Чтение 34–й страницы книги ~Белая роза~

традиционно была монополией Весла.

На следующий день несколько местных явились поглазеть на наши товары.
Загрузились мы тем, что, как я слыхал, пользуется тут спросом, но
покупателей было немного. Расходилось только спиртное. Я спросил, как
связаться с лесовиками.

- Ждать, - ответили мне. - Придут, когда придут.

Разделавшись с этим, я направился в штаб Вечной Стражи. Само здание не
изменилось, хотя окружавшие его бараки несколько подразвалились.

Первым, кого я встретил, оказался приветствовавший нас днем раньше
стражник. С ним мне и предстояло вести дела.

- Фитиль меня зовут, - повторил я. - Из товарищества "Фитиль, Кузнец,
Кузнец, Портной и сыновья", из Роз. Торговцы мы. Мне велено тут доложиться.

Стражник странно глянул на меня, точно пытался что-то припомнить. Что-то
его беспокоило. Как дырка в зубе. Я не хотел, чтобы стражник беспокоился.
Еще вспомнит, не дай бог. - С тех пор как я отслужил свое, тут многое
переменилось.

- Все к псам катится, - проворчал стражник. - К псам. С каждым днем хуже.
Ты думаешь, кому-то не наплевать? Да мы сгнием тут. Сколько твоих?

- Четверо. И собака.

Неверно. Стражник скривился. Чувства юмора нет.

- Как прозывают?

- Фитиль. Один Кузнец. Портной. Следопыт. Он на нас работает. И пес
Жабодав. Этого надо звать полным именем, а то обижается.

- Да ты у нас шутник?

- Эй, не обижайся. Уж больно у вас тут мрачно.

- Ага. Читать умеешь? Я кивнул.

- Правила вывешены во-он там. У тебя есть выбор: подчиняться им - или
сдохнуть. Кожух! Из соседней комнаты выбежал солдат:

- Да, сержант?

- Новый торгаш. Проверь его. Ты в "Синелохе", Фитиль?

- Да.

Правила не изменились. Даже лист пергамента тот же, выцветший настолько,
что почти не прочесть. Говорилось там в основном: "Не лезь в Курганье. Если
оно тебя не прикончит - это сделаем мы".

- Сударь? - переспросил рядовой. - Когда вы будете готовы?

- Да я уже готов. Мы вернулись в "Синелох". Солдат перебрал наши вещи.
Единственное, что заинтересовало его, - мой лук и количество оружия в
фургоне.

- Зачем столько оружия?

- Слыхали, что с дикарями стычки бывают.

- Брешут да заливают. Только воровство у них.

Гоблин и Одноглазый особого внимания не привлекли. Вот и отлично.

- Правила вы читали. Их и держитесь.

- Я их давно знаю, - ответил я. - Когда я в армии служил, мы тут
гарнизоном стояли. Солдат прищурился на меня, кивнул и ушел. Все мы
облегченно вздохнули. Гоблин снял скрывающее заклятие с колдовских
принадлежностей, которые они с Одноглазым наволокли. Пустой угол за спиной
Следопыта наполнился вещами.

- Он может вернуться, - запротестовал я.

- Не стоит держать заклятие дольше необходимого, - разъяснил Одноглазый.
- Кто-нибудь может ощутить его присутствие.

- Согласен. - Я захлопнул ставни на единственном окне. Заскрипели петли.
- Смазать бы, - предложил я, глядя на город.

Мы находились на третьем этаже самого высокого здания в городе, если не
считать казарм стражи. Я увидел дом Боманца.

- Ребята. А ну-ка, гляньте. Они глянули.

- А он в чертовски хорошем состоянии. - Когда я последний раз видел этот
дом, его впору было сносить. Суеверный страх отваживал жильцов. Помнится, я
туда пару раз заглядывал. - А не пройтись ли нам, Следопыт?

- Нет.

- Ну как хочешь ("Интересно, есть ли у него тут враги?"), но мне было бы
спокойнее с тобой.

Он пристегнул ножны к перевязи. Вместе мы вышли на улицу - если так можно
было назвать эту лужу грязи. Дорожный настил доходил только до казарм, с
веткой на "Синелох". По всему же городу имелись лишь пешеходные дорожки.

Мы изображали зевак. Я рассказывал Следопыту истории о прежних своих
визитах сюда - почти правдивые. Я пытался натянуть на себя иную личину -
многословного и веселого парня. Интересно, а не трачу ли я время зря? Речи
мои явно никого не интересовали.

Дом Боманца был любовно восстановлен. Но жилым не выглядел. И охраняемым
- тоже. И на постамент его не ставили. Странно. За ужином я спросил об этом
хозяина - тот уже определил меня как ностальгического придурка.

- Какой-то мужик туда переехал лет пять назад. Калека. Подрабатывал в
Страже. А в свободное время привел дом в порядок.

- А что с ним случилось?

- Ну, месяца четыре назад, если меня память не подводит, его вроде удар
хватил. Нашли его еще живым, но вроде овоща. Отвезли в казармы - он, сколько
я знаю, и посейчас там. Кормят как младенца. Вам надо было того парнишку,
что с вами приходил, спросить. Они с Граем большие приятели были.

- С Граем? Спасибо. Еще кувшин.

- Пошли, Костоправ, - прошептал Одноглазый. - Плюнь ты на пиво. Он его
сам варит. Вкус премерзкий.

Колдун был прав. А я начал привыкать к напряженным раздумьям.

Мы обязаны попасть в этот дом. А это значит - ночь и колдовские штучки. И
самый большой риск после той эскапады в Розах.

- Как ты полагаешь, это не овладение? - спросил Гоблина Одноглазый.
Гоблин пососал губу:

- Подумать надо.

- Вы о чем? - осведомился я.

- Чтобы быть уверенным, мне надо посмотреть самому, Костоправ, но то, что
случилось с этим Граем, на удар не похоже.

Гоблин кивнул.

- Вроде как его из тела выдернули и поймали.

- Может быть, мы сможем устроить с ним встречу. Так как насчет дома?

- Для начала надо удостовериться, что там нет серьезного овладения. Вроде
духа Боманца.

От таких разговоров у меня мурашки по коже бегают. Не верю я в духов. Или
не хочу верить.

- Если его схватили или выдернули, нам придется выяснить, как и зачем.
Стоит иметь в виду, что жил там раньше Боманц. Любая оставшаяся с тех времен
вещь могла овладеть Граем. И с нами может то же приключиться, если полезем
очертя голову.

- Сложности, - пробурчал я. - Вечно сложности.

Гоблин хихикнул.

- Нишкни, - предупредил я. - А то с торгов пущу.

Часом позже началась настоящая буря. Она выла и молотила в стены. Под
напором ливня протекала крыша. Когда я намекнул на это хозяину, тот закатил
истерику. Чинить что бы то ни было в нынешних условиях было непросто, но
необходимо - иначе дом просто развалится.

- Хуже всего с этими проклятыми дровами на зиму, - жаловался он. - На
улице-то их оставить нельзя - или снегом заносит, или так водой промочит,
что просушить невозможно. Через месяц тут до потолка дрова будут навалены.
По крайней мере, чем меньше места, тем легче его прогреть.

Около полуночи, когда ночная смена Вечной Стражи уже успела утомиться и
клевала носом, мы вышли на улицу. Гоблин проверил - вся гостиница спала.

Впереди трусил пес Жабодав - искал ненужных свидетелей. Одного нашел, но
о нем тоже позаботился Гоблин. В такую ночь никто на улицу не полезет. Кроме
нас, придурков. - Удостоверьтесь, что света не увидят с улицы, - приказал я,
когда мы проскользнули внутрь. - Я полагаю, надо подняться наверх.

- А я полагаю, - возразил Одноглазый, - что надо проверить, нет ли там
ловушек или духов. Я глянул на дверь. Когда я ее открывал, мне это и в
голову не пришло.

Глава 29
КУРГАНЬЕ В ПРОШЛОМ

Явившийся по приказу полковника Кожух трясся, как осиновый лист.

- Придется тебе ответить на пару вопросов, малыш, - сказал Сироп. - Начни
с того, что ты знаешь об этом Грае. Кожух сглотнул:

- Слушаюсь, господин полковник. Он рассказал. И рассказал еще раз, когда
Сироп потребовал вспомнить каждое услышанное слово. Он рассказал обо всем,
кроме сообщения и пакета.

- Загадочно, - промолвил полковник. - Весьма. И это все?

Кожух нервно переступил с ноги на ногу.

- А к чему это все, господин полковник?

- Скажем так: письмо в пакете оказалось очень интересным.

- Простите, сударь?

- Очень длинное, хотя прочесть его никому не удалось. Совершенно
незнакомые письмена. Возможно, язык Самоцветных городов. Интересует меня
другое - кому предназначалось письмо? Одно оно, или их было несколько? Наш
приятель в большой беде. Кожух. Если он придет в себя, у него начнутся
неприятности. Серьезные. Потому что настоящие бродяги писем не пишут.

- Но, как я говорил, он пытался найти своих детей. И он мог быть родом из
Опала...

- Знаю. Этому есть кое-какие свидетельства. Может быть, он сумеет убедить
меня в этом, когда очнется. С другой стороны, мы в Курганье, и все необычное
- подозрительно. А теперь вопрос, сынок. И ответь на него хорошо, или у тебя
тоже будут неприятности. Почему ты пытался спрятать пакет?

Момент истины. От которого нет спасения. Кожух молился, чтобы этот момент
не наступил. И теперь, оказавшись с ним лицом к лицу, понял, что его