смогла его удержать, потому что тотчас опустила глаза и дыхание ее стало
частым и прерывистым.
да и почему бы, какое он ко всему этому имеет отношение?
кем-то - это выражение миссис Топ, а не мое, - как Джек со мной, то он не
будет потрясен таким неожиданным и решительным поворотом в моей судьбе? Я
говорю - неожиданным, потому что для него-то это будет неожиданностью.
сказать "да". Но ничего не сказала, и дыхание ее не стало ровнее.
был так поглощен этой мыслью, он, вероятно, заметил бы необычное волнение
Розы. - О Джеке-то я и не подумал. А ведь надо будет ему сказать, прежде чем
об этом заговорит весь город! Я с ним обедаю завтра и послезавтра - в
сочельник и на первый день рождества, - но не хотелось бы портить ему
праздник. Он и без того вечно тревожится обо мне и расстраивается из-за
всяких пустяков. А тут такая новость! Как ему сказать, ума не приложу.
ему написать. Может быть, пусть он скажет?
душеприказчик! Самое естественное. Он приедет, пойдет к Джеку и сообщит ему,
на чем мы порешили. Он сделает все это гораздо лучше, чем мы. Он уже так
сочувственно говорил с тобой, он так сочувственно говорил со мной, он сумеет
так же сочувственно поговорить с Джеком. Очень хорошо! Я не трус, Роза, но
доверю тебе один секрет: я немножко боюсь Джека.
как полотно и стискивая руки.
поддразнил ее Эдвин. - Да что с тобой, девочка?
Неужели ты могла хоть на минуту подумать, что я в самом деле боюсь старины
Джека, который во мне души не чает? Я, наверно, как-нибудь не так выразился.
Тут совсем другое. У него бывают иногда обмороки или какие-то припадки - я
сам раз видел, - и я подумал, что если я его этак вдруг огорошу, то как бы с
ним не было опять припадка. Это и есть тот секрет, о котором я упоминал. Ну
и поэтому лучше, чтобы сказал твой опекун. Он такой спокойный человек, такой
точный и рассудительный, он и Джека сразу успокоит и заставит здраво
взглянуть на вещи. А со мной Джек всегда нервничает и от всего тревожится,
прямо, я бы сказал, как женщина.
мнение о "Джеке", столь отличное от мнения Эдвина), она увидела в
посредничестве мистера Грюджиуса опору для себя и защиту.
футляру, и снова его остановило то же соображение: "Ведь теперь уже ясно,
что кольцо надо вернуть. Так зачем показывать его Розе". Ее чувствительное
сердечко, умевшее так огорчаться за него, Эдвина, и так оплакивать крушение
их детской мечты о счастье вместе, но уже примирившееся со своим
одиночеством в новом мире и готовое сплетать венки из новых цветов, которые
в нем расцветут, когда увянут старые, - разве не будет оно сызнова ранено
видом этих печальных драгоценностей? А зачем это нужно? Какая польза? Эти
бриллианты и рубины лишь символ разбитого счастья и несбывшихся надежд; и
долговечная их красота (как сказал самый Угловатый Человек на свете) таит в
себе жестокою насмешку над привязанностями, мечтами и планами людей, этих
жалких созданий, которые ничего не могут предвидеть и которые сами всего
лишь горсть праха. Пусть лежит это кольцо там, где оно скрыто. Он вернет его
опекуну Розы, когда тот приедет; а старый джентльмен снова запрет его в
потайной ящичек, из которого так неохотно ею извлек; и там оно пребудет в
забвении, как старые письма, и старые клятвы, и прочие людские замыслы,
окончившиеся ничем, пока его не вынут и не продадут, потому что оно имеет
денежную ценность, - и тогда круг начнется снова.
не заикнется. Эта мысль то смутно, то отчетливо пробегала у него в голове,
но каждый раз он приходил к одному и тому же решению: "Пусть лежит". И в ту
минуту, когда он принял это, казалось бы, не столь важное решение, среди
великого множества волшебных цепей, что день и ночь куются в огромных
кузницах времени и случайности, выковалась еще одна цепь, впаянная в самое
основание земли и неба и обладавшая роковой силой держать и влечь.
теперь уже особых у каждого. Эдвин ускорит свой отъезд из Англии, а Роза
пока поживет в Женской Обители, во всяком случае, пока там будет Елена.
Девочкам нужно как можно мягче сообщить об ожидающем их разочаровании, и для
начала Роза немедля расскажет обо всем мисс Твинклтон, раньше даже чем
приедет мистер Грюджиус. И надо сделать так, чтобы все знали, что они с
Эдвином остались наилучшими друзьями. Так беседовали они, и никогда еще, с
самых первых дней их помолвки, не было между ними такого согласия и такой
дружеской откровенности. И все-таки каждый кое о чем умолчал: она о том, что
намеревается через посредство опекуна немедленно прекратить занятия со своим
учителем музыки, он - о том, что в душе его уже шевелятся смутные надежды:
не удастся ли ему как-нибудь ближе познакомиться с мисс Ландлес.
вечеру. Солнце за их спиной все ниже опускалось к реке, вдали перед ними
раскинулся залитый алым светом город. Потом красный шар окунулся в воду, и
когда они, наконец, повернули обратно, готовясь покинуть речной берег, волны
с жалобным плеском выбрасывали к их ногам у же смутно различимые в сумерках
комья водорослей, а грачи, с хриплыми криками носившиеся у них над головой,
казались черными пятнами на быстро темневшем небе.
сказал Эдвин, почему-то понизив голос, - а потом только дождусь твоего
опекуна, повидаюсь с ним, и сейчас же уеду, раньше чем он поговорит с
Джеком. Лучше чтобы этот разговор происходил без меня. Правда?
откладывали прощание. Только дойдя до скамьи под вязами возле собора, где
они в последний раз сидели вместе, оба разом остановились, словно по
уговору, и она подняла к нему лицо с такой нежной готовностью, какой никогда
не бывало в прошлом, - ибо те дни уже стали прошлым для них.
одной.
видела Джека?
что это навсегда. Боюсь, это будет для него жестоким ударом!
прошли под домиком над воротами и не очутились на улице; тогда она спросила:
лишнюю минуту на нас полюбоваться. Как же он расстроится, когда узнает!
растворились. Но прежде чем уйти, она подняла к нему широко открытые,
умоляющие глаза, словно спрашивая с укором: "Ах! Неужели ты не понимаешь?" И
этот прощальный укоризненный взгляд провожал его, пока он не скрылся из
виду.
ГЛАВА XIV
еще другие лица, не то знакомые, не то нет, - лица бывших клойстергэмских
детей, а теперь взрослых мужчин и женщин, которые давно живут где-то в
далеком, чуждом мире и только изредка наведываются в родной город, всякий
раз с удивлением отмечая, что он до странности уменьшился в размерах за
время их отсутствия и вообще стал какой-то тусклый и грязный, словно его
давно не мыли. Для них звон соборного колокола и крики грачей на соборной
башне звучат голосами далекого детства. И бывало, что в смертный их час,
приходивший где-нибудь в иных местах и в иной обстановке, им чудилось вдруг,
что пол их комнаты устлан осенними листьями, осыпавшимися с вязов в ограде
собора; так нежный шелест и свежий аромат их первых впечатлений воскресал в
ту минуту, когда круг их жизни готовился замкнуться и конец ее сближался с
началом.
решетчатых окнах в Доме младшего каноника; мистер Топ и его супруга с
изяществом укрепляют веточки остролиста в церковных подсвечниках и в резных
спинках алтарных сидений, словно вдевают их в петлицу настоятелю и членам
соборного капитула. В лавках изобилие товаров, особенно коринки, изюма,
пряностей, цукатов и подмокшего сахара. Всюду царит непривычно игривое и
легкомысленное настроение: в зеленной повешен над порогом огромный пук
омелы, а в кондитерской красуется на прилавке крещенский пирог, увенчанный
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Круз Андрей
Шилова Юлия