– Вот и отправлялся бы туда, откуда ты родом, черт побери! – рявкнул я, повернулся и пошел к машине. Старика тоже не было видно, и мне это совсем не нравилось.
Возвращаясь с запада, затормозила рядом санитарная машина.
– Дорога до Паскагулы свободна? – спросил водитель.
Река Паскагула в тридцати милях к востоку от места посадки считалась янтарной зоной: одноименный городок на восточном берегу в устье реки был в зеленой зоне, но в шестидесяти-семидесяти милях к западу по этой же дороге находился Нью-Орлеан, город с самой высокой концентрацией паразитов южнее Сент-Луиса. Враги прибывали оттуда, а наша ближайшая база была в Мобиле.
– Не знаю, не слышал, – ответил я.
Он сжал зубами костяшку пальца.
– А черт, ладно. Сюда прорвался – может, и назад прорвусь.
Турбины взвыли, и он унесся прочь. Я продолжал высматривать Старика.
Хотя на земле сражение переместилось в сторону от тарелки, в воздухе бой продолжался чуть ли не прямо над нами. Я следил за белыми росчерками в небе, пытаясь понять, кто есть кто, и как они сами это определяют. Вскоре откуда-то появилась большая транспортная машина, резко затормозила реактивными двигателями, и оттуда посыпались десантники. Издалека я не мог разглядеть, есть у них паразиты или нет, но по крайней мере транспорт появился с востока.
Потом я заметил Старика. Тот разговаривал с командиром группы захвата. Я подошел и вмешался в разговор:
– Босс, по-моему, пора давать ходу. Сюда еще минут десять назад должны были сбросить атомную бомбу.
– Не беспокойтесь, – сказал командир. – Концентрация паразитов здесь настолько мала, что не заслуживает даже игрушечной бомбы.
Я уже хотел спросить, откуда он знает, что паразиты придерживаются такого же мнения, но вмешался Старик:
– Он прав, сынок.
Затем взял меня за локоть, отвел к машине и добавил:
– Он прав, но совершенно по другой причине.
– В смысле?
– Мы же не бомбили города, которые удерживают паразиты. И они тоже не хотят уничтожать корабль; он нужен им целым и невредимым. Иди к Мэри и помни: собаки и посторонние мужчины.
Я промолчал, хотя он совсем меня не убедил. По правде сказать, я ждал, что от нас вот-вот останутся только щелчки в счетчике Гейгера. Паразиты сражались с полным пренебрежением к опасности – возможно, потому что отдельная личность для них ничего не значит. С чего тогда они будут осторожничать с одним из своих кораблей? Может быть, им гораздо важнее, чтобы тарелка не попала в наши руки.
Мы едва успели дойти до машины, как снова появился тот зеленый офицер. Он отсалютовал Старику и громко произнес:
– Командир распорядился оказывать вам всяческое содействие, сэр. Вы вправе делать все, что захотите.
Судя по тому, как изменилось его отношение к нам, можно было подумать, что вместо ответной радиограммы они получили пылающие письмена от самого господа Бога.
– Благодарю вас, сэр, – ответил Старик снисходительно. – Мы хотели всего лишь осмотреть захваченный корабль.
– Да, сэр. Прошу за мной, сэр.
Но роль гида ему не удалась. Сначала он никак не мог решить, кого ему нужно сопровождать, Старика или Мэри, но Мэри победила, и первым оказался Старик. Я шел сзади, настороженно глядел по сторонам и старался не думать об этом мальчишке. Места на побережье – если это не ухоженные сады – совсем дикие, практически джунгли. Летающая тарелка плюхнулась как раз в такую чащу, а Старик вел напрямик.
– Осторожнее, сэр. Смотрите под ноги, – сказал офицер.
– Что, паразиты? – спросил я.
Он покачал головой.
– Кобры.
Только змей нам еще и не хватало, но, видимо, я прислушался к его предупреждению и смотрел на землю, когда случилась новая неожиданность.
Я услышал крик, вскинул голову и – помоги нам бог – прямо на нас несся бенгальский тигр.
Мэри, видимо, выстрелила первой. Я – одновременно с молодым офицером, может быть, даже чуть раньше. Старик выстрелил последним. Четыре луча располосовали зверя на столько кусков, что на ковер там уже ничего не осталось. Но, как ни странно, паразит на загривке тигра не пострадал, и я спалил его вторым выстрелом.
– Ну и ну, – удивленно глядя на тигра, произнес офицер. – Я думал мы с ними со всеми разделались.
– Что ты имеешь в виду?
– Один из первых транспортов, что они сюда направили. Настоящий Ноев ковчег. В кого мы только не стреляли – от горилл до белых медведей. На тебя никогда не бросался буйвол?
– Нет, и надеюсь, судьба избавит меня от таких испытаний.
– На самом деле собаки хуже. На мой взгляд, они все-таки неважно соображают. – Он равнодушно кивнул на мертвого паразита.
Мы быстро миновали заросли и добрались до корабля титанцев – отчего мне совсем не стало спокойнее, хотя ничего пугающего в его облике, в общем-то, не было.
Другое дело, что корабль выглядел не так. Явно искусственный объект, но и без всяких подсказок было ясно, что сделан он не людьми. Почему? Не знаю, как точнее передать. Поверхность – сплошное темное зеркало, и на нем ни царапины, вообще ни единой отметины. Как его собирали – непонятно. Сплошная гладкая поверхность и все.
Я даже не мог сказать, что это за материал. Металл? По идее, да, должен бы быть металл. Но что это на самом деле? Далее, поверхность космического корабля только-только с орбиты может быть или безумно холодной или обжигающе-горячей от прохождения через атмосферу. Я дотронулся до нее рукой и ничего не почувствовал, ни холода, ни жара, вообще ничего. И еще я заметил сразу же: такой большой корабль, садящийся с дикой перегрузкой, должен был спалить под собой по крайней мере акра два; здесь же ничего не выгорело, под кораблем остался пышный зеленый кустарник.
Мы поднялись к «грибу» в центре тарелки – к шлюзу, если я правильно понял его назначение. Один край «гриба» зажал «болотную черепаху» – танковую броню смяло, будто картонную коробку, но все же она выдержала. «Черепахи» могут погружаться на глубину до пятисот футов, так что, сами понимаете, они очень прочные.
Шляпка «гриба» смяла ее, но шлюз все-таки не закрылся. Хотя на металле – или что это там за материал, из которого паразиты делают свои корабли – все равно не осталось ни следа.
Старик повернулся ко мне.
– Вы с Мэри подождите здесь.
– Ты что, один туда собрался?
– Да. Возможно, у нас очень мало времени.
Тут заговорил офицер:
– Я должен вас сопровождать, сэр. Приказ командира.
– Что ж, хорошо, – согласился Старик. – Пошли.
Он встал на колени, заглянул внутрь, затем опустился на руках в люк. Мальчишка последовал за ним. Я немного злился на Старика, но оспаривать его решение не стал.
Когда они скрылись в тарелке, Мэри повернулась ко мне:
– Сэм, мне это совсем не нравится. Я боюсь.
Она меня, признаться, удивила. Я сам испытывал страх, но никак не ожидал этого от нее.
– Не беспокойся. Я рядом.
– А мы должны оставаться здесь? Он ведь не сказал этого.
Я обдумал ее слова и решился:
– Если ты хочешь вернуться к машине, я тебя провожу.
– Я... Нет, Сэм, наверно, нам надо остаться. Но ты меня обними.
Я обнял ее и почувствовал, как она дрожит.
* * *
Спустя какое-то время – не помню, как долго мы сидели одни, – над краем люка появилась голова Старика и мальчишки-офицера.
Офицер выбрался наружу. Старик приказал ему охранять шлюз, а нас потянул внутрь.
– Пошли. Там не опасно. Вроде бы.
– Черта с два! – сказал я, но послушался, потому что Мэри уже двинулась к люку.
Старик помог ей слезть и сказал:
– Голову не поднимайте. Здесь везде низкие потолки.
Давно известно, что у инопланетян все иначе, не так как у нас, но мало кому из людей доводилось своими глазами видеть лабиринты Венеры или марсианские руины, а я не принадлежу к числу даже тех немногих. Сам не знаю, что ожидал увидеть внутри. Не то чтобы там все поражало воображение, но выглядело довольно необычно. Создавался корабль инопланетным разумом, с совершенно иными представлениями о том, как и что нужно делать, разумом, который даже не знал, возможно, о прямых углах и прямых линиях или не считал эти элементы необходимыми. Мы оказались в небольшой, как бы приплюснутой круглой камере и оттуда поползли по змеящейся трубе около четырех футов диаметром: туннель уходил, наверно, в самое сердце корабля и по всей поверхности светился красноватым светом.
В корабле стоял странный, тяжелый запах – словно болотный газ с душком от мертвых паразитов. Это, и красноватое свечение, плюс полное отсутствие ощущений тепла или холода под ладонями создавало неприятное впечатление, будто мы не космический корабль обследуем, а ползем по пищеводу какого-то неземного чудовища.
Вскоре труба разделилась, словно артерия, на два прохода, и там мы впервые обнаружили титанского гермафродита-носителя. Он – пускай будет «он» – лежал на спине, будто спящий ребенок с паразитом вместо подушки. На маленьких пухлых губках застыло некое подобие улыбки, и я не сразу догадался, что он мертв.
На первый взгляд, у титанца и человека больше сходных черт, чем различий. То, что мы ожидали увидеть, как бы заслоняет, что мы видим на самом деле. Взять хотя бы его «рот» – с чего я решил, что они им дышат?
В действительности, даже несмотря на поверхностное сходство – четыре конечности и похожий на голову нарост – они напоминают нас не больше, чем, скажем, лягушка-бык молодого бычка. Тем не менее что-то в нем было почти человеческое. «Маленький эльф», – подумалось мне. Эльфы со спутника Сатурна.
Увидев это существо, я выхватил пистолет. Старик обернулся и сказал:
– Успокойся. Он мертв. Они все погибли, когда танк нарушил герметизацию.
– Я хотел убить паразита, – не унимался я, держа оружие наготове. – Возможно, он еще жив.
Паразит был без панциря, какой встречался теперь почти у всех, голый и отвратительный.
Махров Алексей
Сертаков Виталий
Панов Вадим
Конюшевский Владислав
Корнев Павел
Орловский Гай Юлий