Чтение 34–й страницы книги ~Бесконечная война~

годится оставлять вас в подчиненных.

- Это все разница во времени. На самом деле я был всего в трех
кампаниях.

- Неважно. К тому же, это в два с половиной раза больше, чем в
послужном списке среднего солдата. Мало кто выживает. Возможно, ребята из
масс-медиа попробуют сделать вас национальным героем.

- Национальный герой, - я отпил свое пиво. - Где же ты, Джон Уэйн, ты
так нам теперь нужен.

- Джон Уэйн? - он покачал головой. - Знаете, я сам в "коробке" не
бывал. В военной истории я не эксперт.

- Забудьте, неважно.

Кинок осушил свой бокал и попросил принести ему - провалиться мне на
месте! - ром "Антарес".

- Ну хорошо. Предполагается, что я введу вас в курс дела. Что бы вы
хотели узнать? О том, что мы называем "курсом дел"?

- Так вы не бывали в "коробке"? - Что это я к нему пристал?

- Нет, это только для боевых офицеров. За три недели на вас
расходуется столько энергии и машинного времени, что можно было бы
управлять Землей несколько дней.

- Ваши знаки показывают, что вы боевой офицер.

- Практически, я бывший боевой офицер.

Принесли ром "Антарес" - высокий стакан с прозрачной янтарной
жидкостью и кусочками льда на поверхности. На дне плавал ярко-красный
шарик размером с ноготь большого пальца.

- Что это красное?

- Корица. Эфир, с добавкой корицы. Хотите попробовать?

- Нет, я уж лучше пиво.

- Внизу, на первом уровне, в библиотечном Компьютере имеется блок
"деловой ориентации". Мои люди своевременно вводят новую информацию.
Каждый день можете обращаться туда, если возникнут вопросы. В основном вам
нужно... подготовиться к встрече с вашей группой.

- А что, они не люди? Киборги? Клоны?

Он засмеялся.

- Клонирование запрещено законом. Проблема в вас... в вашей, э-э,
гетеросексуальности.

- Ну, это не проблема. Я человек вполне терпимый.

- Да, ваш профиль действительно показывает, что вы... считаете себя
терпимым. Но дело не в этом.

- Разве? - я уже знал, что он хочет сказать.

- В ИСООН набираются только морально устойчивые люди. Я понимаю, что
вам трудно с этим свыкнуться, но гетеросексуальность расценивается как
эмоциональная нестабильность. И относительно легко излечивается.

- Если он собирается лечить меня...

- Успокойтесь, вы уже слишком стары для этого. - Он сделал маленький
глоток. - Вам не так уж будет трудно ужиться с ними, как вы...

- Погодите. Вы хотите сказать, что в группе нет больше таких, как я?

- Уильям, их нет нигде, даже на Земле. Кроме нескольких сотен человек
- ветеранов и неизлечимых.

- Ага. - А что я мог сказать? - Жестокий способ решить проблему
перенаселения.

- Возможно. Но он действует. Население Земли держится на уровне
миллиарда. Как только кто-то умирает или покидает планету, выращивается
ребенок.

- Не "рождается"?

- Рождается, но другим способом. В ваше время существовал такой
термин - "дети из пробирки", но сейчас они, конечно, пробирками не
пользуются.

- Да, это достижение.

- В каждом роддоме имеется искусственная утроба, в которой происходит
рост зародыша в течение восьми-десяти месяцев, после чего он "рождается",
как вы говорили. Это занимает несколько дней - ничего похожего на родовые
муки, как в ваше время.

"Прекрасный новый мир, - подумал я. - И никаких родовых травм.
Миллиард абсолютно приспособленных к окружению гомосексуалистов".

- Абсолютно приспособленных к сегодняшней Земле. Вы и я, мы можем
найти их несколько странными.

- Мягко сказано. - Я допил свое пиво. - А вы сами, вы... гомосексуал,
нет?

- Нет, - сказал он. Я успокоился. - В общем, я и не гетеросексуалист.
- Он хлопнул по колену. Звук был какой-то необычный. - Получил тяжелое
ранение и оказалось, что у меня какое-то расстройство лимфатической
системы, я не могу регенерировать. От пояса и ниже - только металл и
пластик. Используя выражение, я - киборг.

Дальше, чем далеко, как говорила моя мама.

- Рядовой! - я подозвал официанта. - Принесите мне вот это, ром
"Антарес". - Итак я сижу в баре с бесполым киборгом, который,
одновременно, единственный нормальный человек на всей планете, на этой
проклятой планете!

- Двойной, пожалуйста.

На вид они были вполне нормальные, молодые и несколько напряженно
державшиеся. Они собрались в лекционном зале на наш первый общий сбор.

Многие из них покинули детсад всего семь или восемь лет назад. Детсад
- это искусственная, контролируемая среда, куда доступ имеют только
педиатры и учителя. Когда человек покидает детсад в возрасте
двенадцати-тринадцати лет (фамилию он получает по фамилии донора с лучшим
генетическим показателем), он фактически считается взрослым. Его
образование к этому времени эквивалентно моему первому курсу колледжа.
Некоторые из них продолжают учиться, специализируются в какой-то области,
но многие сразу направляются на работу.

За ними тщательно наблюдают, и всякий выказывающий асоциальные
наклонности, например гетеросексуальность, отправляется на лечение. Его
или исцеляют, или оставляют там до конца жизни.

Все призываются в ИСООН, достигнув двадцати лет. Большинство
отрабатывает в координационных отделах положенные пять лет и уходит.
Несколько счастливцев, примерно один человек на восемь тысяч, приглашается
принять участие в боевых действиях. Отказ считается "асоциальной
наклонностью", хотя такое приглашение означает пять дополнительных лет
службы. И шансы выжить за эти десять лет близки к нулю. Таких еще не знает
история войны. В лучшем случае, война закончится раньше, чем истекут ваши
десять (субъективных) лет.

Если считать, что разность во времени позволяет вам участвовать в
кампании раз в один субъективный год, легко подсчитать эти шансы. Они
составляют примерно две тысячных процента. Другими словами, если вспомнить
старую русскую рулетку, то это то же самое, что зарядить шестизарядный
револьвер четырьмя патронами и рискнуть выиграть. Если десять раз подряд
вам удастся нажимать на курок и не испачкать при этом противоположную
стену, то примите поздравления! Вы теперь штатский!

Поскольку на службе в ИСООН состоит шестьдесят тысяч боевых солдат,
примерно 1,2 солдата переживет войну. Я всерьез и не надеялся попасть в их
число.

Интересно, сколько человек из этих молодых солдат, заполнивших зал,
знали, что они обречены? Я пытался отыскать лица, знакомые по досье, что я
читал все утро, но получалось с трудом. Отобранные в соответствии с одними
и теми же параметрами, они и выглядели как-то одинаково: высокие, но не
слишком, мускулистые, но не чрезмерно, сообразительные... но не из тех,
кто задает лишние вопросы. Заметно было, что расы на Земле еще ближе к
слиянию, чем в дни моего последнего пребывания там. Большинство из них
походили несколько на полинезийцев. И только двое, Кайшибенда и Лин были
чистыми представителями расовых типов. Интересно, как относились к ним
остальные?

Большинство женщин красотой не блистали, но мне критиковать не
приходилось, в моем положении. Я сохранял целомудрие вот уже больше года,
с тех пор, как мы расстались с Мэригей на Небесах.

Интересно, подумал я, вдруг у какой-то из этих женщин обнаружится
след атавистической наклонности. Или она благосклонно отнесется к
командиру-чужаку. СОВЕРШЕННО ЗАПРЕЩАЕТСЯ ОФИЦЕРАМ ВСТУПАТЬ В ИНТИМНЫЕ
ОТНОШЕНИЯ С ПОДЧИНЕННЫМИ. Весьма деликатная формулировка. НАРУШЕНИЕ
КАРАЕТСЯ РЕДУКЦИЕЙ ЖАЛОВАНИЯ ДО РАЗМЕРОВ ЖАЛОВАНИЯ РЯДОВОГО, А ЕСЛИ ЭТИ
ОТНОШЕНИЯ СНИЖАЮТ БОЕВУЮ ЭФФЕКТИВНОСТЬ ВОЕННОЙ ЕДИНИЦЫ, КАЗНЬЮ. Если бы
все правила устава ИСООН нарушались так же легко и часто, как это, в армии
жилось бы весьма привольно.

Но ни один из молодых людей меня не привлекал. Что будет после
второго года, я уверен не был.

- Становись! - это лейтенант Холлибоу. Спасибо новым рефлексам, я
остался сидеть. Все остальные вскочили.

- Меня зовут лейтенант Холлибоу, я ваш второй боевой офицер, - раньше
это называлось "первый боевой сержант". Армия переполняется офицерами -
первый признак, что она сформирована не вчера.

Холлибоу продолжала, совсем как настоящий матерый вояка. Наверное,
каждое утро тренируется перед зеркалом. Я видел ее досье, она была в
настоящем деле, но только раз и всего несколько минут. Потеряла ногу и
руку.

Черт, возможно, она и была приятным человеком, прежде чем попала на
Небеса. Одну только ногу регенерировать - и то приходится помучиться.

Она вела обыкновенную сержантскую беседу: строго, но справедливо, не