попытается попасть в аэропорт. Пусть это случиться с ним после того, как
улетит самолет с моей дочерью.
Через другие ворота.
служанки, этой Ирины, и наказания, соответствующего ее преступлению.
самой тонкой шелковой простыней, и глядела во тьму. Она все видела лицо
Дэнни, все слышала его голос.
единственный, резкий стук по стеклу.
широко распахнула его. На балконе пригнулась крепкая, темная фигура.
дома Ирину. Он отдал приказ отвести тебя завтра в аэропорт...
победной усмешки.
колледж, если принимают участие в программе.
миллиона долларов в год, направленного на побуждение обедневших учеников
средних школ показывает, что программа успешно побудила у участников
стремление продолжить образование после школы в большем числе, чем у не
участвовавших.
борьбы с бедностью в 1965 году и с тех пор потратила 446,8 миллиона
долларов для обеспечения обучения, культурного обогащения,
консультирования и другой помощи молодым людям, чей потенциал пребывал в
опасности из-за неадекватной академической подготовки и отсутствия
мотивации.
американцами азиатского происхождения и индейцами...
участников на продолжение образования с большей вероятностью вызовут у
них, чем у не участников, неудовлетворенность своей подготовкой в средней
школе, отсутствием семейных финансов и неадекватной финансовой помощью...
По главным авеню пыхтели взад вперед старые автобусы на паровом ходу, с
висящими на окнах и сзади людьми. Их серо-голубая окраска, конечно,
полиняла и покрылась надписями заборных остряков. Такси из города давно
исчезли, а частные автомобили почти не существовали, хотя по шумным людным
улицам постоянно лязгали полугусеничные машины Национальной гвардии.
электромоторов. Украсть электропед было достаточно легко, но взмывшая до
небес стоимость электричества делала для большинства манхэттенцев
невозможным оставление их у себя после того как иссякнет батарея.
переживал коллапс, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Семьи,
имеющие деньги, переехали в пригороды. Бедные остались в городе.
Фактически, в город хлынули бедные сельские семьи с Юга, Запада и даже с
Пуэрто-Рико. Цикл повторялся вновь и вновь, по мере того, как богатые
налогоплательщики переезжали, а нуждающиеся бедняки оставались.
промышленности. Выехала Биржа, за ней последовали издательства и рекламные
агентства, а затем опустели даже швейный округ и превратил Седьмую авеню в
город-призрак, населенный недолговечными алкашами и острозубыми крысами.
Домашние компьютеры и видеотелефоны убили Нью-Йорк. Имея их, всяк мог жить
где хотел, и все равно немедленно связываться со всяким где угодно в
стране. Ежедневные поездки в центр умерли. Средства связи убили крупные
города.
города умирали. Больше не существовало никаких причин жить в них. Те, кто
мог, переезжали в провинцию. Те, кто был слишком беден, чтобы уехать,
оставались на месте и хоть как-то пытались наскрести себе на жизнь в
растущих кучах мусора и болезней.
таких, как столицы государств - или хотело остаться - таких, как
Сан-Франциско, Флоренция, Найроби - община сохраняла свое население,
процветание и безопасность.
Охранявшие купцов здоровяки очистили улицы и убрали накопившиеся за время
темноты тела. И подняли пуленепробиваемые щиты, закрывавшие передние двери
и окна. Уличные торговцы выставили на тротуарах свой товар, а на мостовой
снова появились колоритные ручные тележки с овощами и фруктами.
суетящейся толпы на Пятой авеню. Небо посерело от дыма принадлежащих
городу электростанций. Они сжигали уголь, единственное топливо, какое они
могли себе позволить, а их фильтры-сажеуловители не работали как положено,
на всей памяти Лео.
одежду и очень мало чего иного. В витринах универмагов позировали живые
манекены. Труд был дешев. Худые ребята с настороженными глазами смотрели
на них и завидовали их чарующей жизни. Охрипшие громкоговорители
бессчетных магазинов трубили свою вечную чушь о последней-препоследней
распродаже и таких низких ценах, каких никогда больше не увидят.
рубашкой и шарфом, Лео прокладывал себе путь по авеню. Толпа была пестрой.
Одежда понадобилась разных цветов, так же как оттенок кожи прохожих.
Преобладали коричневые тона: светлая, чуть маслянистая смуглость
испаноязычных, шоколадные и кофейные оттенки черных и
бамбуково-желто-коричневые тона азиатов. Белых встречалось очень мало, и
едва ли хоть кто-нибудь с темной, пурпурной африканской черной шкурой, как
Лео.
карманников и шлюх. Его внушительная туша создавала носовую волну
пешеходов, автоматически растекавшихся с его пути. Он выглядел, словно
ледокол, бороздящий беспокойное море.
массива. Уголком глаза он мельком заметил в толпе по другую сторону улицы
тощего, быстрого в движениях Франта. Линялый и Джо-Джо, знал он, тоже
находились поблизости. Лео никогда не путешествовал один.
продававшей когда-то кофе со всего света. Теперь она выглядела
заброшенной. Окна ее застилали пластощиты с наклеенными на них в дюжину
слоев рекламных плакатов. Самый последний из них - ГОЛОСУЙТЕ ЗА ДИАСА -
ГОЛОСУЙТЕ ЗА ПОВЫШЕННУЮ ВЫДАЧУ ПРОДУКТОВ - был по меньшей мере годичной
давности. Из дверей воняло мочой. В мусоре при входе лежало, свернувшись,
грязное тело. Под укутавшими его грязными лохмотьями нельзя было
определить ни его возраст, ни пол.
лестнице в конце коридора, придерживаясь одной рукой за хрупкие перила.
Лестница скрипела под его тяжестью. Задняя комната, куда он прямиком
направился, оказалась такой же грязной, как и остальной дом, но вдобавок,
к покрытому сальными пятнами пластиковому столу единственному деревянному
кухонному столу, комната могла похвалиться вытянувшимся во всю стену рядом
новеньких, сверкающих металлом и пластиком электронных пультов. Из
аппаратуры выглядывали стеклянные линзы; они все, казалось, пялились на
Лео.
с длинными черными кудрями, называвшийся "Раджой".
стенкой.