многострадальный кусок дерева и внимательно осмотрел полученную штучку.
И тут я увидел в его руках... рукоятку, ну очень похожую на ту, которой
была снабжена моя шпага. Он достал из борта своей безрукавки длинную
иглу и, с силой вонзив ее в торец рукояти, устало поднялся и направился
к Опину, который сидел, закрыв глаза и скрестив ноги, над маленькой, им
выкопанной ямкой, сложив руки на моей шпаге, лежавшей у него на коленях.
Заметив, что мы тронулись за ним следом, он махнул рукой, словно отгоняя
нас, и прошептал:
и сразу отошел в сторону. Тот, не открывая глаз, ухватил лежавшую
рукоять и воткнул торчавшую из нее иглу в центр выкопанной ямки, при
этом рукоять ушла в разрыхленную землю почти до половины. Затем он снова
положил руку на шпагу и замер, словно одеревенев.
покормлю...
зевавшего Данилу за руку, пошел к шалашу Через несколько минут мы уже
крепко спали.
11. НАГОНА
было пятеро!
своих горах!
второй в нашем отряде по росту!
***
ветвистые трещинки, и, разглядев их, я понял, что наступил рассвет.
Вокруг стояла мертвая тишина, которая не оглушила меня только потому,
что рядом посапывал во сне Данила. Но рассвет наступил, а значит, пора
было вставать. Гномов, которые шмыгали, шуршали, скреблись и
переругивались всю ночь, тоже не было слышно, и я вдруг подумал: а не
смотались ли они потихоньку, пока мы спали?.. Тишина...
что лес затянут туманом, в котором словно в некоем таинственном облаке
бесшумно плавали и окружающие деревья, и сидевший на прежнем месте со
шпагой на коленях Опин, и Зопин, медленными, растянутыми во времени и
пространстве движениями сворачивавший белую туманную шкуру, а теперь еще
и я сам. И я шагнул к едва дымящемуся костерку, и шаг получился долгим и
длинным, как на Луне, и туманный хвост потянулся за мной, замедляя мои и
без того плавные движения.
спросил неожиданно ясным и чистым голосом:
повернулся к неподвижному Опину, - ...селекционер-недоучка, давай
заканчивай свое перекрестное опыление, двигаться пора. Все равно теперь
уж что получилось, то получилось, назад не переселекционируешь...
донеслось:
она наполовину...
лысую тыкву под колпаком прячет, а у меня башка как новая. - Зопин
сердито сдернул свой синий колпак и звонко постучал себя по черепу.
котором еще ни разу ничего не сварили. Бам... бам... бам...
Это... У меня знаешь как котелок варит?.. У меня... Но Опин его перебил:
не знаю... Отрава!
улыбку и тут же переключил свое внимание на меня.
уха. Поди вон к родничку, сполоснись, может, придешь в себя!..
молча отправился туда, куда меня послали. Сзади зашелестело, и из
темноты шалаша показался встрепанный Данила. Быстро оглядевшись, он
вскочил на ноги и побежал следом за мной.
костер уже горел вовсю, и Зопин, нахлобучив на лоб свой колпак, рылся в
мешках. Опин топтался вокруг своей ямки и, увидев нас, тут же энергично
поманил к себе. Я понял, что процесс выращивания пары к моей шпаге
завершен, и почувствовал волнение. Мы с Данилой быстро подошли к гному.
Тот стоял над ямкой, из которой по-прежнему торчала рукоятка,
изготовленная Зопином, только к ее вершине был непонятным мне образом
прикручен матово отсвечивающий металлический шарик противовеса, под
который из земли тянулись три тоненькие металлические полоски.
бросив на меня тревожный взгляд. Я сразу почувствовал, насколько он
взволнован. - Давай...
тоже прозвучал хрипловато. Опин протянул мне шпагу, которую держал в
руке, а когда я принял ее, наклонился и, ухватившись за рукоять обеими
руками, потянул.
интересное занятие - пенек подкапываешь, раскачиваешь. Боковые корешки
иди отрываешь, или подрубаешь. И вот под пеньком остается один корень,
уходящий практически вертикально вниз. Пенек уже можно просто положить
на землю, но этот корешок никак не дает своротить пень окончательно.
Наконец, уже в изнеможении, собрав последние силы, вы дергаете проклятый
пенек и внутри земли что-то звонко лопается. В тот же момент пенек
освобождение катится, а вы зачастую катитесь следом за ним.
Опин переступил ногами, поставив их поудобнее, вздохнул и дернул еще
раз. С тем же результатом.
хрустнуло, и Опин словно большой разноцветный мяч покатился по поляне.
Когда он остановился и, охнув, сел на траве, мы все, включая кота, тут
же оказались рядом. Гном торжествующе нас оглядел и поднял вверх правую
руку. В неярком утреннем свете тускло блеснул совершенно белый короткий
клинок. Опин, еще раз нас оглядев, опустил руку и начал нежно отирать
гарду от налипшей земли. Вскоре нашим глазам предстала точная копия моей
шпаги. С такой же гардой, такой же дырчатой чашкой, которую я про себя
прозвал дуршлагом, с такой же, обтянутой кожаным шнурком, рукоятью.
Только сам клинок был странно белым и коротеньким, всего около тридцати
сантиметров длиной. Зопин, уважительно покачав головой, пробормотал:
вступить в пререкания. Он молча поскреб свой колпак и направился к
костру, на котором уже закипала вода в котелке. Но тут вывернулся
Данила.
мальчишка протягивает нам неизвестно откуда взявшийся гвоздь-сотку.
Пусть он часок отдохнет, загорит на свету.
утвердительно кивнул. - А выращенная Сталь должна побыть немного на
свету. Вот когда она станет такой же, как эта, - он кивнул на шпагу в
моих руках, - тогда и попробуем.
это как-то неуверенно и грустно. Опин резко повернулся и с тревогой
поглядел в его сторону, а затем вдруг озорно улыбнулся и потопал к
костру.
своего коллегу по плечу и заявил:
корешок у тебя получился! Я как его посадил, сразу почувствовал: тянет!
Только знай направляй! Так что спасибо тебе огромное. Корешок-то в этом
деле... - он повернулся к нам, - ...почитай половина успеха.
разгильдяйства и кое-какшиства не люблю! Я если за что берусь, так у