город, где можно найти дом, квартиру, что угодно - мы согласны почти на
любое помещение. Я буду вынужден уйти с работы и...
и то же.
голосом. - Объясните мне, в чем дело? Что все-таки происходит?
Ему и без того было тошно. Для него лучше, если он проведет эту ночь в
неведении. Так вот оно и будет, подумал я. Повсеместно. Население земного
шара превратится в кочевников, которые будут скитаться в надежде набрести
на места получше, а таких мест уже днем с огнем не сыщешь. Вначале они
будут кочевать семьями, потом, возможно, объединятся в племена. Со
временем многих сгонят в резервации или специально для них отведенные
области типа резерваций, ибо только при этом условии уцелевшие
правительства сумеют оказать им хоть какую-нибудь помощь. Но до самого
конца не переведутся бродяги, которые будут остервенело биться за крышу
над головой и всеми правдами и неправдами раздобывать себе пропитание.
Вначале, в первом порыве бешенства, им, быть может, посчастливится
захватить какие-нибудь жилые строения - свои собственные дома или чужие,
неважно. На первых порах они будут драться за пищу, воровать продукты,
припрятывать запасы. Но все жилища пришельцы постепенно либо сожгут, либо
разрушат каким-нибудь иным способом. Они превратят их в руины, пользуясь
своим неограниченным правом собственности, и едва ли этому можно будет
помешать, поскольку они будут действовать втихую. И с чистой совестью -
ведь, как полноправные владельцы этих домов, они сочтут такое обращение со
своей собственностью вполне законным, и пожарам не будет конца. И нет на
них никакой управы, а если и есть, то сразу ее не найдешь, Ведь с Этвудами
не вступишь врукопашную, не дашь бой кегельным шарам. Их можно только
ненавидеть. Их трудно изловить, не менее трудно уничтожить, и у них всегда
поблизости есть крысиная нора, через которую они могут улизнуть в другой
мир.
пища, хотя вопреки всему человек, возможно, еще будет кое-как влачить
жалкое существование. Но из каждой тысячи людей останется только один, и
когда наступит этот день, пришельцы окончательно выиграют войну, которой
на самом деле и не было. И человек из хозяина планеты превратится в
затравленное животное.
вами сейчас взломаем дверь и войдем в помещение. Вы и ваша семья будете
спать под крышей, вам будет где готовить себе пищу, и вы приобретете
собственный туалет.
к законам, охраняющим право собственности. Не кради, не вторгайся в чужие
владения, не прикасайся к тому, что принадлежит другому. Из-за этого-то мы
и оказались сейчас в таком положении. Именно из-за них, из-за этих
законов, столь почитаемых, что мы слепо подчиняемся им даже тогда, когда
они, обернувшись ловушкой, отнимают у нас право первородства.
нужно место, где вы могли бы побриться.
в ход пистолет.
себе оружие.
соблюдающего законы, я превратился в другого человека, человека, готового
написать новый закон и защищать его до последней капли крови.
жалюзи, падая в тишину, покой и тепло комнаты, которую я не сразу узнал.
не ломая голову, только наслаждаясь этим своим состоянием. Солнечный свет,
тишина, мягкая постель и едва уловимый запах духов.
ночь, и дождь, и все, что произошло накануне.
откликнулся.
неплотно прикрытого окна дул прохладный ветерок.
Джой там не было. И тут я увидел приколотую к двери булавкой записку.
доредактировать статью для воскресного номера. Вернусь после полудня.
Кстати, где то самое хваленое мужское начало? Ты даже не пытался подгрести
ко мне с нескромным предложением. Джой".
край кровати. Мои брюки, пиджак и рубашка были развешаны на стуле, а под
ним на полу стояли ботинки с засунутыми в них носками. В одном углу стояла
винтовка, которую я прихватил из лаборатории Стирлинга. Я вспомнил, что
она оставалась в машине. Должно быть, перед тем как уехать в редакцию,
Джой перенесла ее из машины в комнату.
не застелена. Словно она приняла как должное, что отныне мы будем жить
именно так. Словно иного образа жизни не существует вообще. Словно она уже
приспособилась к происшедшим переменам. И возможно, что вначале человек
приспособится к новым условиям с такой же легкостью, радуясь всему, что
хоть как-то избавит его от трудностей и горечи разбитых надежд. Но за этой
первой кратковременной ассимиляцией придут гнев, ожесточение, осознание
утраты и ощущение полной безнадежности.
воскресного номера. Мой сосед продолжал ездить в свою страховую компанию -
даже теперь, когда трещал по швам его личный мирок. Все это, конечно,
объяснимо - ведь человек должен есть, человек должен как-то существовать,
должен иметь деньги. Но за этим, наверно, скрывалось нечто гораздо
большее, подумал я. Для человека это было средством - быть может,
единственным оставшимся в его распоряжении средством - сохранить привычную
рутину, внушить себе, что жизнь изменилась не полностью, что кое-какие из
старых, давно заведенных порядков остались нетронутыми.
командировку настрочить еще несколько статей. Мне как-то даже чудно было
думать об этой поездке - она полностью вылетела у меня из головы. Будто
сама идея ее была для меня новостью, будто раньше я даже не знал о ней, а
если и знал, то так давно, что вполне естественно было о ней забыть.
написать статьи, которые никто никогда не прочтет, статьи для газеты,
которую через несколько дней, быть может, перестанут выпускать?
думать-то не хотелось. Возможно, что именно потому никто не пожелает меня
выслушать - если люди о чем-то не знают, они избавлены от необходимости об
этом думать.
опустилась на пол. Я протянул руку и взял со стула рубашку. Я, правда, еще
не решил, что мне делать, но так или иначе, прежде чем я за что-нибудь
возьмусь, мне следовало одеться.
осенний. Дождя как не бывало, на дворе было сухо, только кое-где
сохранились маленькие лужицы, как доказательство того, что он все-таки
недавно шел.
стояла перед соседним блоком, но ни его самого, ни его близких нигде не
было видно. Вероятно, по субботам он не работал, и семья спала допоздна.
Как раз то, что им необходимо, подумал я, небольшой подкрепляющий отдых
под крышей.
Там, наверно, есть телефон, а мне нужно позвонить Джой.
Я пробрался к стойке и, подождав, пока какой-то посетитель покончил с
едой, захватил освободившийся табурет.
угол к телефонной будке. Я втиснулся в нее и закрыл за собой дверь.
Опустил монету, набрал номер и попросил телефонистку соединить меня с
Джой.