Гэндальф, - власть царившая на земле раньше, чем прозвучала песня эльфа
или удар молота гнома.
Гэндальф.
хочет, может отправиться со мной. Там вы увидите странные вещи.
вместе, их не хватит, чтобы напасть на крепость Сарумана, - сказал Теоден.
здесь надолго... Мой путь лежит на восток. Ждите меня в Эдорасе, когда
наступит полнолуние.
было, но теперь мы не расстанемся. Я пойду с вами, если таков совет.
Гэндальф, - и поскольку он причинил вам большой ущерб, было бы хорошо, что
бы вы тоже были там. Но скоро ли сможете вы ехать?
Потому что я ехал долго и спал мало. Увы! Мой возраст - не выдумка и не
результат шепота Змеиного Языка. Как жаль, что никакой лекарь, даже
Гэндальф, не может излечить старость!
Гэндальф. - Мы отправимся вечером. Это хорошо: совет мой таков, чтобы все
наши передвижения отныне совершались бы тайно. Но не приказывайте многим
людям идти с вами, Теоден. Мы отправимся на переговоры, а не на битву.
и послал известие во все части Марки: они везли также его приказ всем
мужчинам, молодым и старым, спешно явиться в Эдорас. Там, на второй день
после полудня, повелитель Марки созывал собрание всех способных носить
оружие. Для поездки с собой в Изенгард король выбрал Эомера и двадцать
человек из своей охраны. С Гэндальфом собрались поехать Арагорн, Леголас и
Гимли. Несмотря на свою рану, гном не пожелал оставаться.
что-то большее, чем такая орочья царапина, чтобы удержать меня.
знал уже много лет; те, кто должен был сопровождать его, тоже отдыхали. Но
остальные, те, кто не был ранен, начали большую работу: многие погибли в
битве и лежали мертвыми на полях и в пропасти.
сосчитать. Но множество диких людей гор сдались, они дрожали от страха и
умоляли о милосердии.
Эркенбранд, - потом вы поклянетесь никогда не переходить брод через Изен с
оружием и не вступать в союз с врагами людей; тогда вы сможете свободно
вернуться в свои земли. Вы были обмануты Саруманом. Многие из вас погибли
из-за того, что вы поверили в него, но если бы вы победили, вам пришлось
бы не легче.
жестоки и сжигают своих пленных живьем.
похоронили всех всадников Марки, погибших при защите - людей с восточных
долин с одной стороны, а вестфолдцев - с другой. В могиле в тени Хорнбурга
лежал Гама, капитан королевской стражи. Он погиб перед воротами.
леса. Люди были обеспокоены: мертвецов было слишком много для сожжения.
Дров было мало, и никто не осмеливался поднять топор на странные деревья,
даже если бы Гэндальф не предупредил их, что тот, кто повредит кору или
ветвь, подвергнется большой опасности.
новое решение.
работы только начались. Теоден, опечаленный гибелью Гамы, своего капитана,
бросил первую горсть земли на его могилу.
- и я буду помнить это, когда мы встретимся.
Гэндальф и их сопровождающие выехали вниз по долине. Их провожало
множество людей: всадники, вестфолдцы, старые и молодые, женщины и дети,
вышедшие из пещер. Ясными голосами пели они песню победы, но когда их
глаза упали на лес, они замолчали: они боялись деревьев и не знали, что
произойдет дальше.
ступить дальше. Деревья были серыми и зловещими и между ними лежал туман.
Концы их длинных качающихся ветвей свисали вниз, как ищущие пальцы, корни
поднимались из земли, как конечности странных чудовищ, и темные провалы
открывались под ними. Но Гэндальф проехал вперед, ведя за собой отряд, и
там, где дорога на Хорнбург вступала в лес, всадники видели просвет, как
большие ворота, крытые аркой из могучих ветвей; и Гэндальф проехал в него,
и все последовали за ним. К своему удивлению, они увидели, что дорога и
глубокий ручей рядом с ней проходят через лес; небо над дорогой было
открытым и полным золотого света. Но с обеих сторон стеной, одетой во
мрак, стояли деревья, теряясь в непроникаемой тени; всадники слышали треск
и стон ветвей, далекие крики, гул бессловесных голосов, гневно бормочущих
что-то. Не было видно ни орков, ни других живых существ.
поближе к Гэндальфу, потому что Гимли побаивался деревьев.
великий гнев. Разве вы не слышите, как воздух стучит в уши?
посматривал по сторонам и то и дело останавливался бы, прислушиваясь к
звукам леса, если бы Гимли позволил ему.
видел множество дубов, выросших из желудя и состарившихся. Хотел бы я
иметь досуг теперь для того, чтобы походить между ними: у них есть голоса,
и, может быть, со временем я научился бы понимать их.
ненависть ко всему, что ходит на двух ногах, они говорят о разрывании и
раздавливании.
тут вы ошибаетесь. Они ненавидят орков. Они не отсюда и мало знают об
эльфах и людях. Далеко лежат долины, где они выросли. Из глубоких лощин
Фэнгорна, Гимли, вот откуда они пришли, как мне кажется.
благодарен им за ту роль, что они сыграли, но они мне не нравятся. Вы
можете считать их удивительными, но я видел большее чудо в этой земле,
более прекрасное, чем все, что на ней растет, мое сердце полно этим.
северного мира, и что же они говорят? Пещеры, говорят они. Пещеры! Норы,
чтобы прятаться во время войны, чтобы хранить там корм для скота! Мой
добрый Леголас, знаете ли вы, как велики и прекрасны подземелья в пропасти
Хэлма? Туда шли бы бесконечные процессии гномов, чтобы взглянуть на них,
если бы об этом стало известно. Да они платили бы чистым золотом за одну
только возможность взглянуть!
Леголас.
вы говорите, как глупец. Вы считаете прекрасными залы, в которых живут
ваши короли в Чернолесье и которые им давным-давно помогали строить гномы?
Они лишь лачуги в сравнении с подземельями, которые я видел здесь -
неизмеримо огромные залы, полные прекрасной музыки воды, которая капает в
озера прекрасные, как Келед-Зарам при свете звезд.
отражающими эхо куполами, ах! Тогда, Леголас, драгоценные камни, хрусталь
и жилы руды сверкают за полированными стенами; и свет преломляется в
мраморе, прозрачном, как рука королевы Галадриэль. Там колонны белого,
шафранового и глубоко розового цвета, Леголас, изваянные в формах,
возможных лишь во сне: они выходят из многоцветного пола, навстречу
сверкающим подъемам крыши - развевающиеся крылья, занавеси, прекрасные,
как замершие облака, копья, знамена, башни висячих дворцов! Спокойные
озера отражают их: сверкающим мир смотрит из темных бассейнов, покрытых
чистым стеклом; города, равных которым не представлял себе и Турин во сне,
тянутся улицами и площадями со множеством колонн в темные глубины, куда не
проникает свет. И бульк - падает серебряная капля, и круги на стекле
заставляют все башни раскачиваться и сгибаться, как водоросли и кораллы в
морском гроте. Потом наступает вечер: башни и дворцы тускнеют и вянут -
факелы переходят в другие залы и в другой сон. Там зал тянулся за залом,
Леголас, пещера открывалась за пещерой, купол за куполом, лестница за
лестницей; а извивающиеся тропы уводят в самое сердце горы. Пещеры!