всепонимающую улыбку.
Ах, молодежь! Молодежь!
Поярковым в ресторане, а потом встретил ее рано утром в городе. Ничего
особенного - возможно, заночевала у подруги. Но в том-то и дело, что
подруг у Нюры не было ни в городе, ни в институте. Это все хорошо знали.
нему.
и навсегда освободиться от этих разговоров, от надоедливой Риммы с ее
захлебывающимся шепотком, сказать ей, что довольно, что она и слышать об
этом не хочет. Нюрой овладело тупое безразличие, и ей было уже все равно...
Михайловичем. Так спокойнее. К тому же она чувствовала свою вину в истории
с аккумуляторами, это ее мучило и заставляло избегать Серафима Михайловича.
глаза, а если он и видел ее, то при первой попытке подойти и заговорить
Нюра сразу же оказывалась в обществе Аскольдика и Риммы. Какой уж тут
разговор!
словом, когда они сядут в самолет. Медоваров все-таки разрешил Нюре
командировку, как и многим другим сотрудникам НИИАП. Непонятно, зачем он
взял с собой Аскольдика? Вряд ли от него будет какая-нибудь польза в
Ионосферном институте.
завладел местом рядом с Нюрой, и Пояркову пришлось сидеть одному в самом
конце самолета, или, вернее, аэрологической лаборатории, которая
использовалась в НИИАП для всевозможных испытаний.
значимым причинам. Представьте себе такую наглость: сегодня вечером, перед
самым отлетом, поднимаясь по лесенке в эту самую летающую лабораторию с
надписью "НИИАП", он обнаружил приписанные карандашом буквы "ЧХИ".
Получается что-то уж очень обидное и безобразное: Научно-испытательный
институт АПЧХИ!
все начихать. Разве они что понимают? Разве они могут оценить широту и
многообразие тематики НИИАП?
конструкторском бюро, тесно связанном с заводами, Поярков никак не мог
примириться с мыслью, что "Унион" загнали в маленький тупичок с
полустанком, именуемым "НИИАП".
фантастическим. Не только аэрологические приборы испытывались на высоте,
но и другие объекты.
какой-нибудь аспирант взял на себя серьезную и трудную тему: "Методика
определения возможности акклиматизации гусиных пород в условиях
кислородной недостаточности".
техническим, будущие кандидаты самых различных отраслей науки обосновались
здесь довольно прочно. Еще бы, такая великолепная экспериментальная база!
носили горшочки с сеянцами, Поярков усмехался. Все ясно. Значит, готовится
диссертация на степень кандидата сельскохозяйственных наук. Будущий
кандидат выбрал себе актуальную тему о разведении льна-долгунца на горных
пастбищах.
фельетонами, посвященными деятельности карликовых научных институтов. А
кроме того, сам Поярков коллекционировал, как курьезы, некоторые вырезки
из газет, где объявлялись темы диссертаций. Не надо также забывать, что
Поярков - инженер, и ему была свойственна некоторая недооценка сугубо
научной работы, что среди инженеров встречается довольно часто.
* * * * * * * * * *
Набатников и Дерябин считали, что сегодня ночью на ракетодром
Ионосферного института прилетят главный конструктор "Униона" Поярков,
лаборантка Мингалева, инженер-механик, врач и, наконец, Медоваров. Он счел
необходимым после спуска "Униона" проверить печати и пломбы НИИАП. Но
разве мог товарищ Медоваров, знающий цену государственной копейке, из-за
пяти человек гонять взад и вперед двухмоторный самолет? Ведь это не просто
самолет, а научная лаборатория, она должна использоваться по назначению, а
не для транспорта.
для научных исследований по пути на Кавказ - так сказать, соединить
полезное с приятным? Здорово придумано - комар носа не подточит!
самолетах Аэрофлота, погрузили ящики с приборами, клетку с гусями, трех
поросят в специальных станках, горшочки с сеянцами и всякие другие объекты
для экспериментов.
Пришлось взять бедную девочку. Во-первых, она никогда не бывала на
Кавказе, а во-вторых, и для нее там дело найдется. Пусть помогает
Мингалевой, которую вызвал Дерябин устанавливать дополнительные приборы
для будущих испытаний.
с ведущим конструктором, не с каким-нибудь заслуженным инженером или
аспирантом. Нет, он посадил с собою ученицу, маленького человека,
производственницу. Нельзя отрываться от масс, надо с ними постоянно
общаться. Ну, а чтобы ничего дурного не подумали, он во всеуслышание
болтал с Риммой о разных пустяках, снисходительно похохатывал рокочущим
баском и говорил как с трибуны:
соответствующие усилия-до кандидата дойдете. - Он поправил на голове свою
академическую шапочку. - Подпишем тогда приказ о зачислении на должность
младшего научного сотрудника. - И уже доверительно сказал вполголоса: - От
женихов, золотко, отбоя не будет.
куриную кость. - Подходящих нема.
Поярков.
кожу.
вспотевшую шею.
предложила: - Кушайте, будь ласка, пончики. Дуже смачные. - Спасибо, не
хочется.
що скажуть вашей мадам, що я вас пончиками угощала?
демократизм. Девчонка, ученица, и вдруг начинает говорить с ним, как с
равным. Жену оскорбила, самого упрекнула в трусости. Слишком много на себя
берет, как бы не пришлось раскаиваться.
Риммы пропал аппетит, удивленно и грустно смотрела она на недоеденный
пончик.
к тому, что животные оказались не привязанными в станках. Уши их,
растянутые и зажатые в специальных приборах (для определения кислорода в
крови с помощью фотоэлементов), испытывали страшную боль, когда самолет
покачивался или проваливался, - все равно что поросят дергали за уши. Гуси
тоже были недовольны, они стукались головами о жесткую проволочную сетку и
выражали свой гнев свирепым гоготаньем.
замечание своим подопечным. Но будущие кандидаты были столь заняты научной
работой, что у начальника даже язык не поворачивался нарушить их
"творческий, самоотверженный труд".
браслетами на руках, с пластинками-электродами на ногах, закатав до колен
брюки, сидел молодой аспирант. Перед его глазами на портативном аппарате в
чемоданчике прыгали стрелки, мигали лампочки, ползла лента самопишущего
регистратора. Но аспирант, почти мальчик, в больших круглых очках, что
придавало его лицу еще более испуганный вид, не смотрел на приборы. По лбу