Чтение 34–й страницы книги ~Планета Шекспира~

Но хотя Хортон и видел все это, внимание его привлекло выбиравшееся
наружу создание.

Оно все сочилось мерзостью, с него отшелушивались куски грязной
корки. Голова у него была бульбообразной и все остальное тоже - огромный
неровный шар, имеющий сходство с человеческой головой, но не бывший ею. То
была своего рода жуткая карикатура на человека, какую некий варварский
шаман, истекающий злобой, мог бы вылепить из глины и соломы, чтобы
изобразить врага, которого он намеревался пытать и уничтожить - бугристая,
искаженная, перекошенная, но и несущая зло, гнусная, сочащаяся злом,
привнесенным тем, кто ее сделал и увеличенным самою нелепостью. Зло
подымалось от нее, как ядовитые испарения могли бы подыматься над угрюмым
болотом.

Теперь холм уже почти сравнялся землей и покуда Хортон смотрел, как
зачарованный, чудовище вырвалось на свободу и сделало шаг вперед, покрыв
одним этим шагом добрых двенадцать футов.

Рука Хортона дернулась вниз, нашаривая револьвер, и одновременно он
понял, что револьвера с ним нет - что он остался в лагере, что Хортон
забыл надеть пояс с оружием, и он проклял себя за свою забывчивость, ибо
не могло быть вопросов, ни тени сомнения, что такой злобной твари, как это
создание, вылупившееся из холма, нельзя позволять остаться в живых.

Только в этот момент он увидел Плотоядца.

- Плотоядец! - завопил он.

Ибо обезумевший дуралей мчался прямо к этому существу, бежал на
четвереньках, чтобы было быстрее. Плотоядец атаковал, низко пригнув
голову, и даже оттуда, где он стоял, Хортон мог видеть гладкий ток его
могучих мускулов, когда он устремлялся вперед.

А потом Плотоядец прыгнул на чудовище и взметнулся вверх по его
массивному телу, увлекаемый импульсом, набранным во время атаки, прямо к
короткой шее, соединявшей бульбу-голову с бесформенной тушей.

- НЕТ! НЕТ! - закричал сзади Никодимус. - Оставьте его Плотоядцу.

Хортон резко обернулся и увидел, что Никодимус ухватил одной из своих
металлических лап Элейну за запястье той руки, в которой она держала свой
пистолет.

Потом он быстро повернулся обратно, чтобы увидеть, как Плотоядец
нанес своей тигриной головой рубящий, секущий удар. Блестящие клыки
вонзились в горло чудовища и разорвали его. Из горла хлынул черный поток,
захлестнувший тело Плотоядца темным веществом, на миг, казалось, смещавшим
его с темным телом чудовища. Одна из дубиноподобных лап чудовища
поднялась, как бы рефлекторным движением, и замкнулась на Плотоядце,
сорвав его с туловища, подняв и отшвырнув. Чудовище сделало еще шаг и
начало валиться, медленно клонясь вперед, как дерево могло бы валиться от
завершающего удара топора, нехотя, стремясь остаться стоять.

Плотоядец упал на каменном берегу Пруда и не поднялся. Бросившись
вниз по тропе, Хортон подбежал к нему, проскочив мимо трех слизней, все
еще прижавшихся к берегу.

Плотоядец лежал лицом вниз и, опустившись на колени подле него,
Хортон потихоньку перевернул его на спину. Плотоядец был вялый, как мешок.
Его глаза были закрыты и кровь струилась из ноздрей и из уголка рта. Все
тело было вымазано вязкой черной субстанцией, излившейся из порванного
горла чудовища. Из груди торчал острый обломок кости.

Рысцой прибежал Никодимус и встал на колени возле Хортона.

- Как он? - спросил робот.

- Он жив, - ответил Хортон, - хотя, может, и ненадолго. У тебя нет
случайно хирургического трансмога в этом твоем наборе?

- Простенький, - ответил Никодимус. - Знание простых болезней и как с
ними управляться. Кое-какие принципы медицины. Ничего такого, что помогло
бы вылечить его грудную клетку.

- Не надо было тебе меня останавливать, - резко сказала Никодимусу
Элейна. - Я могла бы убить это чудовище прежде, чем оно дотянулось до
Плотоядца.

- Вы не понимаете, - возразил Никодимус. - Плотоядец нуждался в этом.

- Ты несешь вздор, - сказала Элейна.

- Он имеет в виду, - пояснил Хортон, - что Плотоядец - воин. Он
специализируется на убийстве чудовищ. Он переходил из мира в мир,
отыскивая самые смертоносные виды. Это вопрос культуры. Он достиг в этом
высочайшего искусства. Был очень близок к положению величайшего убийцы из
всего их народа. Вот это, более чем вероятно, сделает его величайшим
убивателем всех времен. Это даст ему нечто вроде культурного бессмертия.

- Но что пользы ему в этом? - спросила Элейна. - Его народ никогда
этого не узнает.

- Шекспир писал именно об этом, - сказал Никодимус. - У него
создалось впечатление, что они как-то узнают.

Прискакал один из слизней и распластался напротив Хортона. Плотоядец
лежал между ними. Из мягкого, водянистого тела слизня исторглось щупальце
и кончик его осторожно ощупал Плотоядца. Хортон поднял взгляд, желая
посмотреть в лицо слизню, забыв, что никакого лица нет. Тупая верхняя
оконечность тела слизня посмотрела на него в ответ - посмотрела так,
словно на ней были глаза. Глаз не было, и однако было чувство взгляда.
Хортон ощутил в голове покалывание, тихонькое, необычное покалывание,
словно сквозь него пропустили слабый электрический ток - тошнотворное и
неприятное ощущение.

- Он пытается говорить с нами, - сказал Никодимус. - Вы это тоже
чувствуете?

- Чего ты хочешь? - спросил Хортон слизня. Когда он заговорил,
электрическое покалывание у него в голове как бы слегка прыгнуло - от
узнавания? - а потом покалывание продолжилось. Больше ничего не
происходило.

- Не думаю, что будет какая-то польза, - сказал Никодимус. - Он
пытается нам что-то сказать, но никак не может. Не может к нам пробиться.

- Пруд мог с нами говорить, - сказал Хортон. - Пруд говорил со мной.

Никодимус покорно пожал плечами.

- Это другое дело. Другой род мышления, иного рода общение.

Глаза Плотоядца открылись.

- Он приходит в себя, - сказал Никодимус. - Ему будет больно. Я
Вернусь в лагерь. По-моему, у меня есть шприц.

- Нет, - слабо возразил Плотоядец. Веки его дрожали. - Не нужно
никаких иголок в зад. Мне больно. Это недолго. Чудовище мертво?

- Еще как мертво, - подтвердил Хортон.

- Это хорошо, - заявил Плотоядец. - Я порвал его чертову глотку. Я в
этом ловок. Хорошо управляюсь с чудовищами.

- Будь поспокойней, - сказал Хортон. - Немного погодя мы попытаемся
тебя переместить. Унесем в лагерь.

Плотоядец устало прикрыл глаза.

- Не надо в лагерь, - сказал он. Здесь не хуже, чем где угодно.

Он закашлялся, поперхнувшись новой кровью, выплеснувшейся у него изо
рта и побежавшей по груди.

- Что случилось с драконом? - спросил Хортон. - Он где-нибудь
поблизости?

- Он свалился с той стороны Пруда, - ответила Элейна. - С ним было
что-то не в порядке. Он не мог взлететь. Он пытался взлететь и упал.

- Слишком долго пробыл во времени, - предположил Никодимус.

Слизень приподнял щупальце и коснулся плеча Хортона, чтобы привлечь
его внимание. Он указал на берег, где лежало чудовище - черная туша. Потом
слизень трижды похлопал по Плотоядцу и трижды похлопал себя. Затем он
вырастил еще одно щупальце и двумя щупальцами сделал движения, словно
поднимал Плотоядца и прижимал к себе, нежно его баюкая.

- Он пытается сказать тебе спасибо, - сказал Никодимус. - Пытается
поблагодарить Плотоядца.

- А может быть, он пытается нам сказать, чтобы мы ему помогли, -
предположила Элейна.

Все еще с закрытыми глазами, Плотоядец сказал:

- Мне ничто не может помочь. Просто оставьте меня здесь. Не двигайте
меня, пока я не умру.

Он вновь закашлялся.

- И не надо, сделайте милость, говорить, будто я не умираю. Вы
останетесь со мной, пока это не кончится?

- Мы с тобой останемся, - сказала Элейна.

- Хортон?

- Да, друг мой.

- Если бы этого не случилось, вы бы взяли меня? Вы не оставили бы
меня здесь. Вы бы взяли меня с собой, покидая планету?

- Мы бы тебя вяли, - опять согласился Хортон.

Плотоядец снова закрыл глаза.

- Я знаю, что взяли бы, - сказал он. - Я всегда это знал.

Уже наступил полный день, солнце поднялось на ладонь над горизонтом.
Косые солнечные лучи блестели на поверхности Пруда.

И теперь, подумал Хортон, уже не важно по-настоящему, закрыт ли
тоннель. Плотоядец не будет больше затерян в этом месте, которое он
ненавидел. Элейна улетит на Корабле, и оставаться уже не будет причины.
Чему бы ни суждено было случиться на этой планете, это было уже исполнено
и окончено. И еще, подумал Хортон, хотел бы я узнать, может быть, не
теперь, но хоть когда-нибудь, что все это значило.

- Картер, глядите! - сказал Никодимус тихим, напряженным голосом.

- Чудовище...

Хортон вскинул голову и посмотрел, оцепенев от того, что увидел.
Чудовище, лежавшее не далее, чем в нескольких сотнях футов, плавилось. Оно
проваливалось внутрь себя гниющей массой. Оно дрожало в подобии жизни,
оседая грязным вонючим месивом, и из месива вытекали ручейки дымящейся
грязи.

Хортон смотрел, завороженный ужасом и отвращением, как чудовище