну хотя бы только своим же
Учением, но безраздельно, без "личного сектора", бескорыстно -- когда же,
как не в эти годы было им оглянуться, и ужаснуться, и зарыдать? Кто ж
пропустит в "царство коммунизма" с этим кровавым мешком за спиной? Он весь
сочится, он пятнает багрово всю спину! Политических распустили -- а
[бытовиков] миллионы кто же напек? Не производственные ли отношения? не
[среда] ли? Не мы ли сами?.. Не [вы] ли?
Так к свиньям собачьим надо было отбросить космическую программу!
Отложить попечение о морском флоте Сукарно и гвардии Квамо Нкрумы! Хотя бы
сесть да затылок почесать: как же нам быть? Почему наши лучшие в мире законы
отвергаются миллионами наших граждан? Что заставляет их лезть в это
гибельное ярмо, и чем невыносимее ярмо -- тем еще гуще лезут? Да как, чтобы
этот поток иссяк? Да может законы наши -- не те, что надо? (А тут бы не
обошлось подумать о [школе] задёрганной, о [деревне] запущенной, и о многом
том, что называется просто [несправедливостью] без всяких классовых
категорий.) Да тех, уже попавших, как нам к жизни вернуть? -- не дешёвым
размахом ворошиловской амнистии, а душевным разбором каждого павшего -- и
[дела] его, и личности.
Ну, кончать Архипелаг -- надо или нет? Или он -- [навеки?] Сорок лет он
гнил в нашем теле -- хватит?
Нет, оказывается! Нет, не хватит! Мозговые извилины напрягать -- лень, а
в душе и вовсе ничего не отзванивает. Пусть Архипелаг еще на сорок лет
останется, а мы займёмся Асуанской плотиной и воссоединением арабов!
Историкам, привлечённым к 10-летнему царствованию Никиты Хрущёва, когда
вдруг как бы перестали действовать некие физические законы, к которым мы
привыкли; когда предметы стали на диво двигаться против сил поля и против
сил тяжести, -- нельзя будет не поразиться, как много возможностей на
короткое время сошлось в этих руках, и как возможности эти использовались
лишь как бы в игру, в шутку, а потом покидались беспечно. Удостоенный первой
после Сталина силы в нашей истории -- уже ослабленной, но еще огромной, --
он пользовался ею как тот крыловский Мишка на поляне, перекатывая чурбан без
цели и пользы. Дано ему было втрое и впятеро твёрже и дальше прочертить
освобождение страны -- он покинул это как забаву, не понимая своей задачи,
покинул для космоса, для кукурузы, для кубинских ракет, берлинских
ультиматумов, для преследования церкви, для разделения обкомов, для борьбы с
абстракционистами.
Ничего никогда он не доводил до конца -- и меньше всего дело свободы!
Нужно было натравить его на интеллигенцию? -- ничего не было проще. Нужно
было его руками, разгромившими сталинские лагеря -- лагеря же теперь и
укрепить? -- это было легко достигнуто! И -- [когда?]
В 1956 году -- году XX съезда -- уже были изданы первые ограничительные
распоряжения по лагерному режиму! Они продолжены в 1957 году -- году прихода
Хрущева к полной безраздельной власти.
Но сословие Практических Работников еще не было удовлетворено. И, чуя



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 [ 328 ] 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.