Чтение 34–й страницы книги ~Все под контролем~

- Что вы думаете об этом? - Фрост протянул Марину репродукции семи
новых работ художника.

Несколько минут Марин внимательно рассматривал предложенные ему
изображения. Как отметил Малявин, особенно долго задержался его взгляд
на картине "Нарциссы".

- Имея в распоряжении только репродукции, очень трудно сделать
какие-либо конкретные выводы, - Марин вернул фотографии инспектору. -
Очень похоже на Ван Гога, но я никогда прежде не встречал эти картины ни
в одном из каталогов художника. Поскольку творческое наследие Ван Гога
уже давно изучено и аккуратно систематизировано, можно сделать вывод,
что вы, скорее всего, имеете дело с искусно выполненными подделками.
Хотя следует признать, что если бы картины действительно принадлежали
кисти Ван Гога, то могли бы украсить коллекцию любого музея.

- А что бы вы сказали, если бы узнали, что эти картины подлинные? -
спросил Фрост.

- Сказал бы, что этого не может быть, - ответил Марин. - Я понимаю,
на что вы намекаете. Вас, конечно же, интересует не моя оценка этих
картин, а мое профессиональное мнение по поводу того, каким образом
могла быть осуществлена их доставка в наше время, - Марин перевел взгляд
с одного инспектора на другого. - Право же, я смущен, господа. Я знаю,
что в Юридической академии до сих пор не существует специального
отделения для подготовки кадров, так необходимых Департаменту контроля
за временем, и выпускникам, выбравшим для себя нелегкую стезю
распутывания временных петель, приходится перенимать опыт у более
старших и опытных товарищей уже в период стажировки. Но вы, судя по
возрасту, уже миновали этот непростой период своей жизни. Неужели я
должен излагать вам принцип сопряженности, чтобы убедить вас в том, что
в настоящее время контрабанда картин Ван Гога физически невозможна.
Благоприятный период наступит лет через двадцать. Вот тогда уж вам
придется внимательно следить за музеями и частными коллекциями, имеющими
в своих собраниях работы великого голландца. Но даже тогда вы можете
быть совершенно спокойны на мой счет. Я - законопослушный гражданин.

Пока Марин произносил свою речь, Малявин изучал стоявшие на полке
книги. В основном это были художественные произведения. Вперемешку
стояли дешевые издания в мягких переплетах: Пруст, Агата Кристи, Джойс,
Желязны, Набоков, Дик и еще с десяток других неизвестных инспектору
авторов.

- Законопослушные граждане не отбывают сроки в зоне безвременья, -
довольно язвительно заметил Фрост.

- Всему виной несовершенство законодательной системы, - спокойно
возразил ему Марин. - Ни разу за всю свою практику, которую рассчитываю
продолжать и в дальнейшем, я не предпринимал попыток вывезти из прошлого
произведение, внесенное в Каталог всемирного наследия. Хотя предложения
были. И, надо заметить, весьма соблазнительные. Кому, скажите мне, я
причиняю вред тем, что нахожу и доставляю в наше время работы никому не
известных ремесленников и непризнанных художников, чьи имена затерялись
в веках, если их произведения, на мой взгляд, представляют определенный
интерес?

- Да? А как насчет копии "Джоконды", которую вы собирались заказать
Леонардо через подставных лиц?

- Это вы Цезаря Борджиа называете подставным лицом? Леонардо работал
по его заказам. К тому же речь шла не совсем о копии.

- Но вы же собирались заказать второй ее портрет!

- Ну и что? Я же не собирался везти его в настоящее время.

- Тогда для чего вам он понадобился?

- Просто хотел посмотреть, как Мона Лиза будет выглядеть без своей
глупой ухмылочки.

- Не проще ли было взглянуть на живую Джоконду?

- На живую? - Марин усмехнулся и покачал головой. - Это была не
женщина, а дьяволица. К ней страшно было даже подойти. Кроме того...

- А как насчет Ван Гога? - перебил Марина Фрост.

- Разве я еще не ответил на ваш вопрос? - удивленно поднял брови
Марин. - В настоящее время доставка картин Винсента Ван Гога из прошлого
неосуществима, в силу существующих физических законов, которые никто, ни
за какие деньги не сможет отменить.

- И тем не менее все семь картин, репродукции которых мы вам
показали, являются подлинниками, - сказал Малявин. - Как установила
самая тщательная экспертиза, их не мог написать никто, кроме Ван Гога.

- Серьезно? - удивленно приподнял бровь Марин.

- Но при этом те же эксперты оценивают их возраст максимум в пару
десятилетий, - продолжал Малявин. - Так что, как ни крути, налицо факт
контрабанды.

- И что же вы хотите от меня? - взгляд у Марина был подобен взгляду
младенца, незнакомого с самим понятием греха.

Он прекрасно понимал, что привело к нему инспекторов, но хотел, чтобы
кто-нибудь из них сам в этом признался. Для него это было бы маленькой
победой в заочном поединке с Департаментом контроля за временем.

- Мы хотим, чтобы вы как законопослушный гражданин, каковым себя
считаете, помогли нам разобраться с этим случаем, - быстро произнес
Фрост.

Фраза была произнесена таким тоном, словно инспектор не просил
контрабандиста о помощи, а просто хотел услышать его мнение, чтобы
сопоставить с тем, которое у самого Фроста уже имелось.

- Каким же образом я могу это сделать? - закинув ногу на ногу, Марин
водрузил локоть правой руки на невидимый подлокотник.

- Как действовали бы вы сами, если бы вам понадобилось добыть эти
картины?

- Я бы и пальцем не тронул ни одну из картин Ван Гога, - ответил ему
Марин. - Для меня это святое.

- А если бы вам предоставилась возможность спасти произведения,
которые в наше время считаются безвозвратно утраченными?

- Это совершенно иной случай, - подумав, сказал Марин. - При таких
обстоятельствах я, пожалуй, рискнул бы даже пойти на конфликт с законом.
Но, насколько мне известно, до наших дней не дошло известий о пропавших
картинах Ван Гога. К тому же, для того чтобы заполучить их, нужно
оказаться в прошлом к моменту их гибели, а до наступления периода
сопряжения времен это, как вы сами понимаете, неосуществимо.

- Ну а что, если действовать не самому, а через сообщника,
оставшегося в прошлом?

По тому, как загорелись глаза Марина, инспектор понял, что тот
мгновенно уловил суть его идеи, поэтому и не стал вдаваться в
подробности.

- Вы имеете в виду, что кто-то из современников Ван Гога, получив
соответствующее вознаграждение, мог припрятать какие-то из его картин в
заранее оговоренном месте, а его сообщник из нашего времени, совершив
путешествие в точку следующего сопряжения, - если не ошибаюсь, это
январь 1992 года, - извлек их на свет. - Марин взглянул на Малявина,
требуя подтверждения своей догадки. Инспектор молча кивнул. - Поздравляю
вас, инспектор. Мысль действительно интересная, - согласился Марин. -
Увы, существует одно "но". Для того чтобы осуществить эту операцию на
практике, оба компаньона, - тот, что остался в прошлом, и тот, что
вернулся в настоящее, - должны на протяжении нескольких десятилетий
неукоснительно и четко выполнять взятые на себя обязательства. В
противном случае будет нарушена причинно-следственная связь, и на
каком-то из этапов операции произойдет неминуемый сбой. Это работа не
для тех, кто путешествует в прошлое исключительно ради наживы. Здесь
требуется точно просчитывать каждый шаг, а подобные людишки для этого
слишком суетны и нетерпеливы. Кроме того, они еще и нечистоплотны при
расчетах. Задумать и осуществить операцию протяженностью в несколько
десятилетий... - Марин с сомнением покачал головой. - Это не для них.
Каждый из них думает только о том, как бы урвать свой кусок прямо
сейчас, не откладывая на потом, даже если долгосрочный вклад будет
сулить фантастическую прибыль.

- То есть вы хотите сказать, что не знаете ни одного человека,
который мог бы осуществить подобную махинацию с картинами Ван Гога? -
уточнил Фрост.

- "Операцию", - деликатно поправил его Марин. - Не "махинацию", а
"операцию".

- Как вам будет угодно, - благоразумно не стал вступать в спор
инспектор.

- Почему же, - откинулся на спинку невидимого кресла Марин. - Мне
известны двое таких людей. - Внешне он не подал вида, но про себя от
души рассмеялся, заметив, как насторожились оба инспектора. - Один из
них - это я. Но, во-первых, как я уже говорил, я никогда не имею дела с
работами, входящими в Каталог всемирного наследия, - Марин поднял руку,
предвосхищая возможные возражения со стороны инспекторов. - И даже с
теми, которые могли, но по какой-то причине в него не попали. Во-вторых,
я вот уже девять месяцев нахожусь здесь, - заключенный картинно повел
руками по сторонам. - В пустоте безвременья.

- Ну а второй? - нетерпеливо спросил Малявин.

- Вторым мог бы быть Игорь Николаевич Травинский, - Марин произнес
это имя едва ли не с благоговением. - Матерый человечище! Но не так
давно старику перевалило за сто десять. Иногда он еще совершает прогулки
в прошлое. Но он слишком ответственный человек для того, чтобы начать
раскручивать операцию, до финала которой ему, скорее всего, не суждено
дожить.

- Дело можно передать преемнику, - заметил фрост.

- В подобных делах можно рассчитывать только на самого себя, - не
согласился с ним Марин. - Кстати, это еще одно возражение против
долгосрочных контрактов с представителями прошлого, без которых в