Чтение 34–й страницы книги ~В дни Каракаллы~

- Плохие вести, мой друг!

Я вопросительно посмотрел на него. Поэт положил мне на плечо руку.

- Ты погуляй в садах Мецената, а я поспешу к сенатору. Мне необходимо
поговорить с ним. Макретиан сообщил много неприятного.

В тот день я ничего больше не узнал и отправился побродить по городу.

На другое утро я пришел к Вергилиану, чтобы по обыкновению написать для
него несколько писем.

Он мрачно посмотрел на меня.

- Сегодня мне не до эпистолярных занятий.

По этим словам я понял, что поэт в плохом настроении.

- Тебе не до писем? Значит, я могу пойти в сады Мецената?

- Пойди. Но не хочешь ли ты совершить со мной далекое путешествие?

- Путешествие?

- В Карнунт. Мне надо срочно ехать в этот город. И вот я спрашиваю: нет
ли у тебя желания сопровождать своего друга?

В моей душе началась борьба.

- Ты же хорошо знаешь, я явился в Рим, чтобы ходатайствовать перед
сенатом о важном деле. А мое прошение по-прежнему лежит у тебя на столе.

Вергилиан схватился за голову:

- Извини меня за забывчивость. Почему ты не напомнил мне? Но это не
представляет большой трудности. Сегодня же я получу для тебя необходимое
постановление сенатской официи. Будь спокоен! Между прочим, если ты
поедешь со мной в Карнунт, то оттуда тебе проще всего попасть в Томы.

Нетрудно было сообразить, что он прав.

- Конечно, я поеду с тобой. Однако, не скажешь ли ты, в чем заключается
цель твоей поездки? Что тебе сказал вчера Макретиан?

Поэт опять стал серьезным.

- Макретиан сообщил, что в Паннонии со дня на день ожидается нашествие
варваров.

- А при чем тут ты?

- Я ни при чем. Но в Карнунте у дяди лежит на складах огромное
количество закупленных кож. Их еще не успели вывезти в Аквилею. Если
варвары захватят эти склады, мы будем с тобой беднее любого башмачника.

Я рассмеялся, вспомнив о богатстве сенатора Кальпурния.

- Не смейся! Кожи закуплены на миллионы сестерциев. Предполагается, что
август намерен набрать двенадцать новых легионов, по примеру тех трех
парфянских, что создал Север. Понимаешь, сколько потребуется кожи для
панцирей, щитов, обуви и всякого снаряжения! Поэтому сенатор решил не
упускать удобного случая. Использовав для этой цели средства Тибуртинского
банка, он закупил на все наличные деньги кожи. Одним из пайщиков банка
является Макретиан. Он-то и открыл нам намерения августа относительно
легионов и даже сам посоветовал подумать о коже. Но ты должен держать язык
за зубами.

- Клянусь, я буду нем как рыба.

- Вчера, можешь себе представить, префект шепнул мне, что лазутчики
донесли о скоплении за Дунаем больших толп варваров. Главным образом
сарматов. Все было спокойно. И вдруг гром среди ясной погоды! Ты
понимаешь, что будет с нами, если враги захватят Карнунт?

- Вероятно, это будет довольно неприятная история.

- Вот что произойдет. Варвары захватят кожи. Но потеря товара означала
бы не только полное разорение для сенатора, следовательно, и для меня.
Больше того! Когда выяснится, что на покупку кож истрачены капиталы
Тибуртинского банка, вкладчики потребуют свои деньги. Многие из них
влиятельные люди, сенаторы. В случае краха сам Макретиан не пожалеет дядю.
Он настаивает, чтобы в Паннонию был послан доверенный человек. Пока еще не
поздно. Необходимо доставить кожи в Аквилею или в другое безопасное место.

Я не очень хорошо разбирался в банковских операциях, но понял, что
сенатор поступил противозаконно.

- Значит, твой дядя закупил на деньги вкладчиков кожи с намерением
продать их, поделить прибыль с Макретианом, а взятые деньги вернуть потом
в банк?

- Из тебя получился бы неплохой меняла, - иронически заметил Вергилиан.
- А прибыль действительно получить можно немалую. Но если кожи будут
расхищены, сенатору останется только повеситься. Приходится ехать в
Карнунт. Макретиан разрешил мне воспользоваться императорскими почтовыми
тележками. Мы полетим с тобой быстрее ветра!

По спине у меня пробежал холодок. Новое странствие! Но, так или иначе,
моя участь была решена.

6

В сопровождении все того же Теофраста, уже предвкушавшего новые каверзы
со служанками харчевен, мы поспешили в Аквилею и оттуда сломя голову
помчались по Аррабонской дороге дальше на север. Макретиан предоставил в
наше распоряжение коней императорской почты, и мы беспрепятственно меняли
тележки, показывая смотрителям станций особый знак - бронзовый кружок с
изображением бегущей лошади, у которой пышно развевался хвост на ветру.
Настроение у меня было превосходное. В кожаной сумке, в которой я возил
письменные принадлежности, так как неизменно выполнял при Вергилиане
обязанности скрибы, лежала копия указа сенатской судебной официи об отмене
несправедливого приговора и постановление о возвращении нашей семье
отнятого земельного участка с домом и прочими угодьями. Откровенно говоря,
меня мало волновала судьба карнунтских кож, но это предприятие давало
возможность поскорее добраться до дома, и я был доволен. Огорчала только
предстоящая разлука с Вергилианом, которого я полюбил за его стремление к
справедливости и простое обращение с людьми, несмотря на богатство и
положение приемного сына сенатора.

Однажды была очередная остановка в пути. Таверна стояла в некотором
отдалении от дороги - низенькое строение из красного кирпича, со всякого
рода хозяйственными пристройками и навесом для вьючных животных. Все было
обнесено каменной оградой и у высоких ворот, в какие могла
беспрепятственно въехать повозка, нагруженная соломой, в стену
предусмотрительно вделали мраморную доску. Мы прочли на ней:

ЗДЕСЬ МЕРКУРИЙ

предлагает путнику хорошие сделки,

а хозяин таверны - обильный харч,

нектар богов и покойный ночлег

На дворе виднелось несколько распряженных возов, у каменных яслей
жевали сено кони и мулы, на навозной куче посреди двора горланил белый
петух, потряхивая красным гребнем. Как выяснилось, таверну содержал
отставной солдат по имени Дурк, дикого вида человек, обросший
трехнедельной щетиной бороды. Когда наша повозка с грохотом подъехала к
воротам, хозяйка, очень румяная женщина с черными лукавыми глазами,
рассчитывалась с одним из покидавших таверну постояльцев. Путешественник,
судя по узкой красной полосе на его грязноватой тунике центурион или
кто-нибудь в этом роде, откинул полу дорожного плаща с куколем и развязал
мешочек с денариями, а курчавый раб держал в поводу двух коней - серого в
яблоках и гнедого.

Хозяйка загнула палец на левой руке:

- Итак, за сено один асе.

Центурион повторил:

- Один асе.

- За пироги и вино три асса.

- Это дорого, - запротестовал человек в плаще.

- Ничего не дорого, пирог был отличный, с потрохами. Такого и в Аквилее
не испекут. Итак, четыре асса. Да за девочку двенадцать ассов.

Улыбаясь каким-то приятным воспоминаниям, путник стал со вздохом
отсчитывать монеты, а раб безучастно смотрел на румяную хозяйку, на своего
патрона и на весь мир.

В это время со двора таверны до нас донесся невыразимый визг. Дикие
вопли переходили порой в горестное хрюканье и снова сменялись
душераздирающим воем. Когда мы очутились под навесом, я увидел, что на
земле лежит огромная черно-розовая свинья. Ноги ее с раздвоенными
копытцами были туго связаны ремнем, и она тщетно билась, стараясь
освободиться от пут и морща жалкий рот. Это было ужасное предчувствие
расставания с миром теплых луж и ни с чем не сравнимых помоев, где плавали
дынные корки. До сих пор ее благодушное блаженство не знало предела и еще
совсем недавно оно почесывала с счастливым хрюканьем спину об угол хлева,
- и вот всему этому приходил конец. Уже пылал костер, чтобы опалить тушу
зарезанного животного. Подручный Дурка, низколобый, обросший волосами, -
беглый гладиатор, как нам шепнул словоохотливый путник, - точил на плоском
камне длинный нож. Такие ножи бывают у разбойников.

Он поминутно сплевывал набегавшую слюну и разражался несуразным смехом,
с удовольствием прислушиваясь к визгу.

- Сейчас я тебя поглажу по шейке лезвием.

Когда мы слезли с повозки и проходили мимо него, он подмигнул нам и
стал пробовать нож на грязном ногте. Но если не считать этого печального,
но вполне обычного события со свиньей, то все вокруг было исполнено
сельского благодушия. Вытирая полой коричневой туники мокрые руки, хозяин
повел нас в таверну, где мы и расположились на отдых. Вергилиан устал от
беспрерывной тряски и решил провести здесь остаток дня и всю ночь.

Теофраст привязал мулов к столбу, - в Саварии мы распростились с
почтовыми тележками, Вергилиан приобрел там более удобную, крытую
парусиной, повозку и пару этих необыкновенно выносливых животных. При езде
на них не так страдали кости. Таким образом, мы благополучно добрались до
гостеприимного заведения Дурка.