действительно так, у тебя было бы куда больше двух ран; ставить партнера в
затруднительное положение - вот это высокомерие. Усложнять Игру больше,
чем это тебе по силам - глупо. А ты не глупец, кел Дункан.
достойный ответ. Дусы сильно встревожились.
Стэн уже открыл было рот, чтобы ответить, - твоя защита снова не выдержит.
И причина тому - твоя злость. Я хочу, чтобы ты думал о чем-либо еще, кроме
Игры. Так говорили мне мои наставники... часто, потому что я сам совершал
подобные ошибки. Мне это стоило куда больше двух шрамов.
время узнал что-то о Ньюне как о личности, а не как о мри. Стэн вспомнил о
веселье, сиявшем в янтарных глазах, и понял, что ему предлагали разделить
эту радость, и Ньюн, вместо того, чтобы рассердиться, лишь вернул его
бросок - как мужчина поступил бы с мужчиной, который не был его врагом.
промелькнуло удовольствие.
любопытного дуса, который подошел к ним: казалось, животных привлекал
любой спокойный разговор, и они стремились подойти как можно ближе, чтобы
коснуться людей.
отдернул ее. Отпихнув мри, зверь устроился между ними. Немного погодя он
снова зашевелился, придвигая свое тело поближе к Дункану.
Стэна внезапно заколотилось - дус коснулся его. Массивная голова ткнулась
в колени землянина, и зверь, вздохнув, обрушил на него волну тепла и
знакомое убаюкивающее урчание. Дункан на миг растворился в этом теплом
дрожащем звуке, но потом вздрогнул, и дус притих. Стэн тряхнул головой и
увидел, что сидящий напротив Ньюн обнимает рукой плечо большого дуса.
еще некоторое время терпел прикосновение дуса, зная, как мри привязан к
этим животным и боясь обидеть его проявлением своего недовольства; но
вторжение в его собственные чувства стало невыносимым. Внезапная судорога
охватила Дункана.
огорчить зверя еще сильнее.
руку к лежащему рядом с Дунканом малышу. Тот издал странный печальный звук
и, тяжело дыша, придвинулся еще ближе к Дункану. Ньюн, на котором уже не
было вуали, снял зейдх, прикрывавшую его волосы - непривычная
фамильярность - наклонился и сильно тряхнул ею рядом со зверем. Дункан
почувствовал, как дус ощетинился и стал чужим. Он попробовал сам коснуться
зверя рукой, но тот внезапно отпрянул и затрусил в другой конец каюты,
покачивая массивной головой и раздраженно сопя, словно его вынудили
отступить.
чувствует нечто, чего не в силах постичь. Я ему не нужен, ты не
подпускаешь его к себе. Это может плохо кончиться, Дункан. Может быть,
тебя не устраивает то, что он тебе предлагает. Но если ты в конце концов
не примешь этого, может случиться непоправимое. Я не могу с этим
справиться. Если дус не получит то, что ему хочется, им овладеет безумие.
Они могут выбирать. Мы - нет.
похожие на облака пыли россыпи звезд. Кроме смущенного зверя и непокорного
землянина, это было единственным, на что здесь можно было смотреть. В этой
застывшей черной фигуре Дункану почудился упрек и разочарование.
голова.
языком; когда ты будешь играть в Игру с оружием; когда сможешь спокойно
заснуть, не боясь дусов - лишь тогда я не буду называть тебя ци'мри. Зверь
умрет, Дункан. И второй останется в одиночестве, если безумие не коснется
и его.
поднялся и заставил себя подойти к зверю. Но тот лишь упорно отодвигался и
рычал, посверкивая темными глазами, желая, чтобы его оставили в покое.
облегченно вздохнул и отступил. Дус по-прежнему лежал в углу, и, похоже, с
этим пока что ничего нельзя было сделать.
заставлять что-либо делать.
похоже, он понимает, что я не хочу этого.
знает, почему дус выбирает именно его. Мне же просто не под силу двое
зверей. У малыша еще нет хозяина. И, возможно, он чувствует в тебе
кел'ена.
потом снова взглянул на Ньюна, спрашивая себя: неужели в словах мри
прозвучало признание того, что он одержал какую-то победу?
свое оружие в узел с одеждой, где умещались все его вещи; и там же, рядом
со странной скрученной веревкой, лежала неуклюжая фигурка дуса - словно
она была какой-то ценностью.
модель, что лежала чуть в стороне, поблескивая глазами в льющемся с экрана
свете звезд, опустив голову между лап и с тоской глядя на него. Он
негромко свистнул - то был зов землян и их предков.
сузились в некоем подобии мучительного раздумья.
себе новые одежды, а в соседних с рубкой управления отсеках устроила свои
покои - скромные и приятные: здесь было лишь одно кресло - для нее; и
циновки, на которых могли сидеть другие; и она начала покрывать стены
самого холла и ведущего вниз коридора величественными золотыми, черными и
голубыми разводами; и ярок и странен был контраст этих стен с голыми
стенами где-нибудь в другом месте. Отсюда, из своих покоев, она потихоньку
завоевывала корабль, превращая его в собственный дом.
Она восстанавливала письмена, и мастерство и великий труд помогали Мелеин
справиться с этой нелегкой и священной работой.
приходя навестить Мелеин, он замечал, что ее труд продвигается по кораблю.
Он все еще не мог поверить, что ей уже доступны подобные знания. Ведь
госпожа Мелеин еще совсем недавно была самой юной дочерью Дома - Мелеин
Зайн-Абрин, Избранницей госпожи Интель.
Ньюн потерял навсегда. Это произошло постепенно, словно письмена, строчка
за строчкой ложившиеся на стены корабля. Он вспомнил их детство среди
Катов, вспомнил, как уже кел'ейнами играли на высоких холмах Кесрит. И вот
Мелеин достигла возраста и подобающего Матерям уважения. То, чем она
владела, делало ее непонятной для Ньюна. Он был всего лишь кел'еном и не
мог читать написанного ею, не в силах был постичь загадки, которые изредка
исторгали ее уста, и, к своему смущению, понимал, насколько за шесть лет,
прошедших с тех пор, как они оба были Келами, выросла разделявшая их
пропасть. Символы воинской чести, голубые сет'ал, были на лицах их обоих;
но рукам Мелеин уже не суждено было коснуться оружия, и уделом ее стала
присущая Сенам спокойная сдержанность. Она не носила вуали. Мать эдуна
очень редко закрывала лицо перед своими детьми. В присутствии чужака или
незнакомца она лишь отворачивалась. Она была одинока: одетые в золотистые
мантии Сены заменяли ей слуг; Келы, опытные воины, были ее Мужьями;
Каты-взрослые, на радость ей, рождали светлоглазых детей. И временами Ньюн
с мучительной болью чувствовал, как мало он может сделать для нее.
преклонил колени у ее кресла - будучи Келом, он, как и не привыкший к
роскоши Сен, не признавал мебель. Его дус был рядом, излучая тепло и
верность. Малыш, пришедший с ними в гости, пристроился у ног госпожи,
выражая подобным, присущим лишь дусам, образом свое обожание. Говорили,
что мысли касты Сенов были слишком сложны, слишком холодны для дусов.
Правда ли это, Ньюн не знал - но, как ни странно, даже когда Мелеин была
келом, ни один дус не выбрал ее, и девушка с горечью завидовала другим