Чтение 34–й страницы книги ~Голые люди~

А потом, перед тем как уходить, мы его добьем.

И, решив так, Сато взвалил неподъемное тело Матура на спину и,
пошатываясь под его тяжестью, поднялся к пещере.

Юрий Сидорович Вспольный

Я вынужден ненадолго вмешаться в последовательность событий, потому что
хронологически они уже подошли к тому моменту, когда на сцене появляемся
мы - участники международной конференции в Лигоне.

Вряд ли кто-нибудь сможет обвинить нас в слепоте. Поймите меня
правильно - если бы пришельцы были в скафандрах, если бы их глаза излучали
сияние, а по бокам болтались три пары рук, разумеется, мы бы догадались,
что имеем дело с инопланетянами. Но как можно было предположить такое,
если мы видели самых обыкновенных голых дикарей, которые вели себя как
голые дикари. Мы словно заглянули в баню и не смогли угадать, кто там
генерал, а кто нищий.

Не помогло и посещение пещеры, потому что там мы не увидели ничего,
кроме экскрементов и кучек сухой травы.

Так что, несмотря на мою неприязнь к директору Матуру, я вынужден
признать, что ему нелегко было бы догадаться, с кем же мы имеем дело.
Разумеется, если бы в плен к голым людям первым попал я, то открытие не
заставило бы себя ждать и было бы квалифицированно оформлено. Но мне не
повезло, потому что я не дружу с контрабандистами.

Я на время предоставлю слово директору Матуру и процитирую некоторые
отрывки из его в целом лживой книги. Но, как мне кажется, те страницы, что
описывают его появление в пещере, в общем правильно отражают
действительность.

Директор Матур

Я пришел в себя в полутемном помещении с низко нависающим каменным
потолком. Лежать было неудобно. Попытавшись подняться, я понял причину
неудобства - мои руки были связаны за спиной, а ноги, очевидно, также
опутаны веревкой или лианой. По крайней мере я не смог их раздвинуть, а
попытка подтянуть их к себе, чтобы понять, в каком они состоянии, не
увенчалась успехом. Резкое движение вызвало вспышку боли в затылке. Тут я
вспомнил, как шел по ночному лесу и услышал шорох в кустах... Все! Значит,
на меня напали эти людоеды, значит, они связали меня, притащили в свой
вертеп и теперь, вернее всего, готовят большой костер, чтобы меня
поджарить, или ушли на поиски душистых приправ. Может, они не едят людей
без перца, лука и чеснока?

Я мог с уверенностью сказать, что лежу на полу в той самой пещере, за
которой мы наблюдали. Значит, самые худшие мои опасения сбылись.

Каждый человек знает, что он в конце концов умрет. Некоторые относятся
к этому с ужасом, другие спокойно или даже с ожиданием прекращения земных
страданий и беспокойств. Но в один прекрасный день доктор говорит тебе:
"Что-то мне не нравится этот прыщик!

Сделайте-ка онкологический анализ!" И все! В тот же момент ты выпадаешь
из среды прочих людей, которые умрут когда-то, и оказываешься в числе тех,
кто умрет скоро.

Так случилось и со мной. Только что я наблюдал за этой пещерой со
стороны, даже сочувствуя несчастным дикарям, которым нечем прикрыть
чресла. И вдруг - о несправедливость моей кармы! - я стал пленником, то
есть существом ниже, чем они сами.

Мои тревожные мысли прервал странный звук. Музыкальный, но непривычный,
неприятный и тревожный, он доносился из темноты пещеры.

С большим трудом я приподнял голову и разглядел там, у стены, сидящего
на корточках голого дикаря, который дул в подобие свирели.

Так вот кто мой тюремщик!

- Эй! - воскликнул я, намереваясь поставить на место этого хама. -
Приказываю сейчас же развязать меня, иначе я от вас здесь камня на камне
не оставлю!

Дикарь удивился звуку моего голоса, поднялся и подошел поближе.

Вид у него был очень зловещий, рот изогнулся в коварной ухмылке.

Кулаки покачивались над моей головой.

Я честно и по мере сил точно стараюсь передать мои чувства в тот
момент. Учтите, что я был лишь беспомощной жертвой, связанной, как баран
перед закланием. Что иное я мог подумать, если только что видел в другой,
маленькой пещере, труп жестоко убитого курьера, а сам лишь чудом остался в
живых после удара по голове?

И все же я смог собрать в кулак всю свою волю и недюжинную храбрость и
потребовал:

- Немедленно развяжите меня! Иначе я буду жаловаться господину майору!

Но дикарь меня не понял. Он начал раскачиваться и напевать что-то на
незнакомом мне языке, и я решил, что он поет ритуальную песню перед
жертвоприношением.

Однако в тот момент, когда я готов был уже воззвать к помощи, в пещеру
вошли другие дикари. Они окружили меня и с любопытством рассматривали.

Я старался разглядеть дикарей вблизи. Должен вам сказать, что зрелище
совершенно голого и не стесняющегося своей наготы человека вызывает в
интеллигентном бизнесмене отвращение. Правда, женщины были исключением.
Одна из них - тонкая как тростинка, изящная и маленькая, вовсе не
показалась мне слишком голой. Я бы скорее назвал ее приятно обнаженной.
Как я потом узнал, эту девушку звали Люба.

Пока я разглядывал дикарей, в моем сознании послышался голос:

- Не надо так обо мне думать. Я стесняюсь.

Кто мог произнести эти слова?

Я не успел ни о чем догадаться, как в пещеру вошел пожилой японец с
длинными, свисающими на грудь, черными тараканьими усами и в коротких
штанах. Из-за пояса у него торчала рукоять ножа. Я сразу догадался, что
этот японец здесь главный. Как говорится, среди слепцов и одноглазый -
король.

Вновь пришедший обратился ко мне на своем языке, и я опять ничего не
понял. Но голова моя, старая умная голова, начала работать. Что общего,
задала она себе вопрос, между пожилым японцем и голыми людьми совсем
другой расы? А ничего общего!

Значит ли это, что японец каким-то образом влился в эту группу людей и
даже смог их себе подчинить?

- Да! - услышал я у себя в мозгу тот же голос. - Именно так!

Я обвел взглядом лица дикарей, и мне показалось, что хрупкая девушка,
которая мне так понравилась, незаметно прикрыла веки, как бы давая мне
знак, что она меня понимает.

Японец рявкнул что-то, обратившись к самому пожилому из дикарей -
робкому и сутулому мужчине, который, как я вскоре узнал, тоже был
переводчиком-телепатом. И его называли По-из.

По-из посмотрел на меня, и тут же в моем мозгу прозвучал другой, его
голос:

- Господин великий вождь нашего народа спрашивает, откуда вы пришли и
что вам здесь нужно?

- Я требую меня сначала развязать, - приказал я.

Мои слова были переведены, потому что японец нахмурился и оскалился.

Два дикаря склонились ко мне и начали распутывать лианы, а голос
переводчика проговорил в моем мозгу:

- Господин великий вождь просит вас, чужестранец, вести себя достойно и
не убегать.

Я смотрел на их великого вождя, и у меня родилась гипотеза: а что если
это один из тех японцев, которые остались в самых диких местах еще со
времен войны и которых находят порой на Филиппинах или Калимантане? Их
забыли, потеряли, а они, будучи безмерно преданы своему императору и
присяге, продолжают служить теням забытой войны, ожидая, что о них
вспомнят и их отыщут.

А если так, то японец, конечно же, случайно столкнулся с племенем.

"Может быть, вы правы, - услышал я голос в своей голове. - Но ваши
мысли не совсем понятны. Кто такой японец, кто такой император?"

Я попытался ответить также мысленно, но в этот момент в нашу беседу
вмешался сумасшедший музыкант и начал громко петь.

Японец ткнул его в бок кулаком, и музыкант покорно отошел к стене.

Я был развязан. Но мои руки и ноги затекли так, что я не мог ими
шевельнуть. Наверно, мои страдания донеслись до мозга Любы и По-иза.

Они склонились ко мне и стали массировать мои конечности. Я постарался
сесть и только тут понял, что я так же обнажен, как и прочие дикари.

- Что такое?! - вскричал я, возмущенный таким произволом. - Немедленно
приказываю возвратить мне одежду! За кого вы меня принимаете?

Но дикари не поняли моего возмущения, а японец, если и понял, то
предпочел игнорировать мою просьбу.

В таком ужасном и унизительном положении мне еще никогда не приходилось
пребывать. Я схватил с пола клок сена и прикрылся им, однако, как вам
известно, я склонен к полноте, и потому этот клок скрылся под моим животом
без видимого эффекта.

Никто не смеялся, ведь они не знали одежды!

Может быть, они не племя, думал я, отступая в темный угол пещеры, а
банда сектантов-нудистов?

- Нет, - послышалось у меня в голове. - Мы не сектанты-нудисты. Мы
вынуждены быть обнаженными из высоких соображений.

- Это ваше собачье дело, - согласился я.

Все смотрели на меня с интересом, но никто не намеревался мне помочь.