песенкой!
своей дорогой, - сказал Валентин и затянул снова:
морских драконов, вереница поражающих воображение туш. Посредине стаи
находилось девять громадных королей. Валентин старался не подавать виду,
что тревожится, хотя сам ощущал почти осязаемую угрозу, исходившую от этих
созданий. Впрочем, драконы проследовали мимо, не подходя к эскадре ближе,
чем на три мили, и стремительно скрылись в северном направлении с какой-то
сверхъестественной целеустремленностью.
ему привиделся странный сон. Посреди широкой долины, утыканной угловатыми
скалами и изъязвленными сухими деревьями без листьев, легкой парящей
поступью по направлению к отдаленному морю передвигалось множество народу.
Он обнаружил среди них себя, в таких же, как и они, свободных одеждах из
какой-то воздушной белой ткани, которая развевалась сама по себе, хотя в
воздухе не чувствовалось ни дуновения. Никто из окружающих не казался ему
знакомым, но в то же время у него не было ощущения того, что он находится
среди чужаков: он знал, что тесно связан с этими людьми, что они его
попутчики в неких странствиях, продолжавшихся многие месяцы, возможно,
годы. А теперь путешествие подходит к своему завершению.
поверхность его колыхалась то ли из-за движений исполинских созданий под
водой, то ли из-за притяжения луны, тяжело зависшей в небе огромным
янтарным диском. У берега изогнутыми хрустально-прозрачными когтями
вздымались и отступали в мертвой тишине могучие волны, невесомо ударяя
сверкающую сушу, будто были вовсе не волнами, а лишь призраками волн. А
подальше от берега, за всей этой круговертью, вырисовывался в воде темный
массивный силуэт.
считающийся крупнейшим среди своих собратьев. Его никогда не касался
гарпун охотника. От его гигантской вытянутой спины с костяным гребнем
исходило непереносимое сияние, чудесный мерцающий аметистовый свет,
заполняющий небо и окрашивающий воду в темно-фиолетовые тона. Слышался
колокольный звон, который проникал повсюду и заполнял душу, вызванивая
безостановочно и торжественно, грозя расколоть мрачным трезвоном весь мир
на две части.
разверзлась, подобно входу в пещеру.
принадлежите мне.
свечением, исходящим от дракона, парят в сторону моря, в направлении
разверстой пасти.
принадлежите мне!
легко выходит на берег. Перезвон колоколов становится еще громче: ужасный
звук неумолимо заполняет атмосферу, давит на нее, и с каждым новым ударом
воздух становится гуще, тягучее, теплее. Драконий король расправляет
колоссальные крылообразные плавники, растущие из мясистых утолщений за его
головой, и с помощью крыльев делает бросок вперед, на морской песок. Когда
его массивная туша оказывается на суше, первые странники подходят к нему,
без колебаний входят в его титаническую утробу и исчезают; а за ними
следуют и остальные нескончаемой вереницей добровольных жертв, стремящихся
к дракону в то время, как он ползет им навстречу.
среди них, и он спускается глубоко в бездну драконьего чрева. Он попадает
в бесконечное замкнутое пространство и видит, что оно уже заполнено
неисчислимым множеством - миллионами, миллиардами - проглоченных, в числе
которых люди и скандары, врооны и хьорты, лиимены и су-сухерисы, хайроги и
все великое множество народов Маджипура, запертое без разбору в утробе
драконьего короля.
Он заглатывает весь мир, все с большей жадностью поглощая города и горы,
континенты и моря, вбирая в себя всю обширность Маджипура, пока, наконец,
не проглатывает его полностью и не ложится, свернувшись кольцами вокруг
планеты, как некая исполинская змея, проглотившая какое-то существо
вселенского размера.
полного бодрствования, но позволил себе плыть в полудреме обостренного
восприятия и продолжал лежать тихо и спокойно, восстанавливая в памяти
сон, вновь входя во всепожирающую пасть, пытаясь растолковать видение.
Карабелла не спала и лежала рядом, наблюдая за ним. Он обнял ее за плечи и
игриво положил ладонь ей на грудь.
Ты всегда знаешь, когда мне снятся сны, верно?
губы шевелились, а ноздри раздувались, как у загнанного зверя.
улыбнулся во сне, и на тебя снизошло великое спокойствие, будто ты идешь
навстречу предопределенной судьбе и полностью ее принимаешь.
вышел дракон Кинникена, и я зашел прямо в его утробу. Как и все остальные
в мире, как мне кажется. А потом он проглотил и весь мир.
меня.
событий прошлых лет, будто включаешь волшебный куб и видишь
воспроизведение того необычного происшествия времен изгнания, когда его
действительно проглотил морской дракон после кораблекрушения у берегов
Родамаунтского архипелага, а проглоченная одновременно с ним Лизамон
Хултин пробила путь к свободе сквозь пропитанные ворванью потроха
чудовища. Даже ребенку известно, что не следует воспринимать сон как
буквальное воспроизведение биографических подробностей.
постижения, кроме простого до банальности толкования: наблюдаемые им в
течение последнего времени передвижения морских драконов служат еще одним
предупреждением о том, что мир в опасности, что какие-то могучие силы
угрожают стабильности общества. Это было ему уже известно, и лишних
подтверждений не требовалось. Но почему именно морские драконы? Какая
носившаяся в его рассудке метафора превратила морских млекопитающих в
чудовищ, угрожающих поглотить весь мир?
занят другими вещами, значение сна само придет к тебе. Что ты на это
скажешь? Пойдем на палубу?
отставших одиночек, а потом и они перестали попадаться. Да и сон Валентина
больше не тревожили угрожающие образы. На море было спокойно, небо было
ярким и чистым, с востока дул хороший попутный ветер. Валентин подолгу в
одиночестве простаивал на мостике и всматривался в море; и вот пришел
день, когда среди морской пустыни вдруг показались щитами над горизонтом
ослепительно белые меловые утесы Острова Снов, самого священного и мирного
места на всем Маджипуре, прибежища милосердной Леди Острова.
Этована Элакки и большая часть домашней прислуги. Никто из них не
позаботился даже о том, чтобы официально уведомить его об уходе, даже для
получения причитающегося жалования: они просто улизнули тайком, будто
страшились хоть на час задержаться в зараженной зоне или боялись, что он
сможет изыскать какой-то способ принудить их остаться, если вдруг узнает,
что они уходят.
Оставалась и его жена Ксхама, старшая кухарка Этована Элакки, да еще
две-три горничных и несколько садовников. Этован Элакка не слишком
расстраивался из-за бегства остальных - ведь, как ни крути, а работы для
большинства из них больше не осталось, да и платить полное жалование он
был не в состоянии, поскольку на рынок нечего вывозить. Кроме того, рано
или поздно возникли бы сложности даже с их прокормом, если правда то, что
Конюшевский Владислав
Мацумото Сэйте
Куликов Роман
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Никитин Юрий