Чтение 34–й страницы книги ~Долина совести~

переезде.

- Я не знаю, как разрушить узы, - сказал он медленно. - Если хочешь, я
покажу тебе любопытные медицинские документы... Когда я продал права на свою
первую книжку сказок - знаешь, на что я потратил все деньги? Угадай...

Пистолет дрогнул. Оторвался от Владова лица, обратился вниз, к колену:

- Я считаю до пяти. Раз... Два...

Она не владела собой.

Она была как ребенок, которому всегда все позволяли, а потом вдруг взяли
и отобрали игрушку. Она готова была разрушить мир - только затем, чтобы
погремушка вернулась обратно в кулачок.

- Погоди, - сказал Влад, стараясь говорить как можно спокойнее. - Я
покажу тебе рентгеновские снимки, энцефалограмму, развернутые анализы...

Три, - голос Анжелы дрогнул. - Тебе не удастся МЕНЯ надуть. Четыре...

Белое лицо ее перекосилось, как растянутая за углы простыня; мгновение -
и Влад полетел в одну сторону, вертящееся кресло, на котором он сидел, - в
другую, а щепка, отколовшаяся от дубового стола, - в третью. Кресло
опрокинулось; Влад дернул за край ковровой дорожки, Анжела потеряла
равновесие, и вторая пуля ушла в потолок. Влад дернул еще раз - Анжела
грянулась на пол, но пистолета не выпустила, Влад подоспел, чтобы
перехватить руку с оружием, прижал к полу - и сжимал до тех нор, пока
Анжелины пальцы не выпустили пистолет.

Анжела смотрела на него с пола сухими воспаленными глазами. Смотрела,
будто ожидая ответа на только что заданный вопрос.

- Откуда у тебя пистолет?

- Не твое дело.

- Он легальный?

- Ты что, дурак?! - Зачем тебе пистолет?

- Вот привязался на мою голову... Не твое собачье дело!

Влад почувствовал, что теряет над собой контроль. Глубоко вдохнул; Анжела
сидела перед ним оскаленная, злобная, похожая на только что вытащенного из
норы хорька.

- Давай по порядку... - медленно сказал Влад. - Я сильнее. Я свяжу тебя и
упрячу на чердак. И уеду куда глаза глядят. Знаешь, что с тобой будет?

- То же самое, что и с тобой, - отозвалась она сквозь зубы.

- Тебе от этого станет легче?

- Еще как. Я, может быть, выживу специально затем, чтобы порадоваться
твоей смерти.

- Хорошо, - Влад прикрыл глаза. - Скажи мне, милая девочка... что такое
оказалось у меня в чашке, когда некоторое время назад здесь, в этом доме, я
ни с того ни с сего потерял сознание?

- У тебя в чашке был чай, - заявила Анжела почему-то с торжеством. - А
грязные намеки оставь при себе. Еще скажи, что я задумала тебя ограбить.
Подсыпала снотворного - и давай шарить по тайничкам...

- Зачем же грабить, - пробормотал Влад, будто бы рассуждая вслух. -
Грабить-то зачем... Когда этот дурачок, писателишка, сам выложит свои
денежки и еще в долг возьмет и тоже выложит... чтобы только довольна была та
странная женщина, без которой он не может прожить и недели. Фея.

- Бред, - презрительно бросила Анжела.

- Ты знаешь, я даже рад, - признался Влад. - Когда я воображаю себе, как
это было... Вот ты подсыпала эту дрянь мне в чашку, дождалась, пока я
отхлебнул, пока отключился... Ты дотащила меня до дивана, тебе повезло, что
я не очень тяжелый. Ты трогательно уложила меня... Раздела... Укрыла
пледом... А сама легла рядышком, привалилась поплотнее, будто курочка,
высиживающая золотое яичко. Будто паучок, бинтующий спящую муху. Ты терпела
неизбежные неудобства - ради того, чтобы привязать меня... И все это время
привязывалась сама. Ты знаешь, мне нравится сейчас смотреть на твое лицо. На
эту вселенскую обиду: как! Муха спеленала паучка! Да как она смела!

- Можешь говорить что угодно, - сказала Анжела.

- Да, могу. И скажу. Один из распространеннейших комических эффектов в
детских мультяшках... когда злобный охотник попадается в свой же капкан.
Очень смешно. Вот как мне теперь. Ты попалась, охотница. Теперь думай, как
с, этим жить.

Глава 10
ИСТЕРИЧКА

Он боялся оставить ее одну - из опасения, что она подожжет дом. На самом
деле, наверное, эти опасения были совершенно беспочвенны - но Анжеле
нравилось, чтобы Влад думал, будто она способна поджечь дом. И она всячески
поддерживала в нем эту уверенность.

Она мстила - мелко, жалко, иногда подло. Она разбрасывала по всему дому
предметы своего интимного туалета, дефилировала в ванную и обратно в одних
только домашних тапочках, она врубала громкую музыку как раз тогда, когда
Влад собирался работать, она выследила почтальона и отправилась к калитке
поболтать с ним, а по ходу разговора распахнула свою рыжую шубу, под которой
опять-таки ничего не было; почтальон позорно бежал, в глубине души радуясь,
что будет о чем рассказать соседям.

Тщедушный человечек с почтовой сумкой на боку был как кукурузник над
картофельным полем - щедро сеял во все стороны мельчайшие частицы яда, за
ним клубились слухи и сплетни, и Влад, бессильно наблюдавший за Анжелой из
окна кухни, подумал, что в этом доме, таком удобном и привычном, все равно
больше не жить, а где жить и как - оставалось неведомым...

Анжела вела себя как подросток, которого родители не пустили на
вечеринку, и вот теперь он стоит на голове, чтобы досадить, навязнуть в
зубах, довести весь мир до осатанения. Спокойствие Влада ее бесило; Владу, с
другой стороны, все больше сил приходилось тратить на то, чтобы казаться
спокойным. И вот когда он уже готов был сорваться, ударить, заорать, то есть
сделать то самое, чего так ждала от него Анжела, - в этот самый момент все
кончилось. Анжела целый день просидела в своей комнате тихо как мышка, так
что Влад уже начал беспокоиться; вечером она спустилась к ужину -
аккуратная, умытая, гладко причесанная, с виду - очень скромная молодая
женщина, медсестра или учительница начальной школы, в жизни не видевшая ни
пистолетов, ни даже собственной наготы в зеркале.

Они ужинали в кухне, сидя друг против друга; круг света от лампы лежал на
столе, все, попадавшее в этот круг, казалось ясным и простым, зато
оставшееся за гранью, в полумраке кухни, было таинственным и пугающим.
Особенно пугающим было спокойное лицо Анжелы; Влад ждал подвоха - и дождался
наконец.

- Скольких людей ты убил? - вкрадчиво спросила она, когда подошел черед
чая.

- Я писатель, а не наемный убийца, - сказал он мягко. - Ты что-то
перепутала.

- Ты прекрасно понимаешь, о чем я, - сказала она еще более вкрадчиво. -
Те люди, с которыми ты... был близок... дружил, любил, да просто учился в
школе? Где они все, я что-то их не вижу поблизости, а?

Влад опустил глаза. Кажется, свет лампы стал ярче; белый круг напоминал
об операционной, посуда на столе хирургически поблескивала, отблесками
резала глаз.

- Я убил одного человека, - сказал он тихо. - Моего школьного друга,
Димку Шило. Он знал обо мне правду. Но оба мы тогда надеялись... мы не
знали, что от этого умирают. Нам было по семнадцать лет.

- Ты скромничаешь, - сказала Анжела. - Или боишься посмотреть правде в
глаза. Если так легко к тебе привязаться, и привязаться до смерти...

- Ко мне не так легко привязаться, - сказал Влад еще тише. - Надо
общаться со мной... достаточно долгое время.

- Я заметила, - сказала Анжела сквозь зубы. Влад оторвал глаза от
двузубой вилки, лежавшей на краю тарелочки с нарезанным лимоном:

- Я сразу и навсегда расставался с женщинами, делившими со мной постель.
Ты прекрасно понимаешь, почему.

- Ну ты даешь, - сказала Анжела. - То есть ты соблазнял бабу, а переспав
с ней, тут же посылал подальше? Чемпион. Нет, честно. Даже уважение какое-то
возникает. И сколько же их было?

Влад долго разглядывал ее лицо. Невозмутимое, в чем-то даже обаятельное
лицо уверенной в себе женщины.

- Почему же ты не скажешь, что спас мне жизнь? - негромко спросила
Анжела. - Ты бы мог окоротить меня. Ты бы мог сказать: я тебе жизнь спас!
Цени!

Влад молчал.

- Правда, тогда я сказала бы, - с усмешкой продолжала Анжела, - что ты не
меня спасал, а собственную шкуру.

Хреново тебе сделалось, и ты прибежал ко мне, чтобы обогреться...
признайся, так было дело? Влад молчал.

- Так или не так, - Анжела, не поморщившись, бросила в рот кусок лимона,
- зато теперь ты убежден, что спас этой мерзавке жизнь, что она одна во всем
виновата... Привязалась, понимаете ли, к честному человеку... Сколько трупов
на твоем счету, а, честный человек? Мать твоя приемная - раз... Дружок
школьный - два... А дальше? Тебе давно не восемнадцать лет, пожил на свете,
слава богу, в свое удовольствие... И никого-никого не бросил? Ни от кого не
сбежал? Правда?

- Моя приемная мать умерла в моем присутствии, - сказал Влад. - Я никогда
не оставлял ее одну. Я был с ней до последнего дня.

Анжела дожевала лимон:

- Не врешь?

- Мне кажется, - сказал Влад, глядя в ее прищуренные глаза, - мне
кажется, что те, кого ты бросила на смерть, являлись к тебе прошлой ночью.
Ты их забыла, а теперь вспомнила. Потому тебе так хочется поверить в
массовые убийства, которые я, по твоим словам, совершал. Так?

- Хреновый из тебя проповедник, - сказала Анжела. - Ты даже не догадался
воззвать к моей совести. Ты забыл расплакаться о моей погубленной душе.

- Плевал я на твою душу, - искренне признался Влад. - Для меня куда