Чтение 329–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

гать, не посмели скрыть происшедшего, написали обо всем королеве и отп-
равили ей разорванное письмо.

- После чего, - добавил Арамис, - вас забрали и поместили в Бастилию.

- Как видите.

- А услужившие вам исчезли?

- Увы!

- Не будем больше думать о мертвых, - сказал Арамис, - посмотрим,
можно ли сделать что-нибудь для живого. Вы сказали, что смирились со
своей участью. Так ли?

- Я и сейчас готов повторить то же самое.

- И вы не стремитесь к свободе?

- Я уже ответил на этот вопрос.

- Вам не ведомы ни честолюбие, ни сожаление, ни мысли о жизни на во-
ле?

Молодой человек ничего не ответил.

- Почему вы молчите? - спросил Арамис.

- Мне кажется, что я сказал вам достаточно много и что теперь ваш че-
ред. Я устал.

- Хорошо. Я повинуюсь вам, - согласился Арамис.

Он весь как-то подобрался. Лицо его приняло торжественное выражение.
Чувствовалось, что он подошел к наиболее важному моменту той роли, кото-
рую он должен был играть в тюрьме перед узником.

- Мой первый вопрос... - начал Арамис.

- Какой же? Говорите.

- В доме, в котором вы обитали, не было ни одного зеркала, не так ли?

- Что это такое? Я не знаю, что означает произнесенное вами слово; я
никогда не слышал его.

- Зеркалом называют предмет меблировки, отражающий в себе все ос-
тальные предметы; так, например, в стекле, подвергнутом соответствующей
обработке, можно увидеть черты своего собственного лица совершенно так
же, как вы видите своими глазами черты моего.

- Нет, в доме не было зеркала, - ответил молодой человек.

Арамис огляделся вокруг и заметил:

- Его нет и здесь; тут приняты те же предосторожности, что и там.

- Какова же их цель?

- Сейчас вы узнаете. А теперь простите меня; вы сказали, что вас обу-
чали математике, астрономии, фехтованию, верховой езде, но вы не упомя-
нули истории.

- Иногда мой воспитатель рассказывал мне о деяниях Людовика Святого,
Франциска Первого и Генриха Четвертого.

- И это все?

- Приблизительно все.

- И здесь я усматриваю тот же расчет: подобно тому как вас лишили
зеркал, отражающих окружающие предметы, вас лишили также знакомства с
историей, отражающей прошлое. Со времени вашего заключения вам запретили
к тому же книги; таким образом, вам неизвестны многочисленные события,
зная которые вы могли бы объединить в нечто цельное ваши разрозненные
воспоминания и различные побуждения вашей души.

- Это верно, - сказал молодой человек.

- Выслушайте меня: я коротко расскажу вам о том, что произошло во
Франции за последние двадцать три или двадцать четыре года, то есть с
вероятной даты вашего рождения на свет божий, то есть с того момента,
который представляет для вас особенный интерес.

- Говорите.

На лице молодого человека снова появилось присущее ему серьезное и
сосредоточенное выражение.

- Знаете ли вы, кто был сыном Генриха Четвертого?

- Я знаю, по крайней мере, кто был его преемником.

- Откуда вы узнали об этом?

- На монете тысяча шестьсот десятого года изображен Генрих Четвертый;
между тем на монете тысяча шестьсот двенадцатого года изображен уже Лю-
довик Тринадцатый. На основании этого, поскольку вторую монету отделяют
от первой только два года, я сделал вывод, что Людовик Тринадцатый, оче-
видно, и был преемником Генриха Четвертого.

- Итак, - продолжал Арамис, - вы осведомлены о том, что последним ко-
ролем, царствовавшим до нашего короля, был Людовик Тринадцатый.

- Да, осведомлен, - ответил молодой человек, слегка покраснев.

- Это был государь с благородными намерениями, с широкими планами, но
выполнение их постоянно откладывалось из-за разных несчастий и борьбы,
которую пришлось вести его первому министру Ришелье с французской
знатью. Он - я говорю о Людовике Тринадцатом - был человеком слабохарак-
терным. Умер он еще молодым и в печали.

- Да, я знаю об этом.

- Его долго терзала забота о престолонаследнике. Для государей это
очень мучительная забота, ибо они должны думать не только о том, чтобы
оставить по себе добрую память, но и о том, чтобы их замыслы жили и пос-
ле их смерти и дело их было продолжено.

- А разве Людовик Тринадцатый умер бездетным? - спросил с усмешкой
узник.

- Нет, но он долгое время был лишен радости быть отцом; он слишком
долго предавался печали, что умрет, не оставив наследника. И эта мысль
ввергала его в отчаянье, как вдруг его супруга, королева Анна Австрийс-
кая...

Узник вздрогнул.

- Знали ли вы, - перебил сам себя Арамис, - что супругу Людовика Три-
надцатого звали Анной Австрийской?

- Продолжайте, - сказал молодой человек, не ответив на вопрос Арами-
са.

- Как вдруг, - рассказывал Арамис, - Анна Австрийская объявила, что
ожидает ребенка. Это известие вызвало всеобщую радость, и все молились о
счастливом разрешении королевы от бремени. Наконец пятого сентября тыся-
ча шестьсот тридцать восьмого года королева родила сына.

Тут Арамис взглянул на своего собеседника, и ему показалось, что тот
побледнел.

- Вы сейчас услышите от меня, - предупредил юношу Арамис, - историю,
которую в данное время могли бы поведать вам лишь очень немногие, ибо
то, что я собираюсь сказать, считается тайной, умершей вместе с умершими
или погребенной в бездонных глубинах исповеди.

- И вы откроете мне эту тайну? - спросил молодой человек.

- О, - сказал Арамис с усмешкою в голосе, - я не думаю, что подвергаю
себя опасности, вверяя ее заключенному, не испытывающему никакого жела-
ния покинуть Бастилию.

- Я вас слушаю, сударь.

- Так вот, продолжаю. Королева родила сына. Но в то самое время, ког-
да двор ликовал при этом известии, в то время, когда король, показав но-
ворожденного народу и знати, садился за стол, чтобы отпраздновать это
радостное событие, у королевы, оставшейся в одиночестве, снова начались
родовые схватки, и у нее родился еще один сын.

- О, - произнес узник, проговариваясь, что он осведомлен лучше, чем
можно было предполагать на основании его слов. - Я думал, что брат коро-
ля родился лишь...

Арамис покачал головой.

- Погодите, будет продолжение.

Узник нетерпеливо вздохнул и приготовился слушать.

- Да, - сказал Арамис, - королева родила еще одного сына, второго сы-
на, которого приняла Перонетта, ее повивальная бабка.

- Перонетта! - прошептал молодой человек.

- Сразу же побежали за королем; ему на ухо сообщили о происшедшем; он
встал из-за стола и поспешил к королеве. Но на этот раз на лице его не
было выражения радости; напротив, оно выражало скорее ужас. Рождение
близнеца превратило его радость от рождения первого сына в печаль, ибо
(вы этого, конечно, не знаете) во Франции престол переходит к старшему
сыну, который и царствует после отца.

- Я это знаю.

- Между тем врачи и юристы высказывают предположение, что отнюдь не
бесспорно, будто старшим по законам бога и законам природы является тот,
кто первым вышел из материнского чрева.

Приглушенный крик вырвался из груди узника; он стал белее простыни,
которой был накрыт.

- Теперь вы поймете, - продолжал Арамис, - почему короля, который с
такой радостью увидел свое воспроизведение в новорожденном, охватило от-
чаяние, едва он подумал о том, что отныне у него не один наследник, а
два, и что тот, кто появился на свет вторым и чье рождение осталось без-
вестным, станет, быть может, оспаривать права старшинства у другого, то-
го, кто родился на два часа раньше и кто вот уже два часа считается за-
конным престолонаследником, и в этом случае одному богу ведомо, что про-
изойдет в будущем. Ведь может статься, что второй его сын, отвечая инте-
ресам или капризам какой-либо партии, посеет когда-нибудь в королевстве
раздоры и братоубийственную войну, подрывая тем самым династию, которую
ему подобало бы укреплять.

- О, я понимаю, я все понимаю, - прошептал юноша.

- Вот почему один из сыновей Анны Австрийской, подлейшим образом раз-
лученный со своим братом, подлейшим образом лишенный наследства и обре-
ченный на прозябание в полнейшей безвестности, вот почему этот второй ее
сын бесследно исчез, и исчез так, что никто во Франции ныне не знает,
существует ли он на свете, никто, кроме его родной матери...

- Его матери, которою он покинут! - с отчаянием вскричал узник.

- И еще дамы в черном с огненными лентами, - продолжал Арамис, - и,
наконец...

- Вас, не так ли? И вы явились сюда, чтобы рассказать мне про это, вы