Оказалось, она смотрела вместе с зеленокожими, как и Любаня. Только им нужно
было смотреть прямо, а не как угодно, чтобы понять рисунок, вот они и зашли
незаметно ему за плечи.
указанную численность пернатых и поставил странный, угловатый, как кельтская
руна, знак вопроса.
она сгорает. Потом стер изображение и показал новую численность пернатых,
которые уходили на юг, в Водный мир, и второй отряд, направляющийся на
северо-восток. Численность обоих отрядов, указанная уже в десятичном
исчислении, привела зеленых в тревогу. Один из них даже поднял доску Ростика
и стал подносить по очереди к разным своим глазам. Но от этого рисунок,
разумеется, не изменился.
выходу. Рост, который думал, что беседа будет более долгой, даже хотел было
позвать их, но передумал. Тем более что гости вели себя хоть и торжественно,
но довольно странно - Марамод так вообще стал осматривать стены, потолки, а
иногда и постукивал в них, о чем-то чуть слышно поскрипывая кому-то из своих
спутников. Кому предназначались эти реплики, понять было невозможно, потому
что никто из зеленых не отозвался.
поклоне и ушли. Ростик подумал, почему-то вышел на Октябрьскую, посмотрел им
вслед. Триффиды приостановились около их знаменитой липы, поклонились дереву
и пошли дальше, неуклюже переступая зелеными, обутыми в странное подобие
детских башмачков ногами.
иначе.
Чужого города.
А, ладно, японцы тоже кланяются. Может, и правильно, руки остаются чище...
Кстати, что-то им в нашем доме, вернее, в твоей реконструкции не
понравилось.
экспериментов.
впечатление, которое зеленокожие произвели на Ростика, было трудно. - Хотя,
в целом и общем, переживем и это. Просто нужно быть готовым.
все-таки отправиться на работу.
чего-то особенного - неразумно.
легко, как у школьного учителя. Или это становится его манерой думать? И
только ли думать? Может, он и жил теперь вот так - готовый ко всему, но
ничего особенного не ожидая?
18
триффидами просто так не кончится. Не успел он отоспаться и пообедать, как к
нему на двор явилось трое мужиков в ватниках, несмотря на лето, в окружении
десятка - не меньше - червеобразных махри. Главным у них был, как ни
удивительно, мужичок с плешью во всю голову, причем лысина его приобрела
странноватый сине-фиолетовый оттенок от въевшейся каменной пыли и
специальных порошков, которыми при строительстве пользовались зеленокожие.
Мужичок, осмотрев любительские Ростиковы потуги по перестройке дома, крякнул
и наконец выдал:
делай вовсе.
мастерства, с этим сложно - ты тоже небось не в первый день научился с
камнем работать?
тогда, конечно, можно и попробовать... Только мы не пробовать пришли, мы -
сделаем иначе.
не вполне оформленный второй этаж и осторожно спросил:
они вполне могли строить только в одном стиле - в ширском. А Рост
сомневался, что чисто ширский дом понравится маме и Любане.
обижайся. А потом построим как надо.
сказали, что ты не сразу согласишься. Вот только приказано все ж таки тебя
не слушать.
этого мужичка его плохое настроение стало потихоньку таять. - Председатель?
Главный шир, его еще Марамодом кличут. Ну, да ты его, сказывают, знаешь.
подумали те, кто мог бы и не замечать его проблем, его дома, его самого.
глазами:
волнуйся, все сделаем в лучшем виде.
нет, а кормежку мы себе сами приготовим... - Внезапно он увидел Кирлан. -
Ого, да у тебя махнушка есть. Вот она пусть с нами и возится, а ты погуляй,
в библиотеку сходи, к начальству, к друзьям, что ли.
него самого. Обидно, что строительство совпало с его отпуском, но, может, и
это было правильно. Он только спросил:
перестраивать?
нахмурился, мужичок опять в своей неожиданной манере улыбнулся и добавил уже
теплее, увещевательно:
построим, без капителий. Зато будет прочно, не то что сейчас.
прибыли еще двое бакумуров, из которых один оказался женщиной с очень низкой
грудью. К тому же на ней уже был повязан плотный брезентовый фартук - чего
при ее-то мохнатости можно было и избежать. Но, видимо, строители так
достали ее своими шуточками, что она решила обозначить на себе одежду. А
может, этот фартук имел и какое-то функциональное значение.
принялись за дело так, что даже кое-кого из соседей разбудили. Зато
сомнений, что полученный приказ они исполнят в лучшем виде, как сказал их
плешивый бригадир, не осталось.
делал, просто спал, бродил, разговаривал с людьми, узнавал новости. Вернее,
знакомился с тем, что он сам считал новостями, потому что для людей,
постоянно живущих в Боловске, это уже были дела прошедшие.
в сражении на Бумажном холме, но раны рубцевались быстро, обожженные участки
уже стали затягиваться свежей кожей, и, хотя еще саднили, особенно по утрам,
со сна, он все чаще забывал про них. Можно было и вовсе не показываться в
больнице, Любаня или мама сами его перевязывали в стираные бинты, сами
накладывали какую-то мерзко пахнувшую, но приносящую облегчение мазь.
остался за командира. По этой причине его без помех пускали в палату, где на
пару выздоравливали Антон и Достальский. Антон, которому в битве за Бумажный
досталось куда как изрядно, был не очень. Он трудно поднимался на ноги, едва
ходил, и все время его запекшиеся губы кривила напряженная усмешка. Когда
ему становилось совсем плохо, он со злостью говорил:
следующую налетел. Даже и здоровым побыть не успел.
чтобы от них выздоравливать. Вот и выздоравливай - таково твое дело на
настоящий момент.
себя. - Ты-то как всегда - без царапины из всего вышел.
Да я солдатам с такими ранами, как у него, сопровождающего даю, чтобы по
дороге не сомлели.
женись, Антон, на докторше, тоже будешь выздоравливать быстрее.
познакомился, как это обычно бывает... В общем, конечно, это была докторша
и, конечно, невиданно прекрасных достоинств.
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Флинт Эрик
Майер Стефани
Шилова Юлия