Чтение 34–й страницы книги ~Круги на Земле~

Но это их дела.
Тому же, кто в ведьмарочьи или ж чертячниковы дела нос совать начнет...
не-ет, тому сложно позавидовать! Ежели ты, конечно, не Ивашка Серебряк,
держись от Амосов подальше и детям своим закажи. Хотя, если уж совсем
припрет доля к стенке - тогда да, тогда можно и рискнуть, пойти за советом
или помощью...
Но не о том рассказ. За помощью-то как раз бегали, частенько не
признаваясь в этом не то что соседям, а даже своим же, семейным. Вот
поперек дороги вставать - ни у кого раньше дури такой не набиралось.
У "партейца" набралось.
Откуда он явился в район толком никто не ведает. Говорят, направили "на
места" - тогда это практиковалось. Он и прижился - присосался,
акклиматизировался, даже понравилось ему тут.
Кое-кто утверждает, что в Ивашке (это за глаза он Ивашка, а при общении
извольте Иван Петровичем величать, хотя возрасту в нем немного, на
Петровича-то и не тянет), - так вот, кое-кто утверждает, что в Серебряке
есть примесь цыганской крови, из-за чего он сам, в принципе, способен на
всякие-разные фокусы и чудеса в чертячниковом духе. Да только изначально
решил для себя Серебряк, что быть правильным активистом куда как сытнее и
вернее.
Оттого, видать, и разных мастеров, от малосильных бабунь-шептух до
чертячников, так ненавидит - известно ведь, рыбак рыбака видит издалека, а
уж эти-то себе подобных за добрую версту чуют!
Хотя, мыслится некоторым, не в этом дело. Не только в этом.
Просто приглянулась Серебряку Варвара Мироновна, даже, сказывают, в женихи
он к ней набивался. Или не в женихи, а так... Сложно сказать: что меж
двумя людьми было, то иным знать не дано, пока те двое не расскажут - а те
двое не из языкастых.
Только с некоторых пор ох и начал же Ивашка яриться! Церковь, которую даже
немчуки не тронули, спалить велел. Сунулся даже было Амосов в колхоз
записывать (чего с самого начала Советской власти никому не удавалось), да
тут, правда, и спекся. После войны это уже было, потому и не вышло у
Серебряка ничего.
Искал других зацепок, чтобы задеть побольнее, понадежнее да и выкорчевать
весь чертяцкий род, к чер-ртовой матери! - не вышло... до сих пор не
выходило. Но вот ежели узнает про то, как старого Мирона поховали, своего,
не сомневайсь, не упустит!
- Таму, племяш, - закончил дядька Григорий уже у самой калитки Юрасевого
дома, - трымай-ка ты рот на запоры. Тым пачэ, што мамка у цябе сама трохи
варажыць умее, дык каб и вам, глядзи, от "парцейца" не перапала!
А Настасья Матвеевна и впрямь "варожыць" умела, и не "трохи", как долгие
годы думал Юрась, а довольно неплохо. Только старалась этого не
показывать. Но с какого-то момента (он не помнил, был ли тому причиной
конкретный случай или нет) Юрась понял, что его мама знает и может намного
больше, чем он подозревал.
Потом как-то услышал в случайном разговоре, что и бабка его ведовством
"баловалась", и прабабка... Однако дальше выяснять что к чему не стал. Был
он тогда уже достаточно взрослым, чтобы не ворошить прошлое.
...Теперь, сидя за столом и наблюдая, как мать перемешивает
неопределенного цвета бурду в большой металлической миске ("Знакомо...
Когда-то я это уже видел..."), Юрий Николаевич размышлял о том, не может
ли так случиться, что прошлое само начнет ворошить людей.

10

Игорь чувствовал себя неловко и до сих пор не мог понять, что тому
причиной: то ли внимательный взгляд мальчишки (после завтрака пацан,
кажется, о нем позабыл, а вот теперь опять вспомнил), то ли статус
гостя-приглашенного (и ведь консервов с собой привез, а бабка только
усмехнулась, мол, чего там, лучше покормлю-ка я вас свеженьким - кормит
вот...); или просто вс" вместе да плюс случившееся у реки: круги,
сумасшедшая седая учительница с косой дурацкой...
Остапович ерзал на лавке, так-сяк глотал норовившие встать поперек горла
куски; беспричинно волновался.
Тут еще и мать Журского уселась в комнате да чего-то в миске перемешивает
- а глазами все за гостем следит! Вот уж ведьма так ведьма, не в обиду
Юрию Николаевичу будет сказано.
Вернее, сказано как раз не будет. Чтоб - не в обиду.
А будет сказано:
- Дзякую, Настасия Мацвеяуна! Вельми смашна!
Журский с мальчишкой поддерживают:
- Да! Класс!
- Спасибо, мам, на самом деле, очень вкусно.
- На здароуечка, госцейки мае залатыя! На здароуечка!
И тут старушка отчебучивает такое... Игорь сперва решил даже: умом
бедолаха тронулась, от радости. Поднялась, подошла к столу, ложку, которой
бурду в миске размешивала, на скатерть положила, а сама согнулась и -
шасть под стол! Проворная бабуся!
Все трое "госцюшек", само собой, в недоумении, нагибаются - глядь, а
хозяйка миску свою в угол поставила (тот самый, "красный", в котором иконы
висят) и чего-то шепчет.
Игорь поневоле прислушался:
- Стауры, Гауры, кали чуеце мяне, гэтая яда для вас, наядайцесь пра запас!
Остапович не знал, кто такие эти "Стауры-Гауры", но в одном был уверен:
сам бы он ни за какие суперпризы не попробовал этого угощения. Мало того,
что оно ощутимо пованивало чесноком, так еще и на вид напоминало скорее
некое блюдо после того, как оное съели.
Гауры и Стауры, причем по несколько раз.
И вот еще что почудилось Игорю: будто ритуал этот, с миской на полу, с
обращение к Бог весть кому, - знаком ему.
Напряг мозги - и точно, Настуня ж читала!
- Знаю я про гэтый звычай, - сообщил он недоумевающим Журскому и Максиму.
- У якийсь асабливый дзень так задабрывали душы сабак багатыра Буя (ци Бая
- не прыгадаю ужо). Вучоныя личаць, што слово "Гауры" произошло ад
литоускага "лохмы", а "Стауры" - от "выть". И што гэтыя дзве сабаки бегали
за сваим гаспадарам усюды, тож и пасля смерци не пакинули яго.
Ци прауда, Настасья Мацвееуна?
Поднялась Настасья Матвеевна с пола, на Игоря глядит.
- В книжках, ведама, рознае пишуць, - говорит. - Тольки там заужды ус" не
так, як у жыцци.
И улыбается, устало так улыбается...

11

После обеда Остапович почему-то не торопился идти ко второй группе кругов.
Юрий Николаевич - и подавно. Присели на той же лавочке у забора, на дорогу
глядели, молчали; журналист перекуривал.
- Лето какое-то до неприличия дождливое выдалось, - сообщил Журский,
наблюдая за похмурневшим небом. - Мать с отцом жалуются, что сено никак не
просушится.
- Высахнець, - отозвался Игорь. - Ня могуць жа увесь час одны дажджы исци.
А кстаци, - спохватился он, - кали круги зъявилися, дождж таксама ишоу?
- Кажется, да. Это имеет какое-то значение?
Журналист пожал плечами:
- Кали б знацця!
Я вось што думаю, на небо гледзячи. Не пайдз"м мы с"ння да других кругоу -
толку ниякага. Знимаць не палучыцца, надта пасмурна.
- Лады! Тогда как насчет немного поработать? - предложил Юрий Николаевич.
- А то у матери в двух-трех местах забор прохудился, так я все собираюсь
подлатать... Ну и видишь, - он протянул, показывая одетую в красную
шерстяную повязку кисть левой руки. - Я ее вроде и вылечил, но все-таки
один не справлюсь. Поможешь?
- Чаго ж не?
В это время из окна, что глядело на улицу, высунулся Макс:
- Дядь Юр! Мы скоро к кругам пойдем?
- Завтра, козаче. Сегодня - отбой!
- Понял, - он исчез в окне и через некоторое время прошагал мимо них,
скрывшись во дворе Гордеичихи.
- Ну што, - отбрасывая окурок, сказал Игорь, - пайдз"м забор латаць?

12

Дениска тоже уже пообедал и сейчас переключал каналы телика.
- Тут з гэтай антэнай ничога паглядзець немагчыма! - пожаловался он
приятелю. - Па праграмцы - фильм класный павины паказываць, а тут
настроицца на патрэбный канал нияк не выходзиць.
А што твае, исци скора будуць?
- Они отменили, - махнул рукой Макс. - Типа погода плохая для
фотографирования и все такое.
- А-а... Тады сядай - будзем саветавацца.
- О чем советоваться? И так ясно: круги эти, новые - настоящие.
Дениска засмеялся. Он смеялся долго, и немного обидно, а потом покачал
головой и объяснил:
- Чаму ж яны сапраудныя? Да, мы их не рабили, але ж их мог зрабиць хтось
иншый.
- Да ну! Кому это нужно?
- Не ведаю... Но...
- И еще! Ты видел, как это сделано?
- Бачыу, - скривился Дениска. - Ну так трактарам ци...
- Подожди, - теперь Максу пришлось урезонивать приятеля. - Следов колес