Чешуя их все еще играла разноцветными искрами. Браслет, коему полагалось
быть деревянным, свисал с левого запястья, безвольно болтаясь в такт
раскачивающимся рыбам. - Не побрезгуешь сырой съесть? Сырая вкуснее.
ловит?
дальше будет так холодно, я перестану умываться. Умеешь чистить рыбу?
дело, - которая умела бы чистить рыбу. А может, они просто не признавались.
недоуменный взгляд.
секунды. Еще миг, и он вытащил из рыбьего брюха потроха. - Ну, раз не ушла
еще, вымой и эту тоже. - Шефанго отдал вторую рыбину. Взял крышку котелка с
чешуей и потрохами и вывалил все это подальше от лагеря.
когда неведомая ей женская ипостась Эльрика обрела имя, двуполость спутника
стала казаться ей чем-то совсем странным. Шефанго вернулся. Вздохнул. Забрал
рыбу и ушел обратно к ручью.
посоленная. А Эльрик с Дхисом воевали из-за хвоста второй, полусъеденной.
Легенда не поняла, чем обоим приглянулся именно хвост, но спрашивать не
стала. В конце концов, это было не самое странное в шефанго. Расспрашивать
же о самом странном не было ни решимости, ни желания.
***
спиной своего спутника, а Эльрик улыбался, когда особо сильные порывы
толкали в грудь, дергали юкколь, словно пытаясь сорвать. Ветер был почти
такой, как дома. В горах. Очередное сомнение поджидало впереди, но до него
еще нужно было дойти. И даже страх отступил куда-то. Днем вообще было не так
страшно, как ночью. Может быть, оттого, что перед Легендой приходилось
прикидываться. В конце концов, она боялась куда больше.
лишь через несколько минут.
реальными. Миражи. Иллюзия звука. Видение беседы. Шефанго вздрогнул и
остановился. Встревоженный голос Легенды вплелся в диалог невидимых еще
тварей, и реальность на мгновение пошла трещинами.
возможность услышать чужой разговор. Так же, как при встрече с мороками, дал
возможность увидеть чужие иллюзии.
предпочтешь?
некуда деться отсюда. Наберись терпения, брат.
мурашки. - Это-то что за твари?" Он чувствовал Легенду за спиной.
Чувствовал, что она тоже боится. И что ей страшно еще и оттого, что страшно
ему. Это было хуже всего.
пройти. Всего лишь пройти. Они нас видят, но не могут дотянуться. Мы
проскочим мимо. Быстро. И там, дальше, они опять не смогут дотянуться до
нас.
что мы должны пройти там. Я должен. Ты, если не хочешь, можешь...
мимо всех этих демонов?
случилось, просто иди вперед.
перемешались и застывали сейчас, превращая душу в колючий ледяной ком.
звездами перед глазами. Что-то вгрызалось в него. Медленно. Неотвратимо. И
чужие голоса грохотали, били по барабанным перепонкам, гремели снаружи и
изнутри:
Фоксом, наследным конунгом Империи Анго... Как нож. Как тонкий стилет...
***
Душу ее раскрывали, расчленяли, разделывали, пластали на тонкие, прозрачные
ломти. Это было больно. Так больно...
белокаменного города, спальня в доме родителей, старые игрушки и свежие
цветы, глаза подруг и лица мужчин, крики птиц, грохот некованых копыт,
зеленая степь, черное небо, тонкая мелодия флейты...
пожирало... ее.
накатывался волной поток холода. Ледяного холода.
Помоги мне! Помоги мне. Ест меня... Помоги... оно ест ме...
Бежать вперед. Пока тот, второй, не догнал. Пока первый не ударил снова.
Пока...
удивление в нем сменялось тревогой, затем страхом, а потом ужас звенел в
каждом слове, в каждом звуке. Ужас, который лишь подхлестывал, заставляя
бежать еще быстрее.
этим "чем-то". Пусть лучше оно, чем бы оно ни было, отвлечется на того,
который остался.
когда первые звезды глянули с высокого неба, остановился. Усадил Легенду на
расстеленный плащ. Она молчала. Смотрела куда-то в пустоту остановившимся
взглядом. Эльрик осторожно взял ее руки. Ледяные ладони. Маленькие.
Крохотные в его руках.
еще смеяться?
волосы. Осторожно, такая нежная была у нее кожа, что боялся оцарапать
огрубелыми своими ладонями, отогревал лицо. Застывшее. Белое. И счастлив
был, когда кровь прилила к загорелым щекам. И руки потеплели. Когда слезы
прорвали запруды век и потекли. И замершая фигурка словно сломалась,
прижалась, обхватив руками шею.
- значит жива. Значит, не сожрали душу, не опустошили, не уничтожили.
Астандо, кем бы он ни был, был далеко. И Эльрик укачивал-убаюкивал эльфийку
на руках. Укачивал. И ненавидел... Он сам не знал толком, кого ненавидел.
Тех... или то, что заставляет женщин, красивых, хрупких и нежных женщин
брать в руки оружие. То, что делает их из возлюбленных бойцами. То, что
толкает их, призванных дарить жизнь, на путь отнимающих жизни.
Заговоры, дарующие сон и спокойствие. Старые, памятные еще с детства, не те,
что говорили и говорят над детьми матери на Анго, а те, что знают эльфы.
Разными словами можно взывать к одним и тем же добрым, хранящим Силам.