стеклу.
потом вскочил на ноги и заорал в дверь:
Путешествие обошлось без приключений. Когда за окном побежали, наскакивая
друг на друга холмы, предвещавшие приближение Бежинца, незнакомец встал и
натянул куртку. Пола ее скользнула по деревянной переборке, послышался
глухой, металлический стук. Стефан этому немного удивился, но не более
того. Повизгивая колесами на крутом повороте, поезд подкатил к пустому
перрону. Заскрежетали тормоза. Стефан и незнакомец соскочили на щебенку.
За их спинами тяжело засопел паровоз, одолевая подъем. Они прошли через
проем в железной ограде. Миновали вокзальчик, и во всей торжественной
красе раскинулась перед ними осень. Прикрыв глаза, Стефан посмотрел на
солнце, полюбовался радугой, скользнувшей по кончикам ресниц, и, все еще
жмурясь - от этого под веками плясали красные огоньки, - зашагал к
лечебнице.
они свернули в овраг; спутник Стефана, казалось, был в некоторой
нерешительности.
деревьев, за которой был пока еще невидимый кирпичный домик, Стефана
осенило.
ходите туда!
недоверчиво; на губах его заиграла кривая усмешка, в узеньких щелках глаз
неподвижно застыли зрачки. Он так и не произнес ни слова, но не уходил.
туда! Они... взяли Воха. Арестовали его. Вроде бы... вроде бы... - Стефан
осекся.
сунул руку в карман, и слабая улыбка, которая все еще блуждала у него на
губах, превратилась в холодную ухмылку.
слова, словно человек, который тащит неподъемную тяжесть. - Ну, меня это
вовсе не касается... - добавил он, растягивая слова. Было заметно, что он
мучительно обдумывает что-то. Однако быстро овладел собой и, приблизив
лицо к лицу Стефана, обдал его дыханием и резко спросил: - А те?
поймали. Они в лесу, у партизан. То есть я так слышал.
пожал и пошел прочь.
лесу. Тшинецкий облегченно вздохнул и по тропинке, вившейся по откосу
холма, пошел к лечебнице. У каменной арки обернулся и посмотрел вниз, на
поля, взглядом ища своего спутника. Поначалу он принимал за него стволы,
темневшие в море лимонных и огненно-рыжих листьев. Потом увидел.
Незнакомец был далеко, он застыл на месте - черное пятно в безбрежном,
безветренном пространстве. Так продолжалось всего миг; незнакомец
наклонился и исчез между деревьями; больше он не показывался.
рядом с ним - ксендз Незглоба. Ксендз уже несколько недель чувствовал себя
совсем хорошо и, собственно, мог бы возвращаться к исполнению пастырских
обязанностей, но до Нового года он еще числился в епархии отпускником. К
тому же, как он сам признался, ему не хотелось проводить со своими
прихожанами Рождество.
ним не выпьешь. И на Новый год так, и на Пасху, с освящением-то, это уж
всего хуже. Сейчас мне нельзя, но разве они уважат болезнь? Мне не
отбиться. Лучше уж посижу здесь, если вы, господин профессор (так он
титуловал Пайпака), меня не прогоните.
лет назад не удавалось уволить двух сестер милосердия, славившихся
немилосердным отношением к больным: тогда одна пациентка скончалась от
ожогов, полученных в ванной, и в лечебницу даже приезжала комиссия из
министерства. Вскоре, правда, они ушли сами - втайне от всех Паенчковский
заставил их это сделать. Так, по крайней мере, эту историю передавали.
отслужить мессу в маленькой часовне, которая стояла в саду, у северной
стены, окружавшей лечебницу. Он уже разузнал в приходской канцелярии, что
можно, что никаких препятствий к тому нет, уже позаботился обо всем
необходимом и только просил "господина профессора" дать формальное
разрешение. Пайпак страдал, ему-то хотелось, но он стыдился коллег.
Известное дело: богослужение в сумасшедшем доме - это же чуть ли не
издевка. Если бы только для персонала, но ксендз полагал, что пациенты -
те, что поздоровее, - могли бы...
согласился и тут же успокоился. Потоптался на месте, что-то вспомнил и,
извинившись, ушел. Тут и объявился Стефан.
запущенный сад. Деревья, постоянно обдуваемые ветром, теряли здесь листья
раньше, чем в долине. Он поначалу и не сообразил, что мог своим вопросом
больно обидеть ксендза.
уподобил бы музыкальному инструменту, в котором фальшивили несколько
струн... Вот душа, этот удивительный артист, и не могла исполнить нужной
мелодии. Теперь же, когда вы, господа, меня исцелили, я совершенно здоров
и преисполнен благодарности.
улыбнулся про себя, но лицо его оставалось серьезным. - Можно и так.
Кажется, какой-то богослов девятнадцатого века говаривал, что телодендрии,
то есть окончания нервных клеток, погружены в мировой эфир... Жаль только,
что мировой эфир уже ликвидирован физикой.
заметил ксендз. - Прошу простить бесцеремонность бывшего пациента, но
представляется мне, что господин Секуловский всегда воздействовал на вас,
господин доктор, словно... полынь. Вы по природе так добросердечны, а
повидаетесь с ним, и начинают посещать вас какие-то горькие мысли, и, я в
этом уверен, вам совершенно чуждые...
мне отпускала вообще-то скупо, вот только вы, отец...
больных можно принять участие в мессе. С одной стороны, мне хотелось бы,
чтобы их было как можно больше, ведь уже столько лет... но с другой... -
Он не решился продолжать.
неуместно.
скомпрометировать.
что я - обыкновеннейший сельский священник. Сознаюсь: когда я учился,
мечтой моей было встретиться с каким-нибудь неверующим и сильным духом.
Чтобы обуздать его и повести...
понял: грехом гордыни. И затем уж узнал много иных вещей, которым учит
жизнь среди людей. Я хорошо понимаю, сколь малого я стою. У каждого врача
целая батарея аргументов, которыми он сумеет стереть с лица земли мою
священническую премудрость...
огляделся. Больные стекались по аллейкам к корпусу - близилась обеденная
пора.
словно благословляя. - Вы знаете, что мы столь же строго храним тайну, как
и вы, - если не принимать во внимание небеса... Вот вы, отец, вы никогда
не сомневались?
Евангелие. Прочитайте-ка у святого Матфея - глава 27, стих 46. Не однажды
то были и мои слова.
размеренно, словно невидимая сила вычесывала их из припорошенного золотом
сада. Последним, дымя папиросой, прошествовал санитар. Стефан поплелся за
ним. Проходя мимо кустов запущенной сирени, увидел присевшего на корточки
человека. Хотел было позвать сестру, по удержался. Больной, низко
наклонившись над клумбой, рукой, которая вроде бы плохо его слушалась,
нежно поглаживал серебристую траву.