стряслось, тут его парень.
вагонеткой угля. Огромная железная клеть опустилась на свое основание,
полную вагонетку откатили в сторону, пустая вагонетка заняла место в
клети, где-то прозвенел звонок, клеть поднатужилась и камнем упала в
ствол.
быть. Откатчик выталкивал вагонетку из клети, другой рабочий бежал по
изгибающейся вдоль дороги насыпи.
мальчик, будто решал головоломку.
вагонетки Пол разглядел человека. Клеть опустилась на место, и Морел сошел
на землю. Он слегка прихрамывал после какого-то несчастного случая.
Они вышли со двора шахты и зашагали вдоль железной дороги, где с одной
стороны раскинулось освещенное солнцем осеннее поле, а с другой - стеной
стояли вагонетки, и Морел спросил испуганно:
прикрыл рукою глаза. Слез у него не было. Пол глядел по сторонам, ждал.
Вагонетка тяжело съезжала с весов. Все видел Пол, только отца не замечал,
который словно в изнеможении прислонился к вагонетке.
отправился туда на помощь жене. Был вторник. Дети остались дома одни. Пол
пошел на работу, Артур - в школу, а к Энни пришла подружка, чтоб ей не
быть одной.
мать с отцом, они шли со станции Сетли-Бридж. В густых сумерках они молча,
устало брели врозь. Пол приостановился.
рядом.
не замечала, ничего не говорила, только и сказала:
Потом повернулась к детям: - Мы решили привезти его домой.
пространство. Посмотрев на нее. Пол почувствовал, что ему нечем дышать. В
доме стояла мертвая тишина.
было. Отец открутил столешницу большого овального обеденного стола,
освободил середину комнаты, потом поставил друг против друга шесть
стульев, чтобы гроб можно было поставить на сиденья.
старательно делая свое дело.
выступил исполинский черный ясень. И тьма чуть светилась. Пол вернулся к
матери.
дверь, что вела прямо из уличной тьмы в гостиную.
ее за талию, он остановился на пороге гостиной. Посреди освобожденной от
мебели комнаты по три в ряд напротив друг друга стояли шесть стульев. Одну
свечу Артур поднял у окна, так что свет проходил за кружевную занавеску, а
у растворенной парадной двери Энни со свечой подалась вперед, во тьму,
блестел медный подсвечник.
фонарь и чьи-то бледные лица; он разглядел нескольких человек, углекопов,
все в одних рубашках, казалось, они с трудом что-то ворочают в темноте.
Наконец появились двое, сгибаясь под тяжелой ношей. То были Морел и его
сосед.
с мерцающим в свете свечи краем гроба. Позади видны были руки других
мужчин, поднимающих гроб. Морел и Берне, идущие первыми, покачнулись,
огромный темный груз накренился.
Надо было одолеть еще три ступеньки крыльца. Внизу, на черной дороге,
светил желтый фонарь похоронных дрог.
ступеням крыльца. Свеча в руках Энни трепетала; когда появились первые
мужчины, несущие гроб, девушка всхлипнула, и вот над склоненными головами
всех шестерых, на их напряженных руках усилиями этой живой плоти в дом
медленно вплывает гроб, точно сама скорбь.
раз мужчины сбивались с шага и гроб покачивался. - Ох, сыночек...
сыночек... сыночек!
вступили в гостиную, шестеро без курток, в одних рубашках, все заполнили
собой, натыкаются на мебель, руки напряжены, ноги подкашиваются. Гроб
повернули, осторожно опустили на стулья. На доски его с лица Морела
скатился пот.
и, еще дрожа от усилий, вышли за дверь, притворили ее и спустились с
крыльца.
Уильяма убрали и уложили, оказалось, его рост шесть футов четыре дюйма.
Блестящий, коричневый, массивный гроб возвышался точно памятник. Полу
подумалось, он теперь останется здесь навсегда. Мать гладила полированное
дерево.
что смотрит через поля на большую церковь и дома поселка. Было солнечно, и
в тепле пышно распускались белые хризантемы.
разговор, пробудить в ней былой неугасимый интерес к жизни. Ода замкнулась
в себе. Возвращаясь домой из Лондона в день смерти сына, она в поезде всю
дорогу думала об одном: "Лучше бы это я умерла!"
мать сидела, уронив руки на колени, на грубый рабочий фартук. Прежде она
переодевалась и надевала черный фартук. Теперь ужин Полу подавала Энни, а
мать все сидела, безучастно глядя перед собой, крепко сжав губы. Пол ломал
голову, о чем бы ей порассказать.
шахты очень хорош.
он все равно заставлял себя что-нибудь рассказывать. Видеть ее такой было
нестерпимо. И наконец он спросил:
было уже шестнадцать - пошел спать с тяжелым сердцем. Он был отторгнут и
несчастен весь октябрь, ноябрь и декабрь. Мать пыталась очнуться, но
тщетно. Она только и могла, что горевать об умершем сыне - такая
мучительная выпала ему смерть.
хозяйский подарок на Рождество - Пол брел домой, ничего не замечая вокруг.
Мать взглянула на вошедшего сына, и сердце ее замерло.
пять шиллингов.
Мережковский Дмитрий
Белов Вольф
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Посняков Андрей
Афанасьев Роман