read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



- Не заболела ль, матушка? Совсем плохая...
- Сдается, умираю... Душа моя готова расстаться с телом. Уж лучше бы ножом ударил или косу отсек...
- Тебя след исповедать! И причастить! - Григорий испугался. - Ты, дочь моя, многое доселе оставляешь в тайне, а все земное надобно на земле оставить. Не то не зреть тебе ни райских кущ, ни божьей милости на небе. Покайся во грехах! Княгиня взирала в небо.
- Покаяться в грехах?.. Но я после крещения грехов не сотворила. А что бывало прежде, ты сам сказал - все не моя вина. Ведь я жила во тьме и скверне, не ведала греха...
- Отчего же душа твоя томится? Чему тебя учил? Грех все, что мучит душу. Очистись же, не уноси с собой земные мерзости, кои потянут тебя в геенну огненную. А ты же хочешь в рай?
- Но есть ли он? Есть ли то место, где обрету покой и вечное блаженство?
- Ты усомнилась? В предсмертный час, готовая предстать перед судом господним, пред радостью великой лицезреть Христа и быть ему невестой, ты смеешь сомневаться? - поп сокрушенно вскинул руки. - О, господи, прости ее! Все грехи рабы твоей, Елены, я принимаю на себя и отмолю. Благослови ж меня ввести княгиню в чин ангельский, пока не умерла!
- В чин ангельский? - чуть оживилась та. - Постричь в монахини меня?
- Да, дочь моя... Хотя сего ты не достойна.
- Ну что ж, стриги... Не сын отнимет космы, но ты, отец духовный. Знать, рок мне и вдругорядь быть стриженной на берегах священной Ра.
- Все в воле господа! Сан иноческий для тебя отрада, приняв его, ты уподобишься царям христианским, кои на смертном одре обращались в схиму. И там, на небесах, ты чистою предстанешь, как агнец...
- Но будет ли покой?
- Не перебивай меня!.. Иная жизнь, ее короткий миг, избавит от земной скверны, но прежде все одно покайся и ежели не можешь вслух сказать, на вот пергамент и перо... Пиши, что тяготит тебя в сей судный час, очисти душу рукой своей, оставь всю мерзость на сем листе. А я покуда к обряду изготовлюсь.
- Добро, быть по сему, - княгиня лист взяла. - Я напишу... Да токмо ты ответь, отец духовный, за волосы свои я получу сполна? Все, что желаю?
- Сполна покаешься - сполна получишь.
Она примерилась пером - рука дрожала и чернила марали лишь пергамент: заместо букв разводья грязных пятен...
- Дай лист еще!
Григорий терпеливо подал княгине хрустящий харатейный лист и стал вздувать кадило. Перо на сей раз покорилось и начертало "АЗ", но, дух переведя и обмакнув перо в чернила, она не написала "Аз грешна", а вывела слова, кои узнала в юности от Вещего Олега и кои назывались азбучными истинами.
"Аз бога ведаю. Бога ведая глаголь добро. Добро есть жизнь..."
- Что пишешь ты, княгиня? - вдруг возмутился поп и, вырвав у нее пергамент, на землю бросил, растоптал. - Поганые слова, бесовское ученье! Какою грязью, смрадом заполнена душа?! Гордыня! Своеволье! Непокорство!.. Но ты - раба! Ты червь земной, ничтожное творенье! Покайся же!
- Я суть раба, я червь земной... А грех мой в том, что я бесплодна.
- Се божье наказание!
- За что, коль я была чиста и непорочна? Нет, се грех великий, и чтоб искупить его, я и отправилась к Валдаю, в Храм Света - суть в чертоги Рода. И там по милости его я зачала...
- Сие и есть твой грех! - прервал Григорий. - И сына родила, бесовское отродье, на коего управы нет ни материнской, ни господней. Вот что сжигает твою душу!
- Воистину, отец... Я каюсь. Однако душу сжигает то, что я отреклась от рока материнства и прокляла его. Вот прегрешение, за что и казнь терплю...
- О, матушка, да ты совсем слепая!.. Отрекшись, ты благо сотворила!
Княгиня помолчала, седую степь неспешно озирая.
- Должно быть, прав ты, старец. Я слепая, не зрю, что благо суть, что грех... Мне видится Последний Путь, а мнится Путь Исполнения Желаний...
- Должно быть, прав ты, старец. Я слепая, не зрю, что благо суть, что грех... Мне видится Последний Путь, а мнится Путь Исполнения Желаний...
- Скажи мне, дочь, кто был отец его? Иль образ не позрела?
- Отец его - сам Род. Он плотью поделился...
- Не богохульствуй!. Сын божий есть Христос! А твой рожден в грехе... Признайся, кто отец?!
- Мой лада, князь...
- И это ложь! Князь Игорь старый был, чтобы дитя зачать. Так кто же? Не упорствуй! Открой мне таинство рожденья!
- Знать, птица сокол...
- Сокол?.. Да ты и впрямь слепая! Не сокол, а сатана к тебе явился в птичьем образе и свое семя бросил!
- Нет, старец! - на миг княгиня обрела и мощь телесную, и голос. - Се был он, мой сокол! Он прилетел к огню купальскому... Но прежде я прошла Путь Исполнения Желаний. Как будто бы сейчас, да токмо не в возке, а в лодии... Убила гада из могилы... И к яблочку в саду отцовском рукою дотянулась и сорвала... Вкусила... Нет, поп, се сокол был!. И его ясный образ был светоносным... Постой, постой! Останови коней! Се вот же он, позри! Летает... Мой грех, отец святой - я предала его. Ждать обещала, но тут ко мне явился Вещий князь... Спросил, пойдешь за Игоря? И я пошла... Я власти жаждала, хотела быть княгиней!..
Григорий склонился к ней, потрогал лоб, отдернул руку - вся в горячке! Должно, преставится... Успеть бы!
И наскоро, как подобает с царями в смертный час, обряд свершил - княгине космы выстриг и спрятал их в карман.
- Теперь ты не княгиня - невеста божья. Ступай-ка к жениху!
И ладан воскуривши, молитву совершил над ней - отпел, хотя была еще живая...
Змей был повержен! И золотую шкуру, лежащую у ног, суть выползок, трепали, рвали по частям и обращали в пыль союзники Руси - косые гузы, чтоб разнести на все четыре стороны, развеять по ветру и сим деянием очистить Птичий Путь от желтой хвори. А витязи бесстрашные, сомкнув полки, стояли в стороне и с ужасом взирали, как племя дикое при виде злата теряло разум: иные воины, добычей нагрузившись, бросались в степь, забыв о своем роде, иные - в воду, чтоб скрыться от сородичей за рекою Ра, а те, кому досталось мало, учиняли распри и лили кровь.
Чей солнечный металл, в природе сущий как воплощенье небесной чистоты и силы, не благо нес в сей миг, но смерть. Еще недавно сами жаждущие злата и достатка наемники Свенальда кричали гузам:
- Бросьте злато! Втопчите его в землю! Инно погибнете! Вы вольные кочевники, а станете рабы!
Но кто их слышал? Кто внимал, объятый неуемной страстью? Изведав хитрости хазар и в поисках поживы, степные лиходеи забыли свой обычай и рыли землю, дома крушили, мостовые, не оставляя на камне камня: от стен жилищ убогих до стен дворцов и крепостей - повсюду были тайники, таилища, схороны. На черный день. Однако когда настал он, несметные богатства, накопленные за столетья, не помогли и не спасли, доставшись супостату. Толпы хазар бежали в степь с надеждой затаиться в балках и переждать разор, или спешили к берегам морей, чтоб сесть на корабли, однако же везде их настигали гузы, а с ними вкупе смерть. Подобно саранче, лавина степняков охватывала все пространство и если на пути оказывался город - вмиг обращался в пыль.
Руины, пепел, прах...
Сокровища не умещались ни в сумах переметных, ни во вьюках; от тяжести поклажи хребты трещали у коней, а гузы колеса не знали. Худой, заморенный верблюд здесь стоил ровно столько, сколь богоносный каган в жертву приносил, чтобы взойти под звездный купол башни и познать одно из Таинств, а позже, во времена свободы, всякий хазарин мог заплатить такую сумму и попасть во внутреннюю крепость.
Настал тот час великий, когда последняя крупица злата, а равно зла, была исторгнута с Пути, и он открылся, начинаясь от Белой Вежи, воздвигнутой на старом месте. И можно было, ступивши на тропу Траяна, уйти к отцу - Владыке Роду.
Рок был исполнен.
И Святослав, не посвящая воевод своих, готовился к торжественному мигу. И лишь сынам своим сказал, чтоб завтра поутру пришли в его шатер и взяли то, что там отыщут: Ярополк, как старший, пусть меч возьмет - ему по лествице отныне Русью править, а Олегу достанется копье, с которым можно ходить в земном пространстве без сакральных троп. Нечитанную книгу он себе оставил, поелику перед вступлением на путь к отцу след было прочесть ее конец.
Печальны были сыновья, предчувствуя прощание, но ни один и слова не сказал - пристало ль светоносным спорить с роком? И виду не подав, они восприняли наказ, склонились пред отцом и молча удалились, встали в строй дружинный.
Все ждали, когда выйдет князь, и тиуны подле шатра ему коня седлали, покрытого черемною попоной, и синий плащ был наготове, и шелом железный с косицею курчавой, сплетенной из волос поверженного супостата, и черной паволокой - забралом кагана: со знаками победы должен вернуться Святослав на киевский престол! Трубач с воловьим рогом возле уст плясал на лошади перед полками, готовый протрубить на сей раз не грозный вопль - на приступ, и даже не победу: приятный сердцу звук готовился исторгнуть - обратный путь домой, в родную землю. И кони ждали трубной вести, подзуживая рог боевой высоким, чистым ржаньем.
Князь вышел из шатра, но, не приняв коня, плаща и шлема, в одной рубахе встал пред дружиной, и тишина повисла под весенним небом. Не чаяли уж больше ступать на сию землю уставшие от битв полки, все были в седлах, готовые в дорогу, но видя Святослава пешим, рать спешилась, застыла у лошадиных морд.
- Да будет Свет! У Ра! - воскликнул князь и поклонился солнцу. - Окончен ратный путь. Благодарю тебя. И пусть сияют твои лучи над этой стороной, как прежде. Я рок исполнил! - и лишь затем к полкам оборотился. - Эй, братья, други! Эй, храбрецы отважные! И вам земной поклон. Вы отстояли мою честь, а себе стяжали не добычу, но славу на века. Отныне свободен Птичий Путь и нет более Тьмы, которая триста годин Свет пожирала. Теперь народы Ара станут питать не змея, лежавшего на устьях рек и берегах морей - друг друга, и всякий Гой способен идти тропой Траяна. Но если мы оставим сию землю, если без надзора бросим и домой уйдем, победой утешаясь, не минет года, как змей приползет сюда и вновь утвердится мрак, а воды Ра опять разъединятся с Гангой. Мне тоже любо в Киев, на золотой престол, на пир, в покои к женам, да рок иной, дружина, след завершить свой Путь. Куда мне ступать, изведаю я завтра, когда открою нечитанную книгу. А вы свой рок узнаете сегодня...
Молчали витязи в сей важный час, застыли неподвижно, ожидая воли князя и слова судного - Каз Предводительский, иначе речь, Закон народов Ара, имеющий силу необратимую и священную - суть силу - рока. Указ, приказ, наказ - все суета в отличии от Каза, давать который подвластно лишь князю Вещему.
Не в наказание провозглашали сие слово, а в казнь, ибо принявший его по доброй воле утрачивал мирские прелести и становился суть казенным, то бишь слугою Рода и суть волхвом. Верховный бог когда-то поделился плотью, чтобы жена земная, Ольга, смогла родить дитя, и Святослав, вскормившись чрез Креславу у волхвов в истоках рек священных Ра и Ганга, сам принял казнь и был отмечен, вкупе с серьгой с рождения, хохлом - иначе оселедцем иль чубом, а по сути космом, соединяющим начала земли и неба. Он стал волхвом, он был волхвом с того мгновения, как принял Каз даждьбожий, однако же среди жрецов именовался просто - казак, то есть кудесник-воин, по слову Рода и добровольно поклявшийся мечом казаковать - исполнить волю бога.
На древнем языке народов Ара сие деяние когда-то означало повиноваться избранному року - обет исполнить строгий, отрекшись от земного.
Теперь настал черед принять его и присягнуть оружием всем храбрецам, всем витязям сведомым, которые до Каза Вещего отвергли прелесть земных воззрений - добычи, состоянья, злата - и в сей ипостаси вскормленные, уже ступили на этот путь. И потому были хранимы Родом, когда, презрев кольчуги и брони, сходились в сечах и брали крепости под тучей стрел и камнепадом. Но ежели они по своей воле обет сей примут, то имя им уж будет не дружина, не войско князя и не рать, а казачье братство, суть воинская каста, где нет ни князей, ни воевод, а есть казачий Круг, порука круговая. И сей союз сакральный неистребим и вечен, поелику его огонь может быть великим, как пожар, и малым, словно искра. Когда же дошлый супостат, имея силу впятеро и хитростей довольно, его погасит, он возродится вновь, едва лишь братья по обету Каз сойдутся в Круг.
Тот Круг зовется коло - свет солнца, солнечный огонь, несомый богом Ра.
Но малая беда, когда казнишь себя, сообразуясь с роком; когда же обрекаешь Каз принять других, рожденных не токмо для войны и битвы с Тьмою, когда определяешь судьбу земных людей, не наяву, но в мыслях тешущих мирские радости, болит душа и дух спирает от высоты, с коей взываешь к жертве. И князь молчал, но взор его красноречив был, так что дружина не сдержалась.
- Скажи нам, Святослав!
- Молви свое слово!
- С тобой мы Путь прошли! И далее пойдем, куда ты скажешь!
Коня в строю оставив, боярин Претич к нему приблизился.
- Тебе я первым клялся. И ныне поклянусь. Каков будет приказ?
За ним и княжичи пришли, в очах огонь горит - эх, юность непорочная!..
- С тобою мы, отец. Куда посмотришь ты - туда поскачем.
Как старый дуб скрипучий, Свенальд пред очи встал.
- Я много чудного позрел в походе сем. И крови супостата много пролил... Да токмо не познал еще, в чем суть - служить за веру? А любо бы познать...
- Ты и меня переживешь, а значит, время есть, еще познаешь, - князь место указал ему - за спину поставил. - И полк свой, бывший наемный, сюда поставь. Со мной пойдешь, куда б я ни устремил свой взор. Ты же за веру жаждал послужить?
- И ныне жажду! Ибо не вкусил до дна, что означает владеть мечом за веру.
- Добро. И в тридевять добро, если твои дружинники пойдут со мной, дабы познать, что означает животом своим пожертвовать во имя веры, - промолвил Святослав и обратился к сыновьям: - А вам я все сказал. Уж вы то по роду своему обязаны служить за веру. Однако же полки свои оставьте Претичу. Вам выпадает иная доля. Осталось исполнить мой наказ и не скакать, куда я посмотрю, а ехать медленно и не взирать чужими очами.
И тоже своей спиной прикрыл.
Остался воевода Претич.
- Поклялся первым, помню, - князь на широкое плечо десницу возложил. - Готов ли еще раз поклясться и обет принять? Коль не готов, то не неволю...
- Всю жизнь я мыслью тешился - судьбу познать... Так молви свое слово, князь.
- Мне бы тебя с собою взять, - промолвил Святослав, жалея. - Не знал бы горя, шел бы без оглядки... Да есть нужда, боярин: на сих берегах морей и рек след посадить не люд служилый и заставы, а воинство священное - суть казаков. Се есть твоя судьба. Возьми мою дружину, всю, кроме витязей Свенальда, садись и охраняй. Чтоб не затворялся более Путь Птичий и не заросла тропа травой Забвения.
- Добро, светлейший князь, - боярин взял меч за лезвие, над головою поднял и клятву произнес. Кровь с дланей скользнула по клинку и пала наземь. Однако Святослав, полу рубахи оторвав, укутал раны воеводы и вострый засапожник достал из ножен.
- Сей клятвы мало. Отныне не мне станешь служить, и жизнь твоя и казаков твоих принадлежит Владыке Роду. Ему и кланяйся, ему и присягай.
Боярин встал лицом к востоку и преклонил колено. Князь же тем часом выбрал на голове его пучок волос, тесьмою повязал; остальные под корень срезал, сбрил, и обнаженный череп, иссеченный в сраженьях и испещренный шрамами, будто письмом - черты и резы, - вдруг уязвимым стал и беззащитным, а черепная кость внезапно треснула на темени - в том месте, где оселедец был, - и разошлась.
И родничок забил под кожей, как у младенца.
Претерпливая боль, бо ярый муж и виду не подал, лишь потемнел очами и на ноги поднялся.
- Теперь возврата нет, - промолвил Святослав. - Бог тебе князь. Ну все, ступай и оказачь дружину. И вот тебе мой дар.
Он снял рубаху с плеч, руками Рожаниц сотканную, без швов, но стрелами поклеванную, будто вороньем, мечами рубленную, паленную огнем, и обрядил в нее принявшего обет.
- Поизносилась, да еще послужит... Носи и не снимай!
- А как же ты?..
- Мне новую соткут...
Уже не воевода, но внук даждьбожий, воин Рода, пошел было к полкам, но обернулся, встал.
- Куда же ты пойдешь? Куда же путь тебе?!
- Своей судьбы не знаю. Но путь избираю сам. И по нему пойду, на небо не взирая.
- Но с кем?! Ужели с теми, кто за твоей спиной?! С дружиною Свенальда?
- Покуда с ними...
- Но зришь ли ты, кто там стоит?!
- Се сыновья мои! Надежда и опора. А это воины, отринувшие злато.
- Да там ведь смерть твоя! Оборотись же, князь!
- Она давно за мной стоит, - ответил Святослав. - В затылок дышит, должно быть, часа ждет... Да все по воле Рода! Иди, иди, ступай. Прощайте, други!
Рукой махнул и в свой шатер вошел. Через мгновенье сыновья туда вбежали - ан, нет отца! Наследство тут - вон меч висит, булатный дар Валдая, копье с железным навершением - дар раджей, в зенит смотрящий, и кубок с медом, чуть отпитый...
В сей миг за полотняной стенкой копыта застучали!
Буланый конь, сияющий как жар, едва земли касаясь, в степь уносил отца! Достигнув окоема, взмыл в воздух, еще немного поскакал и обратился в луч...
Но князю чудилось, он ехал медленно, и утомленный конь едва переступал ногами - того гляди, падет. Ни час, ни день, а месяц минул, покуда Святослав увидел реку - малый ручеек; на берегу его топилась баня, дымок курился с под застрех. Два Гоя, два удальца, оставив ведра, коромысла, на кушаках тягались и, потные, сопели, не в силах повалить друг друга, а подле них, в зеленом одеянии, сотканном из травы-осоки, танцевала дева. В самозабвении никто из них и не заметил, как примчался всадник, и конь буланый вдруг взвихрился и сбросил на земь седока. И он словно проснулся и, осмотревшись удивленно, сел на камень.
- Где я? - спросил у молодцов.
Те продолжали схватку, да токмо отпустили кушаки друг друга и уцепились за усищи вислые - не слышали его...
- Эй, девица! Не скажешь ли, где ныне я? Плясунья очи вскинула - ожгла огнем томленья...
- Ах, добрый молодец!.. У, какой пригожий!
И тотчас на колени князю прыгнула и за бока - пощекотать. Откинуть бы игривую, да дева колюча и трава на ней, едва лишь срам прикрывающая, до того остра - в сей миг изрежешь длани. Пощекотала, шею обвила шершавыми руками.
- Почто же не смеешься? Ужели не щекотно?, - Сказала бы, что за страна сия? Сдается мне, знакомая дорога, и свет сей, зыбь воды... Сдается, хаживал сиим путем, а вот в какие времена - и не припомню. Куда же конь завез меня? И в какое пространство занесло?
- Ко мне ты прибыл в царство! Я поджидала... Эвон Гои из-за меня дерутся уж который год, но токмо никто из них не люб. А ты пришелся мне...
- Кто же ты? И отчего наряд такой, одна осока? Бесстыдница нос острый вздернула.
- А чтоб руками не хватали!.. Но тебе позволю, так тому и быть. А ну-ка, приласкай меня! Позри, какие перси, лоно... Не бойся, дай мне руку.
Гои меж тем, схватившись за чубы, таскали по полю друг друга, но не вопили, а смеялись, хотя трещали волосы. Князь деву оглядел.
- Ответишь, где я - приласкаю. А так охоты нет.
- Охоты нет?! - тут дева завизжала. - Позрите на него! Охоты нет! Удача выпала - царицу вод, владычицу морей, и рек ласкать, а он не хочет! И торг ведет со мной!.. Да Гои ли ты?
- Был Гои, - с тоскою молвил Святослав. - А ныне рок исполнил и путь мой оборвался. Кто я, сейчас не ведаю. Сюда вот конь принес... Коль ты царица - вод, скажи, зачем судьба к тебе примчала? Жизнь земная окончится на дне? Мне предначертано смерть от воды принять? Утопнуть?
- Ты в моей власти! - девица полунагая рассмеялась. - Как пожелаю, так и будет!.. Могу на дно спровадить, к рыбам. А могу озолотить, коли полюбишь. В наперсниках оставлю, дам лодию с ветрилом и несколько русалок в послушанье. Ну, что изберешь, строптивый молодец?
- Русалок, лодию... Сим не прельстишь меня. С тобою забавляться скучно. Отправь меня на дно. Там еще не был.
- Да погоди, отправлю! Но прежде приласкай! Нам некуда спешить, здесь, куда конь тебя принес, нет времени. Позри на солнце, оно всегда в зените и с места не сойдет, сколь бы ты здесь не был. Пройдут века, исчезнут предки и придут потомки, а тут все будет так, как есть... Не торопись на дно и обними меня. Иль я тебе не нравлюсь?
- Вот где я! - воскликнул Святослав и деву наземь сбросил. - Меж небом и землей! Знакомый путь... Скажи, царица, а знаешь ли Креславу? Трехокую, всевидящую деву?
- Ее здесь не бывало! - обиделась царица, одежды поправляя. - Презрел меня?.. Ну, молодец, держись!
И стала из осоки вить веревку, но тут на волнах челн показался; старуха в сарафане рыбьей кожи веслом гребла, стремнину рассекая. В тот час же Гои расцепились, схватили коромысла, ведра и бросились к реке, а дева не осоку - ракитник начала ломать и в веники вязать.
- Опять бездельничали! Ужо я вас! - старуха с веслом в руках на берег прыгнула, оставив челн, который сам причалил и затащился на сухое.
- Мы воду носим, баню топим! - заблажили Гои.
- Я веники вяжу! - вскричала дева.
Однако же старуха веслом огрела драчунов по спинам, а девице досталось чуть пониже, да еще за космы оттаскала.
- Я велела не ракитника, а вереску ломать! Чай, князя станем парить, светлейшую особу - не простого Гоя. А где скрипун-трава? Ну, живо на болото!
Так разогнав холопов, она достала из челна цветы - суть лилии, уселась у воды на черный камень и принялась плести венок: как будто и не зрела князя!
- Эй, старая! - окликнул он. - Не скажешь ли, где ныне я?
- А кто ты будешь? И откуда?
- Мне имя Святослав. На брег сей конь принес. Старуха обернулась, через плечо позрела.
- Се проходимец, вор и искуситель! - заверещала дева, ракитники ломая. - Хотел меня прельстить! В кусты повлек, одежды растрепал!
- А ты ступай! И исполняй урок!
- Отправь его на дно! Он сам желал!..
- Кыш на болото! - прикрикнула старуха и опять ко князю: - Как имя? Святослав?.. Да что-то не припомню.
- Но ты-то кто? По грозности - царица...
- И есть царица.
- Сколько вас тут! Одна, другая, а толку не добиться. Где я? И на каком пути?
- А где ты ране побывал?
- Во многих странах, на многих реках и морях. Ведь я же Святослав, Великий князь. Ужели не слыхала?
- Ты - князь?! - старуха возмутилась. - Ах, плут! Ах, подлый самозванец! А то мы не видали князя!.. И в самом деле проходимец.
- На дно его, на дно! - обрадовалась дева.
- Он - князь! Позрите на него!.. Коль князь, то где рубаха? Мы что здесь, дураки? Встречаем по одежке! Коль нет рубахи, знать, не князь - суть голь перекатная. Да если рассудить, в Руси княгиня - я! Кто надзирает воды, кто стережет пути по рекам и морям, тот правит в сей земле! На дно! Пойдешь на дно! Чтоб неповадно было.
- Была рубаха, - признался он. - Да на земле оставил. В дар казаку отдал. Но есть серьга, она со мной.
- Серьга? - прищурилась старуха и мокрыми руками взяла за ухо. - И верно, зрю свастику - Знак Рода... Так ты и в самом деле князь?
- Был князь. Да ныне кто я и где - не ведаю. Царица вод вздохнула тяжко и, кажется, всплакнула.
- Не знаю что и делать... Положено тебя попарить в бане и проводить в чертоги. Но если нет рубахи, сотканной Рожаницами, нельзя к отцу. Ты не рубаху, ты долю на земле оставил, а мог бы ведь ступить не на Последний Путь - уйти в бессмертье, воеводой к Роду... По недомыслию оставил иль с умыслом?
- Каз учинил, а воинам священным бессмертие важнее.
Старуха замолчала и, расплетя венок, цветы на воду бросила - в тот миг же лилии укоренились и приросли ко дну.
- Ума не приложу. - сказала. - Хоть впрямь отправляй в глубины. Будь я владычицей земли - пошел бы в землю. А я водой владею.
- На дно его, на дно! - дева вновь принялась плести веревку, чтоб камень привязать.
- А ты, Кикимора, молчи! - обрезала старуха. - Опять царицей назвалась? Ну, отвечай?!
- Мне молодец пришелся, - захныкала она. - А он отринул! Обидно, хоть топись... Не ведала, что князь, подумала, бродяга, изгой случайный...



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 [ 34 ] 35 36 37 38 39
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.