ни разу не сделав паузы и все чаще повторяясь. Он рассказывал ему о своем
прозрении и о своей прошлой жизни сначала в качестве циркового урода, потом
дворцового талисмана у какого-то негуманоидного сатрапа на мегакорабле. Там
и состоялось его прозрение. Он уговорил нескольких смельчаков подождать
всеобщего конца на одном из островов. Остальная молодежь пришла, когда
Культура оповестила о судьбе Вавач-орбитали. Хорза слушал вполуха. Он
пытался придумать путь к бегству. Мысли его бешено неслись.
последний завершение, когда смешаться плоды земля и море, и смерти с наши
хрупкие тела из плоть и кровь, и кости. Ты быть наш знак, наш аперитив, наш
обоняние. Ты быть должен чувствовать себя очень важный.
возможное, чтобы заставить свой голос звучать спокойно. Фви-Зонг перестал
говорить и нахмурился. Хорза продолжал:
последним номером. Я пришел освободить вас от машины из вакуума. - Хорза
оглянулся на шаттл Культуры, стоявший позади него на берегу с открытыми
дверьми в корме. - Я знаю, как может быть удален этот источник искушения.
Дай мне показать свое усердие этой маленькой службой твоей великой и
величественной персоне. Тогда ты узнаешь, что я твой последний и самый
верный слуга, слуга с последним номером, который пришел перед уничтожением,
чтобы... чтобы закалить твоих последователей перед лицом приближающегося
испытания и устранить искушение проклятых. Я смешался со звездами и
воздухом, и океаном, и несу тебе это послание, это спасение. - Тут Хорза
сделал паузу. Горло и губы его пересохли, глаза слезились от острого
зловония пищи пожирателей, которое доносил легкий бриз. Фви-Зонг сидел
совсем тихо на своих носилках, повернув к Хорзе узкие щелки глаз и
морщинистый грушевидный лоб.
массировавшему живот одному из пожирателей. Несчастный парень лежал,
постанывая, на земле. Мистер Один выпрямился и подошел. Гигантский пророк
указал подбородком на Хорзу и что-то сказал. Мистер Один слегка поклонился,
зашел за спину Хорзе и, скрывшись из поля зрения Оборотня, что-то вытащил
из-под куртки. Сердце Хорзы заколотилось. Что сказал пророк? Что собрался
делать мистер Один? Над головой Хорзы показались что-то сжимавшие руки.
Оборотень закрыл глаза.
варевом. Потом его голову подтянули к колу и сильно прижали. Хорза уставился
на Фви-Зонга, который заговорил снова:
отличалась от миллионов других. Только степень варварства делала ее
необычной в эти якобы цивилизованные времена. Возможно, это было еще одно из
побочных проявлений войны; тогда в этом виновата Культура. Фви-Зонг говорил,
но никакого смысла слушать его не было.
личностям, верящим во всемогущего Бога. Но на суть их веры она обращала
внимания не больше, чем на бред сумасшедшего, который утверждает, что
является царем Вселенной. И хотя природа веры не считалась полностью
несущественной - во взаимосвязи с окружением и воспитанием из нее делались
выводы, что же не так с этими существами, - точка зрения ее не принималась
всерьез.
как с безумным, это было очевидно. И тот факт, что его безумие рядилось в
одежды религии, ничего не значил.
есть много общего между безумием и верой, но чего еще можно ожидать от
Культуры? Идиране лучше знали это, и хотя Хорза соглашался далеко не со
всем, что представляли идиране, он с уважением относился к их религии. Весь
их образ жизни, почти каждая их мысль была освещаема, руководима и
управляема их единственной религией/философией, верой в порядок, в
предопределенность места в жизни и в своего рода святой разум.
хотя бы даже в своей собственной планетарной истории необычайно
ожесточенного соревнования на Идире и потом - когда они наконец вступили в
сообщество местного звездного скопления - вокруг себя, между собой и среди
других видов. Им приходилось страдать из-за нехватки порядка; они миллионами
умирали в глупых, вызванных простой жадностью войнах, в которые часто бывали
втянуты не по собственной вине.
принадлежали определенному месту - высокогорья, плодородные области, острова
в умеренной зоне, - не важно, родились они там или нет. То же самое
относилось и к племенам, кланам и расам (и даже видам; большинство древних
святых текстов были достаточно многозначными и неопределенными, чтобы можно
было связывать их с открытием, что идиране не одиноки во Вселенной. Тексты,
утверждавшие иное, немедленно уничтожались, а их авторы сначала ритуально
предавались анафеме, а потом основательно забывались). В мирской форме веру
можно было определить как убеждение в том, что для всего есть место и все
должно быть на своем месте. Если когда-нибудь все окажется на своем месте,
Бог будет доволен такой Вселенной, и вечный мир и вечная радость изгонят
современный хаос.
порядка. Они были избранниками. Сначала им был дан мир и покой, чтобы им
стало понятно, чего хочет Бог, а потом силы беспорядка, которые, как они
постепенно поняли, им нужно было победить, заставили их действовать. Бог
замыслил с ними нечто Великое. Они должны были найти собственное место, хотя
бы в своей родной Галактике, а возможно, и выйти за ее пределы. Более зрелые
виды должны сами позаботиться о собственном спасении, установить свои
собственные правила и найти свой собственный мир с Богом. (Это был знак Его
великодушия, Он доволен их достижениями, даже если они отрицали Его.) Но
другие - толпящиеся вокруг, хаотичные, воюющие друг с другом народы, - они
нуждались в руководстве.
идиране поняли это, было знамение. В них и в том мире, который был
божественной частью их наследства, волшебной формулой внутри их
генетического кода, всплыло новое послание: Растите! Ведите себя порядочно!
Готовьтесь!
в их продуманных-перепродуманных и слишком уж плановых идеалах тот самый
сорт ограничивающих жизнь сил, который так отпугивал его в изначально добром
моральном облике Культуры. Но идиране полагались сами на себя, а не на
машины, и потому они по-прежнему оставались частью жизни. В этом и была для
Хорзы решающая разница.
менее развитые цивилизации в Галактике. Судный День, о котором они мечтали,
никогда не придет. Но абсолютная уверенность в этом окончательном поражении
сделала идиран обычными существами, частью всеобщей жизни Галактики. Они
стали просто еще одним видом, который растет, распространяется, а потом,
выйдя в фазу плато, которой достигали в конце концов все несамоубийственные
виды, успокоится. Десятки тысяч лет идиране были, конечно, цивилизацией
среди многих таких же и вели свою собственную жизнь. Короткая эра покорении
стала потом источником высокоценимых воспоминаний, но еще до тех пор они
стали несущественными и были отметены созидательной теологией. Идиране
раньше были спокойными и интроспективными; такими же они когда-то станут
вновь.
разума, чем эмоций. Единственное, во что они верили, не требуя
доказательств, было то, что жизнь имеет смысл и что есть нечто, многими
людьми называемое Богом, и что этот Бог желает лучшего существования для
своих творений. И сейчас они шли к этой цели и верили, что они руки, ладони
и пальцы Бога. Но когда придет время, они не станут скрывать знание о том,
что не правильно это понимали и что их задачей вовсе не было создание
окончательного порядка. Галактика с ее многочисленными и разными
цивилизациями ассимилирует и их.
и расширяющегося вмешательства. Вполне возможно, она будет расти вечно, так
как не может сдерживаться естественными границами. Как переродившаяся
раковая клетка без "выключателя" в своем генетическом устройстве, Культура
будет распространяться столь долго, сколько ей позволят. Добровольно она это
не прекратит никогда, а потому должна быть к этому принуждена.
продолжал греметь. Но он не сможет служить ему, если не вырвется от
пожирателей.
чтобы поговорить с молодежью. Большей части его паствы было совсем плохо -
или они просто так выглядели. Фви-Зонг переключился на местный язык,
которого Хорза не понимал, и начал, очевидно, проповедь, не обращая внимания
на постоянные приступы рвоты в своем стаде.
другим подходили к нему, кланялись и что-то серьезно говорили. Пророк широко
улыбался и то и дело кивал, будто соглашаясь.
помогавшие при убийстве Двадцать Семь. Его громадное тело блестело в лучах
заходящего солнца, и он весело помахивал руками. Так его и унесли с берега в
лесок у подножия единственной жалкой горы на острове.
своим палаткам и кострам или маленькими группами подались прочь с примитивно
сплетенными корзинами - очевидно, чтобы собрать свежие отходы, которые позже
Андреев Николай
Гуревич Георгий
Флинт Эрик
Березин Федор
Белов Вольф
Каменистый Артем