Чтение 34–й страницы книги ~Акванавты~

спрашивают.

- Слушаю, - сказал приятный женский голос.

Я почему-то растерялся. На секунду, не более. Наверное, было в
этом-голосе что-то такое, отчего я растерялся, но что именно, я не мог
уловить.

- Ружена Ковальская у телефона.

- Здравствуйте, Ружена... Мне нужно с вами поговорить. Но не по
телефону, а... как-то иначе.

- Кто вы?

Я назвал себя. Пауза. И наконец, как эхо, ответное:

- Соболев...

Это было произнесено без восклицания и так тихо, что я почти не услышал
окончания своей фамилии. И вдруг:

- Игорь Соболев?

Голос разительно изменился. Это было так, словно неподвижно сидевшая
птица вдруг встрепенулась. Теперь я понял, отчего растерялся вначале: в
интонациях голоса меня поразило неестественное, глубокое, как океанская
бездна, спокойствие.

- Да, он самый. Я хотел бы встретиться с вами.

- Я сейчас... быстро... - Голос стал порывистым и торопливо-ломким. - Я
через несколько минут... Но где?

- Где вам будет удобно.

- Я не знаю, где вы есть!.. Вы далеко от приморского парка?

- Не имею понятия... Впрочем, в моем распоряжении машина, я найду.

- Ждите меня у фонтана Жемчужная раковина.

- Хорошо. Приморский парк, Жемчужная раковина. До встречи...

Фонтан Жемчужница венчал широкую каменную лестницу, ведущую на
набережную и дальше, прямо к воде.

Отсюда открывался великолепный вид на залив, усеянный белыми парусами
яхт. Я смотрел в зеленоватый морской простор и думал, что она вот так же
стояла на верхней ступеньке, глядя на море с тяжелым предчувствием, упрямо
ждала. И не дождалась...

Фонтан бездействовал. В чуть приоткрытых мраморных створках жемчужницы
тускло мерцал металлический шар. Пасти четырех дельфинов, откуда когда-то
били упругие, твердые струи воды, покрыты ржавым налетом. Я гладил
дельфинью лобастую голову, пытаясь составить в уме удобные фразы из
обтекаемых слов. Фразы не складывались, слова расползались, как этот
ржавый налет, и нарастала смутная уверенность, что любые слова утешения
здесь ни к чему и что вообще я приехал сюда не для этого. А для чего -
никто не мог бы ответить, даже я сам и даже самому себе. Просто я должен
был приехать сюда, увидеть ее, о чем-то поговорить. О, бездна, если бы я
знал для чего и о чем!..

От фонтана веером уходили в глубину парка аллеи. Там над кронами
деревьев возвышались башни строительных кранов и новые здания, сверкающие
огромными проемами стекла. Строгое изящество архитектурных линий,
устремленность ввысь. И было в них что-то от готики старинных польских
костелов. Плоды архитектурного эксперимента... Плоды, которые, возможно,
помогала вырастить Ружена. И мне вдруг пришло в голову, что эти странные
здания и безлюдье старого парка как-то связаны с тем обстоятельством, что
она назначила встречу именно здесь; и я уже видел в своем воображении
бледную строгую даму в длинных и черных одеждах, вуаль на лице, в
мраморно-белой руке янтарные четки... Стоп! А эти дельфины, лестница к
морю, вид на залив? Ну вот, а ты - "вуаль, янтарные четки"... Наваждение
рассеивалось. Я ведь заранее знал, что эта встреча потребует известного
нервного напряжения, и не то, чтоб я струсил, но в последний момент мне
стало не по себе, вот и все. Это пройдет.

Из боковой аллеи торопливо вышла молодая, элегантно и просто одетая
женщина. Глянцевито-черная плащ-куртка, закрытый ворот летнего свитера,
маленькая сумка - ремень через плечо...

Заметив меня, она сразу остановилась, словно наткнувшись на невидимую
преграду, потом пошла навстречу, с каждым шагом все увереннее и быстрей.
Подойдя ко мне, машинальным движением руки поправила сбитые ветром коротко
стриженные темные волосы. Взглянула. Черные, умные и словно бы чего-то
напряженно ждущие глаза...

- Здравствуйте, - сказала она. - Ружена Ковальская - это я.

- Здравствуйте.

Я взял ее руку и прикоснулся губами. Рука едва заметно дрогнула.

- Что вы, Игорь, у нас так давно не делают.

- Это... ну, словом, не потому, что я вспомнил старый польский обычай.
Просто... так.

- Я понимаю... И благодарна вам. Я очень рада, что вы решили повидаться
со мной.

- Иначе я не мог, - ответил я.

Опять этот чего-то напряженно ждущий взгляд.

- Не мог... - как эхо повторила она и добавила. - Вы тоже
несчастливы...

- Дело не в этом, Ружена. Впрочем... может быть, именно в этом, не
знаю.

Мы помолчали.

Мимо нас быстрым шагом прошли парень и девушка в одинаковой форме
яхтсменов. Парень нес на плечах длинные весла. Уже спускаясь по лестничным
ступеням, девушка вдруг обернулась и крикнула нам:

- Эй, вы! Это счастливое место! Не вздумайте ссориться здесь!

Оба они рассмеялись и побежали вниз, к берегу.

- Расскажите мне все... - с заметным усилием произнесла Ружена. - Все
как это было. Можно по-русски, я понимаю.

Я стал рассказывать как это было. Я рассказывал долго, подробно. Ружена
слушала не перебивая и, казалось, совершенно безучастно. Но это только так
казалось, потому что иногда она поднимала руки к лицу и сжимала щеки
ладонями, словно сдерживая вот-вот готовый вырваться горестный возглас. Я
рассказывал, не скрывая и не смягчая абсолютно ничего, не щадя ни ее, ни
себя - я хорошо понимал, что сделаю доброе дело, если сумею погасить в ее
глазах это странное ждущее напряжение, и смутно догадывался, что если
этого не сумею сделать я и сейчас, то этого не сможет сделать никто
никогда...

Незаметно подкрались сумерки. В аллеях парка зажглись гирлянды
лампионов. На каменных в античном стиле парковых скамьях сидело несколько
парочек. Слышался приглушенный смех. Люблю такие места, где не слышно
гитарного звона и воя транзисторов... Высоко над фонтаном ярко вспыхнул
голубовато-белый диск. Химический свет мгновенно изменил тональность
естественных красок. Лицо Ружены - словно арктический снег, залитый светом
полярной луны. Веки опущены, губы дрожат...

- Вот и все... - закончил я, сделав на последнем слове рассчитанное
заранее затяжное, но твердое ударение.

- Вот и все... - чуть слышно сказала она, повторив мою интонацию.

Я протянул ей сверток. Белые пальцы Ружены безразлично ощупали
целлофан.

- Что здесь? - спросила она.

- Ласты. Его... Это традиция.

Она помолчала.

- Игорь, - сказала вдруг. - Вы опытный врач. Вы хирург. Это было очень
больно, но сразу и... видимо, навсегда.

Она все поняла: мой приезд, мое намерение объяснить все до конца, и ей
и себе, мой умышленный беспощадный рассказ и даже заранее рассчитанное
ударение... Что ж, быть может, так лучше. У нас у обоих возникла
необходимость переступить чудовищную грань по эту сторону непоправимого.
Но я сделал это чуточку раньше, она же делает это сейчас. И я пытаюсь
помочь. Я знал: такие тяжелые раны умеет лечить только время. А я - лишь в
роли его ассистента...

- Смотри, Томашек! - раздалось где-то рядом. - Они еще стоят! Я
говорила, что это счастливое место!

Зазвенел, удаляясь, девичий смех.

Смеются... И правильно делают. Для них мы с Руженой - просто
влюбленные. Они и не знают, что между нами лежит океан человеческих судеб.

Я взглянул на Ружену. Она смотрела в вечернюю мглу над заливом. Там
плыли огни уходящего в море пассажирского лайнера. Я с грустью подумал,
что вот сейчас должен оставить ее и уйти.

- Игорь, - сказала она. - Расскажите мне о себе...

Авт.сб. "Акванавты"