дождались-таки качественного скачка в социальном развитии этих сонь.
Знаменательно!..
Он не диалектик. Он просто фашист. И мы еще получим возможность в этом
убедиться, когда он начнет не на словах, а на деле устанавливать свою веру.
интонации были несомненно Кшисины. - Как-нибудь, когда они передушат,
перетопят, пережарят друг друга, а мы все будем почесываться, со стороны
глядючи, - то ли это занести в графу прогресса, то ли налицо реакция...
бледный, изможденный юноша. - Но я не подчинюсь тебе, горшечник".
то не ровен час - ветром сдует!
они на всю жизнь.
катастрофическое: он спокойно нагибался, срывая какие-то колосья и складывая
из них ровную метелочку. Обвязал травинкой, попробовал на ладонь; вероятно,
мягкость или жесткость изделия удовлетворила его, потому что он поднял
кувшинчик с темной жижицей, обмакнул туда травяную кисть и широкими,
плавными движениями начал наносить на белую поверхность ограды незатейливый
орнамент, состоящий из полукругов и стрел.
художник такими кистями? - спросила вдруг Сирин.
расписывать такие значительные плоскости. Алексаша, ты все-таки держи в
кадре престарелого оратора - за ним интересно последить - как-никак, лидер
оппозиции... Так вот, Сирин-сан, мы решительно заблуждаемся, считая, что
кемиты в своем развитии не дошли до создания орудий труда. Неверно! Они
стали на этот путь, достигли определенных результатов, и лишь потом, убегая
от надвигающихся ледников и целыми городами переселяясь в более жаркие,
экваториальные области, они свернули с прямого пути на тупиковую ветвь.
Когда-нибудь потом, когда мы сможем собственноручно покопаться на свалках
этого города, я убежден, что мы найдем как минимум обломки топоров, рычагов
и блоков - иначе не могла быть возведена эта пирамида. Кстати, только что
начавшиеся раскопки заброшенных городов уже дали несколько ножей, скребков и
иголок. Мы перед у-ди-вительней-шими открытиями, друзья мои... О, наш
оратор, кажется, готов вернуться и продлить переговоры. Во всяком случае,
сомнения, гнетущие его, слишком явственно отражаются на его чрезвычайно
выразительной физиономии...
давал сравнительно узкий сектор обзора; следуя просьбе Гамалея, Алексаша
направил внимание камеры на болтливого старичка, который уходил,
переваливаясь с боку на бок, словно селезень, в довершение сходства губы его
подергивались - он не то беззвучно шипел, не то покрякивал. Все следили за
ним с невольной улыбкой: может быть, этот "колобок" и призван был сыграть
ведущую роль в социальном прогрессе Та-Кемта, но со стороны он выглядел
более чем забавно. Последняя фраза Гамалея комментировала следующий факт:
дойдя до начала одной из радиальных улиц, старичок обернулся. Художник и его
новая фреска уже находились за кадром, но мимика старичка могла относиться
только к юноше - больше ведь никого из кемитов за городской чертой не
наблюдалось. "Колобок" оглянулся, и лицо его приняло не то чтобы изумленное,
а прямо-таки какое-то отрешенное выражение: мол, это уже свыше всяких границ
разумного! И, мол, когда Боги хотят погубить...
кривляется? Зрителей-то кот наплакал, две голубые жабки на припеке...
не то гонцов, не то стражников - обитатели Колизея до сих пор еще не
разобрались точно во всем многообразии функций этого сектора строений (а их
в общей сложности насчитывалось около десятка во всему городу), и, как ни
странно, в их семьях, как по заказу, преобладали мальчики. Впрочем, Аделаида
утверждала, что генетическое программирование тут ни при чем, а загадка
"маскулинизации" подобных семейств объясняется подменой новорожденных.
описывал в воздухе идеальные окружности, вдруг втянул голову в плечи,
разинул ротик, вроде бы собираясь крикнуть, но потом еще неожиданнее присел,
одной рукой схватился за живот, ласкающим жестом обнимая его снизу, а другой
зажал себе рот. Шестерка легконогих бегунов в одних набедренных повязках
поравнялась с ним, шесть голов, как по команде, сделали резкий поворот в его
сторону, затем так же согласно вздернулись вверх, возвращаясь в исходное
положение. Они напоминали косяк птиц, слаженно выполняющих одновременные
маневры. А еще больше походили на роботов.
раздраженно отрезал Алексаша. - Я вам лучше прядильный двор покажу. Сколько
дней у нас уже работает станок? Семь? И все псу под хвост, как справедливо
выражается Мария Поликарповна. Они даже не удосужились взглянуть в нашу
сторону.
около недели. Когда после необъяснимого происшествия с Кшисей база
категорически запретила снижать даже на ночь защитную стену, пришлось срочно
отказываться от проекта ветряной мельницы - какой уж тут ветер внутри
стакана со стопятидесятиметровыми стенками! Меткаф тут же предложил ветряную
мельницу заменить более компактной ручной, а из остатков древесины соорудить
большой ткацкий станок. Все женщины, кроме Аделаиды, проявили врожденные
навыки и из пуховых метелочек, серебрящихся в низинах вокруг озер, напряли
множество веретен тонких и толстых ниток, воссоздав в сем процессе двор
королевы Джиневры. На станке, ко всеобщему изумлению, наибольшего
совершенства достиг Меткаф, и Колизей обогатился множеством пестротканых
половиков. Когда пошла более тонкая ткань, Сирин тут же приспособила целый
кусок себе на сари, а Гамалей щеголял в подобии сенаторской тоги с пурпурной
каймой.
и вне его, но сонные кемиты упорно продолжали зачищать тростниковые стебли,
что сейчас и видно было на экране, а затем сплетать их при помощи своих
омерзительных пауков.
А что, если ночью перекинуть один из наших половиков через стену? Недаром
говорят, что лучше один раз пощупать, чем сто раз увидеть. К тому же,
клетчатая "шотландка" у них, похоже, в моде...
обернувшийся к маленьким экранчикам мониторов. - А художника-то того...
волокут.
экране по-прежнему с молниеносной быстротой мелькали плоские, до блеска
отполированные когти, обдиравшие зеленую кожицу с тростниковых стеблей.
ударил кулаком по клавише - на экране засветилась тусклым желтоватым светом
глинистая дорога, по которой шестеро стражников без особой натуги волочили
худое тело. Похоже было, что строптивый художник навсегда потерял
способность к сопротивлению, - во всяком случае на лицах шестерки, тянувшей
его за руки, отражались удовлетворение и полнейшая безмятежность.
зарокотал Гамалей. - Среди бела дня, ни с того ни с сего... Пора, земляне,
пора. Я иду говорить с "Рогнедой".
Кшися-таки не явилась на просмотр!
закричал Самвел. - Вы еще успеете. Вы еще вмешаетесь. Как-нибудь потом.
КАК-НИБУДЬ ПОТОМ!
галереям, разыскивая Абоянцева, чтобы наконец-то решительно переговорить с
"Рогнедой". Но в этих поисках его опередила Аделаида.
созерцал полукилограммовые яйца - продукт молниеносной мутации класса
пернатых. Осторожно переступая через известковые кляксы величиной с глубокую
тарелку, Аделаида приблизилась к осиротелому заборчику, на который уже давно
никто был не в силах взлететь, и выпрямилась, набирая в легкие побольше
воздуха. Обернувшийся к ней Абоянцев с тоской вспомнил те лучшие времена,
когда врач напоминала ему сначала свежую, а затем вяленую рыбу: сейчас
Аделаида являла собой как минимум окаменелого кистепера, извлеченного из
отложений юрского периода.
проблемы куриного гигантизма на общечеловеческие. - Вы насчет анализа крови?
Утром приду непременно, а по территории уже объявлено.
полагаться на сообразительность собеседника.
18
асфальтового запаха. Глухие удары ритуальных шестов о мягкую до странности
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Сапковский Анджей