сделать лишь один: если сообщения об НЛО - ложь, то остается предположить,
что все лжецы во Франции живут на прямых линиях... Ну а мне что сказать?
Что неудачники в море ходят косяком?"
усмехнулся Аракелов, - смотришь - и обогатил науку новым термином..."),
были обозначены на карте как острова Страстной Пятницы - именно в этот
день они были замечены и нанесены на карту все тем же Бенджаменом Барри.
Происхождения они, как и Центральный Караури, были вулканического, хот
названия острова, собственно, заслуживал лишь Фрайди-Айленд площадью около
двадцати квадратных километров; высшая его точка поднималась над океаном
почти на семьдесят метров. Два же других были просто-напросто рифами,
точные размеры которых Аракелов не смог найти ни в одном описании,
приводились лишь названия - Биг-Бэзис и Литл-Бэзис. Последний вошел в
историю: на его скалах нашел свой конец второй корабль Барри - бриг
"Мидвич", из команды которого удалось спасти лишь восемнадцать человек.
Полвека спустя в память об этой катастрофе коммодор Фладдард, задержавшись
здесь по пути на Самоа, установил на вершине Литл-Бэзис каменный крест,
венчающий риф и по сей день.
была четкая программа действий, скорее его вело чутье, а интуиции за
четверть века работы под водой он привык доверять, до сих пор она его ни
разу не подводила. Он приказал Веньке готовить катер, чтобы утром
следующего дня выйти в море, а сам, известив о своих намерениях господина
Хироа, решил побродить по городу. Ему хотелось посмотреть памятник
королеве Папалеаиаине I, занимавшей в истории Караури примерно такое же
место, как Петр Великий в России. О памятнике, его авторе, французском
скульпторе Клоде Реньяре, и самой королеве ему прожужжали все уши и Ранги
Сингх, президент местного Подводного клуба, и доктор Фарвель, и едва ли не
все, с кем Аракелову приходилось здесь разговаривать. Стоило также
заглянуть и в лавочки торгового квартала, присмотреть какие-нибудь
сувениры - придется ведь дома отчитываться за командировку... Ну и просто
полюбоваться вечерним городом.
становились уже подозрительно шершавыми, а этого Аракелов не переносил.
Ежемесячная процедура бритья всегда доставляла Аракелову неприятные
минуты. Хорошо хоть, длилась она не больше получаса. Он с содроганием
думал о предках, которым еще совсем недавно приходилось затрачивать почти
столько же времени ежедневно. Наконец медленная пытка в темном и, по
мнению Аракелова, душном колпаке подошла к концу. А после массажа он
почувствовал себя посвежевшим и чуть ли не помолодевшим.
выйти на улицу, как почувствовал, что его кто-то догоняет, хотя и сам,
пожалуй, не смог бы объяснить, чем выделялись именно эти шаги изо всех
прочих. Он резко обернулся. Настигавшая его девушка чуть не ткнулась
Аракелову в грудь, но вовремя остановилась.
грудной - сочное персиковое контральто, но чуть с хрипотцой, не оперное, а
эстрадное. Аракелов терпеть не мог такие голоса. - Вы с русского судна,
не ошиблась?
дверях не слишком уютно.
разговор там.
единой кредитной системе - в противном случае Аракелов со своей
национальной кредитной карточкой, забытой к тому же на "Руслане" (и то
сказать, зачем она ему здесь?), имел бы бледный вид. Аракелов осмотрелся,
пытаясь выискать среди стандартного хилтон-уюта мало-мальски терпимый
уголок. Столик в углу возле огромного, прикрытого легкими, колышащимис
жалюзи окна показался ему приемлемым, и он направился туда.
спутнице стул и садясь сам. - Увы, я не разбираюсь ни в местных напитках,
ни в местных порядках...
водки. Кавы тут не предложат.
распорядительницей во время церемонии питья кавы в чьей-то загородной
резиденции, куда их возили два года назад. Только в тот раз она была в
национальном костюме - как он, бишь, называется? - и производила
впечатление куда более строгое, гордое и экзотическое, чем сейчас, когда
на ней эта суперсовременная и сверхмодная хламида, жуткий гибрид сари,
тоги и махровой простыни.
снежно-белом пиджаке.
напевном благодаря обилию гласных. Официант поклонился, улыбнулс
Аракелову (самое удивительное, что улыбка его была не служебной, а
искренне дружелюбной) и отошел.
и никогда не смог бы произнести подобной фразы. Разве что в кают-компании
нескольких судов да в институтском буфете... Слова о дружбе он отнес за
счет традиционного здешнего гостеприимства, чем-то напоминавшего ему
кавказское.
теряетесь в догадках, что мне от вас нужно? - по-английски она говорила
тоже как-то напевно, и Аракелов ее хорошо понимал.
обязан...
простите - господином Хироа, заместителем морского министра. А зовут мен
- Папалеаиаина. Но можно и просто Анна - это мое первое имя. Оно проще дл
вас, хотя мне совсем не нравится.
дальше как?
неплохо звучит...
французская кровь возмущается.
одно из старейших и наиболее престижных высших учебных заведений США].
какую-то сановную особу, а несколько минут назад - за любительницу новых
знакомств... И притом она - туангане (черт их знает, здешние степени
родства: не то двоюродная сестра, не то племянница...) заместител
министра. И выпускница МТИ. Ну и коктейль!..
моряк?
Фрайди-Айленд. Возьмите меня с собой, простой советский моряк, можно?
Аракелов. - Места на катере - хоть отбавляй..."
раньше. Такое случается. А следующего ждать слишком" долго, почти неделю.
подносом, которым он легко балансировал на пальцах левой руки. Поднос был
уставлен какими-то чашечками, мисочками, плошечками - у Аракелова зарябило
в глазах.
друзья, - улыбаясь, сказал официант.
от министров до официантов...
больше всего напоминало хвойное желе с брусничным экстрактом, - Аракелов
исподтишка рассматривал сотрапезницу. Она была молода и красива, по
крайней мере, первыми на ум Аракелову пришли именно эти два до отвращени
банальных определения. Потом он понял, что она только кажется очень
молодой, даже юной, а на самом деле ей куда больше, может быть, под
тридцать. Да и красота ее была какой-то слишком картинной, опереточной. На
сцене, на гогеновском полотне она была бы уместна. Даже прекрасна. По дл
обычной жизни в ней было чересчур много театрального, слишком резкими были
черты и краски лица, слишком искусственной казалась высокая прическа,
стилизованная под национальную старину... "Ладно, - подумал он, -
посмотрим еще, что ты из себя есть, красавица. Будет день, будет море -
они покажут..."