и не волновался; но вот вошла в его жизнь эта женщина. Он почти на десять
лет старше. И на тысячу лет опытнее. Ведь начинал он с самых низов. Связь
меж ними становилась все теснее. Он уже предвидел, что близость их станет
настолько прочной, что придется начинать жизнь вместе. А рвать потом
любовные узы больно - "сожжешь всю душу".
сказать, на пепелище? Нужно ли привязывать к себе эту женщину? Нужно ли
затевать ужасную схватку с ее увечным мужем? И не менее ужасная схватка
предстоит с собственной жестокосердной ненавистницей-женой. Горе! Горе
горькое! Ведь он уже не молод, некогда он полнился лишь задором и
весельем. Ныне чувства его обострились. Всякая обида, всякая пакость
глубоко ранили. И вот - эта женщина.
дальше как жить, что он сам будет делать? Как распорядится своей жизнью?
Непременно нужно найти какое-то дело. Не приживала ведь он: что его
маленькая пенсия по сравнению с ее богатствами?
верилось. Быть может, есть иной выход?
неутешительном раздумье до полуночи, он вдруг поднялся, снял со стены плащ
и ружье.
думается.
приглядываясь и прислушиваясь, будто крадучись. Воевать ему не с кем и не
с чем, разве что с капканами. Их ставили в основном шахтеры с "Отвальной",
на зайцев, со стороны фермы Мэрхей. Но сейчас у косых пошли детеныши, и
даже шахтеры отнеслись к этому уважительно. Неслышно шагая по ночному
лесу, выискивая мнимых браконьеров, он успокоился и отвлекся.
обхода устал. Взобрался на пригорок, осмотрелся. Тишину нарушало лишь едва
слышное шуршанье - то без перерыва, день и ночь работала шахта
"Отвальная". А во тьме ярко светились лишь ряды электрических огоньков на
руднике. Мир спал, погрузившись во мрак и дым. Половина третьего.
Беспокойно спит жестокий мир, то всхрапнет - проедет поезд или грузовик,
то полохнет красноватым отблеском из доменных печей. Это мир угля и стали,
жестокой стали и дымного угля. А порождено это все бесконечной, неуемной
человеческой жадностью. И сейчас это чудище ворочается во сне.
вспомнилась женщина. Все бы отдал - и то, что имел, и то, что будет иметь,
- чтобы только ощутить тепло ее тела, крепче обнять, закутавшись одним
одеялом, и так уснуть. Все радости, что уготованы ему в вечности, и все
радости былые отдал бы за то, чтобы она оказалась рядом с ним под одним
одеялом и чтоб можно было спать рядом с ней, просто спать. Казалось,
единственная потребность в жизни - спать, держа в объятиях эту женщину.
не спалось, было холодно, и мучила мысль: чего-то недостает ему в
характере, чего-то недостает ему в отшельничьей жизни. Была б рядом эта
женщина, он бы ее обнял, прижал к груди крепко-крепко, испытал хоть на миг
полное счастье и уснул.
к воротам в парк, а потом по аллее к господскому дому. Ночь стояла ясная и
холодная. Уже почти четыре часа, но еще не светало. Впрочем, и в темноте
егерь видел хорошо - сказывалась привычка. Медленно-медленно, шаг за шагом
огромная усадьба притягивала, точно магнит. Как хотелось ему быть рядом с
этой женщиной! Нет, отнюдь не страсть влекла его. А все то же до боли
острое ощущение, что в его одинокой жизни чего-то не хватает. А именно:
женщины, тихо прильнувшей к его груди. Может, он найдет ее. Может, даже
позовет или сам проберется к ней. Без нее не прожить!
деревьев, вышел на дорожку, она огибала ромбовидную большую лужайку перед
крыльцом. На ней, перед самым домом высились два величественных бука,
егерь уже различал их силуэты на фоне темного неба.
огонек в комнате сэра Клиффорда. Но где ее комната? Где искать женщину, в
руках которой тонкая нить, повязавшая его душу? И женщина безжалостно
тянет за нить.
дорожке и оглядел дом. Может, все же удастся найти ее, добраться до нее
каким-то образом? Препятствие не столь уж неприступно, а сам егерь
находчив, как вор-домушник. Так почему бы и не наведаться к этой женщине?
Погас огонек на первом этаже. Меллорс, конечно, не подозревал, что в эту
минуту к окну подошла миссис Болтон, чуть отвела штору синего шелка,
служившую уже много лет, и взглянула на посветлевшее небо - скорее бы
рассвет. Тогда и Клиффорд убедится, что пришел новый день. А убедившись,
тут же уснет.
дожидалась зари. Вдруг она вздрогнула и едва не вскрикнула. На дорожке
темнела мужская фигура. С неохотой прогнала она сон и стала вглядываться,
не проронив ни слова, чтобы не потревожить сэра Клиффорда.
зато обрисовалась отчетливее. Вот и ружье в руках, краги на ногах,
мешковатая куртка - да никак это Оливер Меллорс, господский егерь! Да, и
собака его рядом, выжидающей тенью прилепилась к хозяину.
как вкопанный, глаз с дома не сводит, точно ошалевший от страсти кобель
поджидает суку.
леди Чаттерли! Он! Конечно он!
Болтон, была увлечена им. Ему тогда минуло лишь шестнадцать, мальчишка
совсем, а она - взрослая женщина двадцати шести лет. Она в ту пору
училась, и он помогал ей разбираться в анатомии и других премудростях.
Сам-то он паренек смышленый, первый ученик в шеффилдской школе,
французский знал и еще много всякой всячины. А потом вдруг подался на
шахту, устроился кузнецом, лошадей подковывать. Он убеждал всех, что любит
лошадей. А на самом-то деле просто испугался куда-то ехать, жизни
испугался. Но сознаться в этом ни за что б не сознался.
растолкует. Не глупее сэра Клиффорда, пожалуй. И до женщин охоч. Его чаще
с женщинами, чем с друзьями, видели.
женился. Так женятся нередко, когда что-то в жизни не ладится. Конечно,
ничего путного не вышло: началась война, он на несколько лет уехал. В
офицеры выбился, из грязи да в князи, можно сказать, одно слово
джентльмен. Но пришлось-таки в Тивершолл возвращаться и наниматься егерем.
Вот уж поистине: не умеют люди подвернувшейся удачей пользоваться. И снова
у него речь, как у простолюдина, а ведь она, Айви Болтон, своими ушами
слышала, как он изъяснялся по-благородному, ей-Богу.
сразили. Что ж, не она первая. Есть в этом парне изюминка. И все равно в
голове не укладывается: он - простой деревенский мужик, а ее милость - из
благородных, хозяйка Рагби! Вот уж оплеуха всем этим аристократам
Чаттерли!
выйдет! Не избавиться ему от одиночества. Всю жизнь оно неотступно рядом!
Лишь изредка и ненадолго будет заполняться пустота в душе. Лишь изредка! И
этих мгновений нужно терпеливо дожидаться. А с одиночеством придется
смириться, жить с ним бок о бок. Как придется смиренно дожидаться и
счастливых минут. Будут и они. Только не нужно торопить.
спало. Он сам уничтожил его, так нужно. Нужна взаимность, чтобы тебе шли
навстречу. А вот женщина-то навстречу и не торопится, так стоит ли ее
преследовать? Ни в коем случае! Нужно уйти и дождаться, пока она придет
сама.
ж, наверное, это и к лучшему. Негоже ему по пятам ходить за ней. Она сама
должна прийти к нему, а ему негоже!
ком ни за что бы не подумала! И напрасно! Ведь он еще мальчишкой к ней
внимателен был. И уже тогда она потеряла Теда.
Клиффорда. Что-то бы он сказал, узнай он всю правду!
11
кунсткамера; ни один из Чаттерли не продал за всю жизнь ни одной вещи.
Отец сэра Джеффри любил картины; мать - мебель чинквеченто. Сам сэр
Джеффри обожал резные дубовые шкафы. И так из поколения в поколение.
Клиффорд покупал картины, самый что ни на есть модерн, по самым умеренным
ценам.
Лэндсирса и "несчастного" Уильяма Генри Ханта и всякий другой ученый хлам,
способный привести в ужас дочь члена Королевской академии. И она решила в
один прекрасный день все это перебрать и выбросить. А вот допотопная
Буджолд Лоис
Зыков Виталий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия