завтра; сегодня к вечеру одолеть бы этот путь по пустыне до ущелья.
верблюда в Каракумах, где мы с Антоном бродили в студенческие каникулы.
Там, к югу от Солнечных ворот, остался заповедник песков; на древних
тропах ветер иногда обнажает останки "кораблей пустыни", погибших столетия
назад. Робот окончил свои дни очень давно, может быть, прошло сто тысяч
лет, миллион, как он упал на этом месте и больше не поднялся. Его панцирь
сделан из вечной пластмассы. От него осталась только оболочка, как
хитиновый покров жука. Сложнейшую электронику в его чреве источили время и
песок, правда, я вытащил какой-то блок из Черепной коробки и, движимый
чувством почтения к смерти, положил его на прежнее место.
боя, скошенные пулеметным огнем: головами в сторону гор. Они явно
сражались! Я увидел небольшую трубку с утолщением на конце, какое-то
оружие - может быть, лазер?
обитали механические копии Вечно Идущих, добывая там "силу планеты" -
наверное, уран. За что они боролись? Может быть, восстали против Вечно
Идущих? Что, если таких, как Арт, в то время существовало сотни тысяч? Я
вспомнил забавную секретаршу и ее хозяина, они вполне могли сражаться за
свои права...
по шагомеру, что дороги отстояли одна от другой на три километра и шли
параллельно друг другу. Мне встретилось шоссе, идущее вдоль гор, и я пошел
по коричневым, потрескавшимся многогранникам. Дорога то уходила в песок,
то снова появлялась. По дороге идти стало гораздо легче. Создавалась
иллюзия, что вот кончится шоссе и я куда-то приду, к теплу, к людям.
Дорожная сеть покрывала огромный участок. Когда-то здесь шумели под ветром
голубые, синие и зеленые сады, поднимались города, стояли загородные дома.
А может, это был мегаполис - один гигантский город? Что-то похожее мы с
Антоном видели в первом фильме, паря над экваториальной равниной.
Века почти стерли краски, но явно различались цвета: синий, излюбленный
фиолетовый, желтый. "С такой дороги не собьешься", - подумал я, обходя
останки какой-то машины, утонувшей в песке. За останками машины, метрах в
ста от нее, когда-то находился мост, сейчас похожий на небрежный набросок
инженера - так обглодало его время Но каким же прочным должен быть этот
материал, если до сих пор висит между остатками опор одна из балок
двухсотметровой длины, хотя и сильно прогнутая, и на ней чудом держится
ферма, похожая на гигантскую паутину, местами оборванную и все же
сохранившую былой изящный рисунок.
другом берегу опять показалась коричневая дорога. Слева поднималась стена
гор, справа уходила до близкого здесь горизонта оранжевая пустыня.
бледно-желтым покрытием. Шоссе шло по возвышенности, похожей на дамбу.
да, я находился в отличной форме, несмотря на все передряги, и вполне мог
идти всю ночь, если позволит дорога.
хотя на равнине еще светило солнце. Надо было располагаться на ночь. В
кромешной тьме стало невозможно идти, а пользоваться фонарем я не мог из
боязни разрядить аккумуляторы. Я лег на спину и стал смотреть на Млечный
Путь, узнавая знакомые земные звезды: Сириус, Бетельгейзе, Альдебаран...
Только в них не было земной теплоты, они не лучились, а горели холодными
огоньками и казались меньше, чем на Земле. В стену ущелья ударил желтый
свет. Я вскочил, подумав: "Антон". Через минуту стало еще светлее: над
головой проплывал сверкающий Фобос - безобразный осколок одного из
разрушенных миров, весь в оспинах кратеров, щедро вызолоченный солнечным
светом.
ему магические свойства, воспевали поэты. Я вспомнил стихи, обращенные к
"Вестнику из космоса". Вот плохой перевод этих, наверно, по-настоящему
поэтических строк:
камни, лаская их и даря тепло. Ты долго блуждал в одиночестве, пока не
встретил Багряную. Она приютила тебя. Так лей же свет ее детям, дари им
радость, дари им счастье..."
похожего на нашу Луну Деймоса, чтобы, взявшись за руки, войти в
очистительные воды одного из озер или морей и тем самым закрепить свою
любовь навеки. "Все здесь стремилось к вечности, и вот что получилось", -
думал я, засыпая.
склон, поросший колючим кустарником. Было очень жарко. Мимо проходили
когорты за когортой - роботы, закованные в броню. У одних я видел тяжелые
серые трубы, положенные на плечи, как коромысла, другие несли что-то
похожее на отопительные рефлекторы, солнечные зайчики от их зеркал слепили
глаза. Над пехотой бесшумно проплывали круглые машины с бордюром из острых
стержней. Я ждал, что одна из машин остановится и возьмет меня, как было
условлено с Хухликом Первым. Проплыло уже больше десятка машин, и ни одна
не остановилась. В душе я был рад, что меня не замечают, мне, по правде
говоря, не хочется ввязываться в предстоящую свалку, а дело будет
нешуточное, каждая сторона приготовила кое-какие "сюрпризы", от которых не
поздоровится Багряной планете. Чтобы меня не заметили, я тесней прижался к
скале. Меня мучили угрызения совести: почему я всеми силами не противился
началу военных действий? Еще были шансы все уладить мирным путем. Думаю,
что наш противник Хухлик Зеленый пошел бы на уступки, тем более что у него
еще маловато пушек, стреляющих снарядами из антивещества.
сказал:
Пожалуйста...
серьезные дела, что я советник Хухлика Первого.
немного, я догоню. Подзаряжусь и догоню. Будь другом.
Подними трубу и чапай дальше. А не то я прикажу разобрать тебя до
последнего узла.
винтикам, а распылять на элементарные частицы. - Робот сел у моих ног и
стал закуривать.
лязгая, проходят железные когорты и плывут танки-аннигиляторы.
из ушей.
нас.
недопустимо низким вольтажом?
электричества.
Ты, наверное, шпион Зеленых. Давай бери трубу! Докуривай, и пошли!
как и моя. Вот сейчас жахнет!
бесшумное пламя. Мой собеседник, прежде чем рассыпаться на элементарные
частицы, успел сказать:
ВОЗВРАЩЕНИЕ
шлема устало улыбался Антон. Арт стоял возле черного цилиндра
невозмутимый, как никогда; по другую сторону застыл его ассистент
Барбаросса.
закончилось. Но меня беспокоили Макс и Вашата. - Здесь ли они еще?
полтора часа. Роботов ты здорово изобразил. И весь твой путь по пустыне
тоже стоило посмотреть.
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий
Орлов Алекс
Куликов Роман
Посняков Андрей