победил, молодой и сильный, а одряхлевший , Бог уже, видно, допустил
ошибку. Не рассмотрел, что в моей душе для него нет места вовсе, зато
Тьмой занято все.
наступающей Тьме? Он кивнул. Глаза стали серьезными.
заговорщикам сбросить короля с трона.
остатки морали прошлых эпох. Нет, не твоей эпохи, а времен твоих
отцов-дедов. Ты делаешь то... что делаешь, но пока стыдишься называть
это своими именами. Ничего, и этот предрассудок уйдет очень скоро. Я
могу тебе назвать пока только общий признак... все, что ты делал, ты
делал для себя, а не для других. А это, сам понимаешь, единственно
правильно и честно. И по отношению к себе, и по отношению к другим.
меня ни называют, но я не вру. Да, на тебя не действует магия... потому
что ты родился в другом мире. На тебя действует другая магия, магия того
мира, неведомая здесь... Более того, даже я не могу заглянуть в тебя,
увидеть твою суть. Единственное, что могу сказать наверняка: Старик
крупно лопухнулся, не возражая против твоего переноса! Ты - из того
мира, где я уже на белом коне. И принимаю парады! А мне под ноги бросают
трофеи... какие, сам назовешь, если подумаешь.
прижился: книги имеют свою судьбу! Но это верно не только с книгами. Еще
больше - к человеку. Мало ли какую судьбу готовил вам Старик! Гениальное
творение начинает жить своей жизнью с момента сотворения. Я лишь помогаю
ему жить... правильно. Умно. Рационально. Ты против того, что надо жить
по уму?
ждал ответа. Я выдавил через силу:
блеснул огонек, словно электрический разряд. Сатана исчез, словно сам
себя выключил. Я снова видел темный алтарь, наполовину укоротившиеся
свечи, толстую книгу, от нее никакого свечения, никаких признаков Мощи
или Святости. Старая, потертая книга, которую читали многие, читали
внимательно, вдумчиво, часто заламывая ?ослиные уши?.
Свободно и раскованно. А церковники хотят свободную мысль заковать в
оковы догматов. Щаг вправо, шаг влево - попытка к бегству. Только вот
такую прямую дорогу, товарищи, в светлое будущее всего человечества, в
царство Христа, царство свободы... грудью проложим себе...
отказывается от догматов, от веры. Пусть они даже ложные, вроде ?Все
люди равны?, ?Запад нас спасет?, ?Честность - лучшая политика?, ?Так
делать не принято?, но они ведут нас по жизни, а без них мы вообще
превратились бы в зверей. Или в скот. Без веры в то, что надо быть
честными, мы, поступающие нечестно, скатились бы еще ниже простой
нечестности!
Нелепый рай на облаках и смехотворный ад в преисподней, где зарождаются
вулканы? Да ни при чем, это для общего употребления, как уже дал понять
инквизитор. Для чистых душ. А для тертых - можно приоткрыть занавес чуть
шире.
дальше на юг, покоряя, повергая, сжигая и разрушая чужие ценности, чужие
культуры, чужих богов и чужую религию. Не будь этой неистовой веры, то
сразу началось бы гамлетовское: а прав ли я, а надо ли завоевывать, а
может быть, пусть меня завоюют и поставят, как им приятнее?
опять же честно... а мне самому это не нравится, я из числа тех, кто
любит побалдеть под пивко с доступными девочками, так вот если совсем уж
честно, то эта вера и догматы нужны и разуму, и науке, и всему-всему,
что делает человек. Иначе он такого наделает...
шею. Из пристройки выходили два священника. Лицо отца Дитриха
побледнело, осунулось, а под запавшими еще больше глазами повисли
набухшие неводы. Второй священник, отец Гарпаг, выглядел не свежее. От
них пахнуло крепким потом, словно только что пробежали пару миль. Или же
положили перед иконой пару тысяч земных поклонов.
цветном стекле, упали на пол, коснулись алтаря, подползли ко мне. Я
прищурился от брызнувшего в глаз солнечного зайчика, помотал головой.
только соблазны... Пахнет смолой и серой! Но ведь это же... храм!.. Как
могла сюда проникнуть нечистая сила?
Простой, нетитулованной нечистой силе не войти, но уж святой Павел может
входить во все церкви мира. Нет, нельзя так думать, это уловки дьявола.
страха. Я посмотрел ему в лицо, он вздрогнул и отшатнулся.
многочасовое стояние холод проник в мои кости, смял суставы, заморозил
межсуставную жидкость. Я пошатнулся, отец Дитрих подхватил меня, сказал
в ухо громко и настойчиво:
застыли не только колени, я разгибался с таким трудом, что кости
щелкали, будто непрестанно ломали поленья, а то и бревна. Но я все же
встал, отец Дитрих отнял руки, я пошатывался на онемевших ногах, но не
падал.
примеру, мучили... просто истязали, не поверите ли, сценами обжорства и
неумеренного чревоугодия, а сэра Штергла - видениями роскошных
блудниц... В то время как сэру Бергу ничего не являлось, кроме залитого
кровью трона и его брата с перерезанным горлом...
напряг мышцы, распустил, некоторая усталость, но в то же время ощущение,
что я успел поспать и отдохнуть.
глазах страх попеременно сменялся на надежду, затем снова мелькал страх.
пахнет не только смолой и серой, но и кровью. Я чую запах огня, чую
пепел сгоревших городов и даже пылающей земли, хотя не понимаю, как это
земля может гореть. Ты выстоял, сын мой?
отец Дитрих спросил, сильно побледнев:
добавил поспешно:
довезти в Зорр.
его коллега взглянул удивленно, я же интеллигентно отвел взгляд в
сторону.
церкви. Скажи, что тебе нужно, ибо ты не знатен, тебе могут отказать,
это для нас, слуг господних, нет разницы между знатным и незнатным - у
всех у нас души, которые вложил Господь Бог и которые он же возьмет в
свои руки.
многих... Хорошее оружие, доспехи, конь... Вот только насчет спутника!
Слуги или оруженосца мне не нужно, но я взял бы с собой одного
спутника...
за счастье...
дернуло же меня сшибить его с коня! Теперь я же за него и в ответе. Он
мне принес присягу, все время спрашивает, что ему делать. Теперь вижу,
что быть начальником - самое хреновое дело..
них сочувствие, но подумал, что если я отвечаю за одного, то он точно
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Зыков Виталий
Глуховский Дмитрий
Апраксина Татьяна