самого сложного орнамента. Потому сок листьев подобен лаве и кровь наша
подобна лаве.
Второй. А теперь я спрашиваю тебя. Спрашиваю: еще когда я был мальчонкой в
короткой рубашке, мой мудрый и многоопытный дед поведал мне историю бога
неба Этрэ, который полюбил смертную Од и в час, когда неотвратимый Рок взял
ее душу, из дыхания любимой создал воздух, из ее крови - лаву, из костей -
твердые камни. Ты же рассказываешь мне сказку о невидимых тонюсеньких
стебельках. Как тебя понять: боги и есть стебельки или боги связали мир из
стебельков, цепляя крючочек за крючочек, как старухи вяжут перчатки для
своих зябких рук?
Первый. Отвечаю: и я, будучи мальчонкой в коротенькой рубашке, от своего
деда слышал истории о любвеобильном боге Этрэ. Но дед мой сам не видел
бога, он только слышал песни Этриады от своего деда. Дед мой резал тростник
у канала, бог Этрэ ни разу не помог ему резать. Отец ковал мечи от детства
и до старости, бог Этрэ ни разу не взмахнул молотом. Я учился искусству
чтения книг, бог Этрэ не подсказал мне ни единой буквы. Мы вынуждены без
помощи богов добывать хлеб, ковать и читать по своему разумению. Своим
разумением нам нужно понять воздух, лаву и камень, чтобы разумно применять
ковкость руды, и жар лавы, и дыхание воздуха в кузнечных мехах. Боги нам не
помогают. Возможно, мы мелки для их внимания... А может быть, сами они
живут в пустоте, далеко-далеко от нашего стебелькового мира. Я не знаю. Я
не видел богов, и не видел их мой дед и дед моего деда. Мы слышали песни.
Третий. Я спрашиваю, я спрашиваю теперь. Какая польза вопрошать слепого о
красоте мира, и глухого о звучной песне, и безносого об аромате цветов? К
чему слушаю я рассуждения о невидимых богах и невидимых стебелечках,
сцепляющихся так и этак? Ты не видел стебелечков и богов, я их не видел, и
он не видел. Слепой спорит со слепым о картинах. Ты не знаешь, он не знает,
я не знаю. Но знаю хотя бы, как мало я знаю. Ученики требуют: "Учитель,
объясни нам все". Я говорю: "Прежде чем познать все, познайте хотя бы
себя". Что есть добро и что есть зло для вас? Что есть веселье и что есть
тоска? Что есть чувство и что есть мысль, дружба, ненависть и любовь?" Но
отвечают ученики: "Учитель, дай сразу ответ, потому что нам некогда думать.
Сегодня мы принимаем важного гостя. Он любит соус из жирных почек молодого
кнэ, и надо бежать на рынок, чтобы найти почки послаще. Если же соус будет
плох, важный гость отдаст сопернику прибыльный откуп и отец не сможет дать
сестре достойное приданое. И соседки в храме скажут: "Э-э, стыдно твоему
отцу!" Угощение, гость, прибыль, приданое, пересуды! Суета сует и всяческая
суета! Умеренный мудрец богаче жадного богача. Свободен тот, кто ничего не
добивался. Легко идти тому, у кого нет ноши. Сбросьте ношу мирской суеты!
Миска толченых листьев и кувшин алюминиевого сока - вот все, что тебе
необходимо. А миску и кувшин тебе уделит любой бедняк.
Первый. Спрашиваю. Если твой совет примут все до единого огнеупорийцы, все
удалятся в пустыню, чтобы познать себя, кто станет делать кувшины и миски
из остуженной лавы, кто будет сажать ростки и срезать стебли, чтобы
наполнить миски, и выжимать сладкий сок из стеблей, чтобы наполнить
кувшины? И не умрут ли познающие себя в тщетном ожидании пищи и питья?
Спрашиваю.
Второй. Я отвечаю на твой вопрос, о вопрошающий. Боги, в которых ты
сомневаешься, существуют и мудры. Мудрость смертного в том и состоит, чтобы
понять их божественные намерения. Боги недаром создали огнеупорийцев
различными, мужами и женами, господами и рабами, богатыми и бедными, умными
и глупыми. "Познай себя", - сказано не всем, а тем, кто рожден для
познания, - философам. Философы познают себя, свое счастье и счастье
каждого, каждому укажут достойное и разумное место в жизни. Земледельцам
отведут поля, достаточные для прокормления и податей, Незрелым юношам и
девушкам определят сроки для вступления в брак и подыщут достойных
спутников, И благословят боги мир, управляющий законами разума...
Философы спорили долго: ни вопросами, ни ответа ми друг друга убедить не
могли. Все равно я был и восхищении. Этот огненный мир все время дарил мне
приятные неожиданности. Опаленная пустыня - и вдруг растения. Никаких
животных - и разумные жители. Примитивное ручное земледелие - и философия.
Пускай тоже примитивная, какая-то первоначальная атомистика со стебельками,
первобытная этика: добро, зло, самопознание, архаическая утопия - проект
государства с философами во главе. Первобытные, но все же, мудрецы -
существа, рассуждающие о сути вещей, с ними разговаривать можно.
Вопрос о том, как разговаривать? Как войти в контакт?
Начинаются терзания астродипломата.
Явиться в естественном виде? Честно представиться звездным послом?
Наверное, сама мысль о звездных посланцах непонятна здесь. Ведь небесных
светил они не видят сквозь свою непрозрачную атмосферу. Еще испугаются,
падут ниц, примут за этого самого любвеобильного бога Этрэ. Нет, гипномаска
необходима. Явиться в маске ученика? Но у них ученики не беседуют на
равных, только безропотно царапают. А если меня спросят о чем-нибудь? Я же
попаду впросак тут же. Нет, лучше маска чужеземца, тогда ошибки можно
оправдать незнанием местных обычаев и языка. Используем опыт Граве: он тоже
явился ко мне в гостиницу под личиной приезжего. Еще темп труден, неистовый
темп их речи. Мне для краткого ответа нужна минута, в их восприятии это
четверть часа. Хватит ли у моих собеседников терпения, чтобы дожидаться
ответа четверть часа?
Так и этак я прикидывал, разрабатывал сценарий своего явления огнеупорным.
Но решил за меня случай.
Сидя в своей норе с наушниками, подсоединенными к киберпереводчику, я
услышал дикие вопли: "Лфэ, лфэ!" Я уже знал, что так называются крылатые
хищники, кошмар огнеупорных детей. Выглянул из укрытия. Прямо на меня плыли
по воздуху два черных ромба с алым колесом между ними. Потом я узнал, что
лфэ всегда нападают парой, одному не под силу утащить крупную добычу. Тогда
я ничего не успел подумать, вообще я не успевал думать в этом суматошном
мире. Вскинул лазер, полоснул лучом по одному из ромбов. Лишенный крыла,
лфэ отвалился с воем. Другой выпустил добычу, перевернулся турманом,
закружился с тоскливыми криками над раненым. Охотясь вдвоем, лфэ сохраняли
редкостную супружескую верность, все равно в одиночку - гибель от голода.
Рассуждать было некогда, я раскроил лучом и второго. Четыре половинки двух
лфэ и потерявшая сознание жертва свалились возле моей норы. Обретя
смелость, воины бежали ко мне, потрясая копьями. Я едва успел включить
гипномаску: "Я огнеупорец, я такой же, как они, только на куртке узор
другой - не полосы, а клетки".
Набежали. Несколько секунд я ничего не мог разобрать. Что-то сверкало,
мелькало, вопило. Кажется, эти жгучие твари скакали вокруг поверженных
хищников, и каждый хотел воткнуть в их тело копье. Они воображали, что
убивают лфэ. Кто-то благодарил меня, обнимал за плечи, обнимал колени;
скафандр они обнимали на самом деле. Кажется, тут был отец спасенной, он
тут же предложил в жены эту девицу. Я поежился, представив себе раскаленные
поцелуи.
"Пировать, пировать! - разобрал я. - Пир на весь мир!"
Мы построились торжественной процессией и двинулись вдоль лавового потока.
Впереди катились на своих подушках воины, надев на копья головы лфэ, за
ними жнецы тащили на плащах разрубленные на куски туши, истекающие
серебристым алюминием... Я мчался рядом, изо всех сил внушая, что я
чужеземец в клетчатой куртке.
Путь был краткий. Еще бы! Огнеупорные на ходу развивали скорость хорошего
мотоцикла. Не дойдя до города, мы свернули в лощинку, где прятались покатые
каплеобразные бугры - обычная форма здешних жилищ. От архитектуры в
Огнеупории требовалась в первую очередь обтекаемость: поменьше
сопротивления урагану. В самый большой из бугров, похожий на кита,
погрузившегося в песок, завернула вся наша процессия. По пандусу мы
скатились в землянку, очень длинную и всю заставленную неровными столбами.
Нет, это был не храм, а харчевня. Копьеносцы торжественно понесли лфэ на
кухню, прочие заполнили своими телами цилиндрические ступы, расставленные
вокруг стола, видимо, местные стулья, Мне ступа была мала, я сел на нее
верхом и внушил, что сижу внутри как полагается.
Мясо варилось, мы ожидали. Заполняя паузу, слово взял самый толстый из
огнеупорцев (я поспешно включил перевод). Многословно, с бесконечными
повторами он начал благодарить бога Эгрэ за то, что он (бог!) спас девушку
от страшных лфэ, послав чужеземца (бог послал, оказывается), укрепив его
руку и направив копье. И произошло это своевременно только потому, что бог
услышал высококвалифицированные просьбы оратора, опытнейшего специалиста по
небесным прошениям. И за все это бога нужно славить, а оратора угощать
лучшими кусками не только сегодня, но и всегда.
Пока этот болтун примазывался к моему лазеру, другие сидели смирно, а я
рассматривал их лица, малиново-красные, цвета кипящего варенья. Некоторые
казались смышлеными, большинство - терпеливо-тупыми. Но я не уверен, что их
мимические мышцы соответствовали нашим. Изредка соседи переговаривались
шепотом, к счастью, мой кибер успевал улавливать шепот и переводить.
Конюшевский Владислав
Орлов Алекс
Круз Андрей
Орлов Алекс
Вронский Константин
Суворов Виктор