Понимаю, существо, попавшее в такую беду, не может мне угрожать. Оно,
видно, давно сражается за свою жизнь - ближние кусты вырваны с корнем
и валяются в воде вокруг бедняги. Кто же это? Человек? Большая
обезьяна? Он, наверное, заметил меня сразу, как только я вошел в
лозняк, и притаился. Потом наблюдал, как я пытаюсь выбраться на
твердый берег. Я решил, что передо мною большая человекообразная
обезьяна. Пытаюсь представить себе, как бы сложились наши отношения,
если бы мы встретились на берегу или на дереве. Зверь, видно по всему,
могучий, а вот из трясины не способен вырваться. Я отошел от воды.
Ниже пояса меня покрывал толстый слой асфальтового месива. Его надо
как-нибудь соскоблить, пока не подсохло. Отламываю пучки лозы, -
черное месиво очень неохотно расстается с моим телом, но в конечном
счете уступает. Чувствую на себе испытующие взгляды большой обезьяны.
Когда она поняла, что я тоже наблюдаю за нею, перестала таиться.
Издает хрипящие звуки, стонет, старается дотянуться до кустарника,
несколько раз пытается вырвать из трясины ноги. Результатом таких
усилий является еще большее погружение; обезьяна понимает это и
затихает.
направился к склону холма, к облюбованному дереву. Чувствую спиной
взгляд обезьяны. Тоже, подумалось, мяса захотела. А я, голодный, после
этого происшествия не ощущаю голода. Обещаю себе не охотиться больше
на птиц, а довольствоваться лягушками... Обезьяна до утра, наверное,
не дотянет. Засосет ее, бедную. Подумав про обезьяну, я поворачиваюсь.
Надо хоть рассмотреть ее как следует. Подхожу поближе. Обезьяна
вскинула голову и посмотрела на меня. Голое лицо с широким плоским
носом, выдающимися челюстями. Длинные спутанные волосы лезут в глаза.
Губы как у коренных жителей Африки. В глубоких глазницах под заметно
выпирающими надбровными дугами светятся отчаяние и, чего нельзя было
ожидать от обезьяны, разум. В брошенном на меня взгляде проявилась
целая гамма чувств: и безысходность, и тоска, и сознание своей
обреченности. На какой-то миг в глазах засветилась надежда, но тут же
погасла. А ведь это - разумное существо, подумал я. Оно ждет от меня
помощи. И если оно действительно разумное, то, освобожденное с моей
помощью, не сделает мне зла... Что ж, попробую спасти. И сразу же -
сомнения: не будь идеалистом! - хочешь его выручить? Ну хорошо,
вытащишь этого человекоподобного из беды - а посмотри на его руки!
Огромные лапищи зажали пучки лозняка. Они, эти лапы, шутя свернут тебе
шею... Так что лучше предоставь его собственной судьбе, сам
устраивайся с ночлегом.
гримасе. Из горла вырвались новые звуки, и я с удивлением отметил, что
дикарь пытается что-то сказать мне. Было понятно, что он умоляет
помочь ему... Конечно, нельзя оставлять его в беде. Кто, кроме меня,
поможет ему? У него, безусловно, есть соплеменники. Но если они до сих
пор не выручили его, то как они сделают это ночью?.. Среди наиболее
близких к нему кустов я выбрал самые толстые ветки и, не отламывая их,
наклонил пучком к его голове. Дикарь вытянул руку и ухватился за ветки
сильными пальцами. Потянул их на себя - куст затрещал.
Он меня понимает! Не мешкая, я собрал в пучок ветви другого куста, и
дикарь ухватился за них другой рукой.
Давай постепенно! Потихоньку!
советовал? Может быть, телепатия? Какая разница! Он понимает, что я
помогаю ему, и слушается. Теперь я не сомневался, что передо мной
вполне разумное существо, туземец. Звуки непонятного языка булькали на
его толстых губах. Взгляд, несмотря на дикость, выражал благодарность.
ловушки, меня все больше обуревали сомнения. Ну да, у него вполне
человеческий, разумный взгляд; неизвестный, но безусловно человеческий
язык... Может ли это помешать ему, как только он освободится от
трясины, взять и придушить меня?..
твердь и повалился на четвереньки. Я свое дело сделал и поспешил
ретироваться. Отступил за кусты и затем быстрыми шагами ушел прочь,
подальше от греха, чтобы не получилось так, что доброе дело сделал на
свою голову.
замер, прислушиваясь к звукам, которыми обычно полнится ночь. Душа
томилась от предчувствий: это происшествие вызовет новые перемены в
моей жизни. Не знаю, добрые ли, плохие, но явно что-то назревает.
разнообразных запахов: к основному запаху гниющих водорослей
примешивался острый запах нефти. Запах птичьего помета создавал
иллюзию обжитого места... Внезапно приозерную темень прорезал долгий
крик. Начинаясь на невысокой ноте, он поднимался до визга и неожиданно
обрывался бормотанием. Я не сомневаюсь, что это подал голос спасенный
мною туземец. Он кого-то звал, звал требовательно, настойчиво. Кого он
может звать, кроме своих соплеменников? Значит, они должны быть в
пределах слышимости. Но сколько он ни зовет, отклика нет. А если не
соплеменников, то кого еще может звать это одинокое, но вовсе не
беззащитное существо? Неужели меня? Действительно, я чувствую, что
голос туземца обращен ко мне. Он зовет меня! Зачем я ему? Чего он от
меня хочет? Меня пугает даже мысль о том, что я могу вот так
спуститься с дерева и подойти к дикарю. Что я скажу ему? О чем спрошу?
Как ваше самочувствие, господин туземец? А он все зовет. Понимает, что
я не мог уйти далеко...
же быть с туземцем? По голосу слышно, что он выбрался из зарослей и
направляется в мою сторону...
существо? Я могу найти в нем спутника, товарища. У него нет причин
остаться недовольным мною. Единственный мой поступок, имеющий
отношение к нему, - я выручил его из неприятной ситуации. Он должен
помнить об этом до конца дней своих... Я лихорадочно взвешиваю все за
и против. Думаю, ничего плохого он мне не сделает. Как местный житель,
туземец может мне помочь. По принципу: услуга за услугу. Я начинаю
понимать, что мне трудно будет найти дорогу к "Викингу". Туземец по
меньшей мере знает, в какой стороне море. А если я просчитаюсь и он
меня придушит, что ж... придет конец моим страданиям. Амар уже не
мучается, как я мучаюсь.
думал я, но в таком случае все - безумие; все, что связано с моим
появлением на этой планете. Я остановился. Решил не отходить далеко от
дерева и подал свой голос:
еще более темный силуэт, послышалось отрывистое дыхание. В следующую
минуту туземец взял меня за руку. С его губ слетали непонятные слова.
Я даже догадаться не смог бы, о чем он толкует. Но с первых слов
понял, что мне бояться нечего. Туземец настроен миролюбиво. В конце
концов, я в нем больше нуждаюсь, чем он во мне... После того, как я
помог ему выбраться на сушу, он мог бы повернуться и уйти. Он у себя
дома. Однако он не ушел. Что его заставило отыскать меня? Я не знаю, о
чем он все время говорит, зато уверен: у него ко мне добрые чувства.
Ему важно, чтобы я слышал его голос. При абсолютной невозможности
логического понимания сам голос несет в себе информацию межличностных
отношений. Ему, этому огромному туземцу, тоже хочется слышать мой
голос. Для начала я сказал, потянув его за руку, что нам глупо стоять
под дождем, лучше спрятаться под широкой кроной старого дерева. Мы
уселись под деревом бок о бок, ощущая спинами теплую шероховатость
древесной коры.
большую обезьяну, но парень, надеюсь, хороший. и еще надеюсь, что ты
со мной не разделаешься. Верно?
не понимал ни бельмеса, так же, как и я в его. Мы сразу уяснили
ситуацию, поэтому наши голоса выражали доверие друг к другу, а
большего для начала и не требуется. Доверие в нашем положении - это
все. Если оно появилось, нет нужды в объяснениях. Туземец рассуждал
точно так же, смею надеяться. Наши монологи стали произноситься все
реже. Наконец я услышал, что мой знакомец захрапел, и этот факт значил
больше, чем признание в дружбе. Я, сколько мог, сопротивлялся сну.
Мелькнула мысль забраться на дерево. Но это было бы проявлением
недоверия... Незаметно для себя я тоже уснул.
лабораторией и Леной. Второй - с "Викингом". Снилось, что лечу в
скафандре по воздуху и удивляюсь: разве скафандры могут летать сами по
себе?..
сознания все время отмечал, что согревающее меня плечо - это плечо, на
которое можно опереться.
произошло ночью, казалось более невероятным, чем можно вообразить себе
с помощью самой фантастической выдумки. Туземец спал, не выпуская моей
руки и свесив голову на грудь. Странное у него лицо. Лицо человека,
сформированное условиями чужой планеты. Я не стал отнимать у него свою
руку, чтобы не разбудить, но он проснулся сам, почувствовав, должно