Чтение 34–й страницы книги ~Когда приближаются дали~

ультразвуком.

Кроме нее самой, инженер Багрецов и Колокольчикова...

- Она... - сжав тонкие губы, процедила Пузырева, - сама рассказывала,
что занималась ультразвуковой дефектоскопией. Девчонка, легкомысленная, и
кто ее знает...

- Это вопрос уже другого порядка, мой друг, - довольный, что все идет,
как задумано, пояснил Валентин Игнатьевич. - Я далек от каких бы то ни
было подозрений даже в отношении сына Васильева, хотя молодой человек
провел всю свою сознательную жизнь в странах капитала.

Елизавета Викторовна вся сжалась, как бы готовясь к прыжку.

- Вот так история! И наш отдел кадров допустил его сюда? - И, уже не
сдерживая возмущения, заявила с обычной категоричностью: - Как хотите,
Валентин Игнатьевич, а Васильев использует свое служебное положение. Мало
того, что сынка пристроил у себя под крылышком, он выписал сюда еще и
девчонку-жену. Вся семейка тут. Я этого дела так не оставлю. Поговорим,
где нужно. А эта ваша "Надин"...

- Почему моя, Елизавета Викторовна?

- А потому! Видела, как вы ей улыбочки строите. Вам, мужикам, лишь. бы
юбка была. Девчонка подмигнула, - шапку в охапку и за ней, - съязвила
Пузырева. - А что в девчонке мозгу? Так, баловство одно.

Литовцев наклонился к ней и, скрывая ироническую улыбку, поцеловал руку.

- Охотно соглашаюсь. Вы женщина наблюдательная, Елизавета Викторовна, -
с воркующими интонациями говорил Литовцев. - Вы, наверное, заметили и то,
что на наших глазах расцветает юная любовь. Надин настолько увлечена сыном
Александра Петровича, что я готов побиться об заклад, дело у них кончится
браком.

- И это называется, мы боремся с семейственностью! - возмутилась
Пузырева. - Нет, Валентин Игнатьевич, во всем этом мне надо сначала
разобраться.

Литовцев остался доволен таким ответом. Он хорошо знал Пузыреву:
разбираться она будет дотошно.

Прежде всего, Пузырева решила выяснить, каковы же действительно отношения
между Надей и сыном Васильева. Никаких усилий не потребовалось для того,
чтобы убедиться, с кем проводит Надя каждый вечер. Это даже несколько
разочаровало Пузыреву. Правда, девчонка приходит очень поздно и, не
зажигая света, тихохонько раздевается и прячется под одеяло. И хоть не
было прямых доказательств, что увлечение ее сыном Васильева перешло все
границы, что подкрепило бы предположения Литовцева, Пузыревой уж очень
хотелось лишний раз убедиться, что все девчонки одинаковы, а она права,
когда говорит об их легкомыслии и безнравственности. Она теперь не спала
до прихода Нади и, чуть прикрыв веки, следила за каждым движением девушки.
Будет ли доказано, что она, эта девчонка, неумело работает с доверенными
ей аппаратами, - неизвестно, но, во всяком случае, комсомольская
организация института, где работает Колокольчикова, должна будет
рассмотреть вопрос о ее поведении во время командировки. Хорошенький
пример для здешней молодежи! Пузырева припомнила и то, как в присутствии
ребят и девчат из совхоза, в гостях у Васильева, Колокольчикова, сидевшая
рядом с его сыном, руку зачем-то положила на его плечо. Каждому могло быть
ясно, в чем тут дело. Слишком уж красноречивыми они обменивались
взглядами. Безобразие!

...Надя была незлопамятна и к тому же достаточно хорошо воспитана. Та
небольшая размолвка, которая произошла между ней и Пузыревой, не могла
стать причиной, чтобы не разговаривать с человеком.

Однажды Надя пришла не очень поздно. Пузырева еще не спала. У Нади было
завязано горло, простудилась.

- Забавную частушку мы в деревне услышали, - разматывая бинт, весело
проговорила Надя. - Уж очень здорово срифмована. Послушайте, - и она
пропела, прищелкивая каблучками:

Дура я, дура я, дура я проклятая.

Ходят с ним четыре дуры, А я дура пятая.

- Чем же тут восхищаться? - раздраженно спросила Пузырева. - Набор
бранных слов. А о содержании и говорить нечего. Высокая мораль здесь
проповедуется?

Девушкам есть чему поучиться!..

- Но ведь это шутка.

- Безнравственная. Кто эти четыре дуры? Любовницы?

"А ведь она тоже самая обыкновенная дура", - мелькнуло в голове у Нади,
и тут же ей стало стыдно, что могла так подумать о женщине, которая ей в
матери годится. Надя не знала, как замять разговор, да и вообще она
боялась говорить с Пузыревой.

Она свертывала бинт и почти физически ощущала, как скользит по ней
взгляд Пузыревой, холодный и противный.

- Горло заболело? - спросила наконец та елейным голосом. - У меня
стрептоцид есть.

- Спасибо, теперь уже лучше.

- Это я сразу поняла. На ночь можно не бинтовать. Никто синяки не
видит. - Пузырева встала с кровати и подошла вплотную к Наде. - Прости за
совет, никогда не разрешай целовать себя в шею. Как он этого не понимает?

Надя задохнулась от обиды и, с трудом пересилив гнев, отвернулась к
окну.

- Вы гораздо старше меня, Елизавета Викторовна, и я должна относиться к
вам с уважением, - чтобы скрыть слезы, раздельно и строго сказала Надя. -
Но я очень прошу вас никогда... Понимаете, никогда не трогать того, что
мне дорого и свято.

- Странная фанаберия, товарищ Колокольчикова, - процедила Пузырева и,
укладываясь в постель, нарочито зевнула. - Мне-то, конечно, все равно...

Только вот насчет святости разрешите остаться при своем мнении.

На другое утро Васильев зашел в лабораторию, где Пузырева продолжала
свои эксперименты с раствором Даркова. Александр Петрович попросил
показать лабораторные записи, которые вела Пузырева, и натолкнулся на
странное несоответствие размеров частиц в графах ј 1 и "ј 2. Помня
указание Валентина Игнатьевича, она не записывала своих опытов с
ультразвуком, но цифры в тетради остались, в данном случае они обозначали
размеры обычных частиц в растворе до воздействия на него ультразвуком и
после.

- Откуда столь тонкий помол? - спросил Васильев. - По рецепту Даркова
дисперсность должна быть другой.

- Попробовала на всякий случай, - спокойно ответила Пузырева, закрывая
тетрадь. - Результат тот же.

Она не лгала именно потому, что ультразвук чересчур мельчил частицы
вещества, взвешенные в растворе, находящемся под высоким потенциалом;
видимо, из-за этого и, происходили все неприятности, а о том, откуда этот
ультразвук взялся, она сама не знает. Когда это дело выяснится, тогда и
будет доложено начальнику строительства. И для того чтобы пресечь всякие
преждевременные технические вопросы, Пузырева ловко повернула тему:

- Мы с вами, Александр Петрович, люди науки. Методы поисков у нас
определенные, лабораторные. А ведь разные неудачи могут и от людей
зависеть.

За своих вы, конечно, отвечаете. А всякие прикомандированные? Вы их
анкеты видели? Вам известна их личная жизнь?

- Я не могу не доверять тем, кто подписывал командировки. Доверяю также
и коллективу, где люди воспитываются. В частности, я очень доволен
Багрецовым:

инициативный, смелый, прямолинейный. Рад, что подружился с Алешкой. Я
даже вижу его благотворное влияние.

- Ну, а что вы скажете о Колокольчиковой? О ее влиянии?

- Мне она нравится.

- То есть как это нравится? - Елизавета Викторовна выкатила глаза от
изумления. - Я же серьезно спрашиваю.

- Я и отвечаю серьезно, - сказал Васильев. - Вот уж кого судьба не
обидела!

Смотришь на нее, и сердце радуется. Очень способный инженер. Дело свое
любит. Жива, весела, остроумна, собой хороша... Изумительное сочетание!

Пузырева поджала губы, спросила язвительно:

- Надеюсь, при жене вы бы этого не повторили?

- Почему? Надя ей тоже очень нравится.

- Странная у вас жена, Александр Петрович. Это мужчины могут
восхищаться смазливыми мордашками. А у нас, женщин, несколько иной
критерий. Да и вам, как руководителю, следовало бы поинтересоваться
поведением этой молодой особы. Раньше двух часов ночи она никогда не
приходит.

Васильев рассеянно потер лоб:

- Да, это, конечно, неприятно. Надя вас беспокоит. Я постараюсь ее
перевести. Завтра тут одна комната освобождается.

Пузырева всплеснула руками:

- Это значит мудрое решение! Бросить щуку в реку. Вместо того чтобы
пресечь безнравственность, вы потакаете ей.

- Я не пойму, о какой безнравственности вы говорите? - уже начал
сердиться Васильев. - Колокольчикова взрослый, самостоятельный человек.
Здесь не санаторий, поэтому я не могу приказать ложиться спать в
одиннадцать часов.

Что вы от меня требуете?

- Видно, у нас с вами разные взгляды на воспитание молодежи. Мое дело