Чтение 34–й страницы книги ~Время игры~

магазинами, на сорок патронов каждый.

Отвлекая на себя внимание противника, несколько раз выстрелил
короткими очередями трассирующих, целясь поверх голов, но так, чтобы
нападающим был слышен свист пролетающих в опасной близости пуль.

Еще две серии по три выстрела он пустил под острым углом к стенам и
мостовой.

Рикошеты тоже звучат впечатляюще. Убивать он по-прежнему не хотел, не
зная, с кем имеет дело.

Ну а если кого и заденет шальная пуля, уже потерявшая энергию и
скорость, то почти наверняка не смертельно.

Присев на корточки, боком, как краб, Шульгин перебежал на другую
сторону улицы, заскочил в подворотню, еще трижды пальнул, рассчитывая,
что вспышки из полной темноты достаточно его демаскируют.

Дождался ответных выстрелов и повторил маневр, вернулся к ограде
гостиницы, пригнулся ниже цоколя, чтобы голова и плечи не
проектировались на фоне светлой стены, заскользил в сторону машины.

Оттуда, перекрывая подходы к переулку, молотили в пять стволов люди
Славского. Нападающие азартно и дружно отвечали, так что бой разгорался
неслабый.

Хорошо еще, что торопливая револьверная пальба навскидку, да в
темноте имеет скорее психологическое, чем практическое значение.

Джо, не получив соответствующей команды, не стрелял. И правильно
делал.

Потому что он-то и в темноте бил бы точно, наповал. Шульгин ухватился
рукой за борт джипа.

- Все здесь?

- Я и Джо здесь, остальные - сами слышите... - отозвался из-под тента
фон Мюкке.

- Общий отход. Сигналь, Джо, и медленно-медленно трогайся. Вы,
Гельмут, крикните господину Славскому что-нибудь, непременно
по-немецки... Подействовало. На громовой, привыкший командовать в бою на
палубе крейсера голос корветтен-капитана, продублированный Славским, в
ближайшие секунды подтянулась вся группа. Похоже, без потерь. По крайней
мере, все передвигались самостоятельно, продолжая палить наобум во все
стороны.

- Быстро, быстро, в кузов, на подножки, пошел, Джо, гони, отрывайся с
концами... - в азарте Шульгин не замечал, что командует по-русски, но
роботу это было все равно, а остальным пока еще недосуг было вникать в
такие пустяки.

Переводили дыхание, цеплялись пальцами за холодный металл и резину
"запасок", стараясь удержаться, устроиться понадежнее, кто где оказался,
внутри кузова и снаружи.

Из перпендикулярного улице темного переулка вдруг вывернулся черный
автомобиль, сверкающий яркими ацетиленовыми фарами, намеревавшийся не то
перегородить дорогу "Доджу", не то повиснуть у него на хвосте.

Гораздо более мощные электрические фары джипа мазнули по лобовому
стеклу чужой машины, ослепляя водителя.

- Ну-ка, Джо, давай! Только аккуратно, вскользь. Всем держаться,
крепче!

Тяжелым кованым бампером Джо ударил автомобиль в левое переднее
крыло. Тот с грохотом и звоном бьющихся стекол отлетел в сторону.
Послышались крики раненых или просто обозленных, перепуганных людей.

Кто-то из помощников Славского тоже не удержался за стойку тента,
покатился кубарем по булыжнику.

За спиной продолжали торопливо громыхать выстрелы.

...Оторвались от возможного преследования вчистую уже за первым же
углом.

Робот не включал фар, но легко и стремительно вписывался в повороты,
едва не ставя "Додж" на два колеса, вел машину самым запутанным и
сложным для погони маршрутом, руководствуясь не командами Шульгина и не
интуицией, а подробнейшим планом или, точнее, макетом города, который он
держал перед "внутренним взором".

- Команда выполнена. Преследование исключается. Куда ехать дальше? -
Джо сбросил скорость, чтобы хозяин мог услышать его голос, только что
перекрываемый ревом двигателя, грохотом покрышек по булыжнику, свистом
ветра и хлопаньем заднего полога тента.

- Вопрос, однако. Что скажете, Гельмут, или надо спрашивать герра
Славского?

Куда прикажете направиться после устроенного вами шухера? Учтите, что
до утра я предпочел бы убраться из этого негостеприимного городка.
Британцам здесь снова не везет. - Это он намекнул на Крымскую войну и не
слишком успешные действия флота Его Величества в 1920-м и особенно
1921-м году.

- Что скажете, Славский, - переадресовал вопрос Шульгина фон Мюкке. -
Вы-то, надеюсь, знаете, куда нам бежать, где скрываться и что делать
дальше... - Прошу также иметь в виду, - вставил Сашка, - что я к вашим
делам, ну совершенно непричастен и более всего желаю забыть о них и
продолжить путешествие. Теперь уже - за пределами России. Этой. Надеюсь,
Советская будет гостеприимней... - Это как сказать, - будто в
пространство хмыкнул Славский. - Причастны вы или нет, не мне решать.

- Но вот господин капитан же может подтвердить... - Не беспокойтесь,
разберемся. Во всем разберемся. А наилучший способ исчезнуть - это
немедленно отправиться в Одессу... - Как? Через весь Крым, Перекоп, и
там еще пятьсот верст? Да у меня и бензина не хватит... - Морем. Сейчас
едем на Корабельную сторону, там погрузим вашего железного коня на шхуну
и - вперед. По дороге и поговорим... На все времени хватит. И без
всякого риска... По интонации Славского можно было допустить, что в
понятие "без риска" входит и возможность утопить нежелательного
свидетеля в открытом море в случае чего.

- Выбора, как я понимаю, у меня особого нет, - вздохнул Шульгин.

- Пожалуй что. Если вам не улыбается возможность на самом деле
продолжить свой путь по суше, очень рискуя и без надежды на дружескую
помощь... - "Никогда не заговаривайте с незнакомыми", - процитировал
Сашка.

- Что вы сказали?

- Так, ничего. Вспомнил одного умнейшего русского писателя. У него
тоже нечто похожее на мой случай описано. Правда, там он с дьяволом
заговорил на бульваре... ***

...Действительно ли Славский готовился к подобному варианту, или
тридцатитонный парусно-моторный дубок "Лев Толстой" с экипажем из
полурыбаков-полуконтрабандистов постоянно был готов к выходу в море, но
уже через полтора часа, задолго до рассвета, постукивая керосиновым
"Болиндером", поплевывая горячей водой из патрубка системы охлаждения,
крутобокий кораблик, похожий формой корпуса на скорлупку грецкого ореха,
вышел за боновые заграждения.

Укутанный старым парусом, принайтовленный смоленым канатом "Додж"
угнездился между рубкой и трюмным люком, Джо устроился якобы спать в его
кузове, демонстративно пристроив под бок "маузер" с пристегнутым
прикладом, а Шульгин с сопровождающими лицами спустился в крошечный
кубрик под полубаком.

Немолодой матрос, более похожий на грека, чем на русского, принес
медный чайник с кипятком, заварку, колотый сахар, хлеб, сало, лук, две
крупные копченые кефали и квадратный штоф с жидкостью понятного
назначения.

- Казенка по нашим средствам дороговато выходит, а это сам боцман
дома гонит. Из груш и яблок. Забористая, - счел нужным сообщить он.

- Местный кальвадос, - объяснил "темному", как он считал, иностранцу
Славский. - Теперь, наконец, и поговорить можно по человечески. Ну, за
спасение... - поднял он по первой.

ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА

Возможно, Индийский океан.

Время неизвестно.

Я, верно, болен на сердце туман, Мне скучно все, и люди, и рассказы,
Мне снятся королевские алмазы И весь в крови широкий ятаган.

Н. Гумилев Проход "Призрака" через фиолетово пульсирующую в ночном
тумане рамку межпространственного окна сопровождался резким
оглушительным хлопком, похожим на выстрел противотанкового гранатомета.
У меня даже зазвенело в голове, и корпус яхты загудел, резонируя.

Перепуганные женщины, невзирая на строгий приказ сидеть внизу до
конца боя, выскочили на мостик.

"Вот этого мы не предусмотрели", - подумал я.

По странному закону природы межвременной переход осуществлялся
беззвучно, а межпространственный всегда вызывал звуковой эффект, но -
незначительный.

От легкого, едва слышного щелчка при перемещении массы в 50-100 кг до
звука откупориваемой бутылки шампанского, когда сквозь "барьер"
переносился, например, автомобиль. Как-то никому не пришло в голову, что
зависимость здесь линейная, и океанская яхта в четыре сотни тонн,
отправляясь в Южные моря, вызовет такой вот "прощальный салют".

Впрочем, беды в этом, кроме посеянной среди моих спутниц паники,
никакой.

Наоборот, этот гром подтвердит версию гибели "Камелота" от вражеского
снаряда.

- Все, девчата, успокойтесь. От англичан мы оторвались, видите, море
чистое, а грохнуло так на прощание. Воронцов всем бортом пальнул из
крупного калибра.