окопе курить нельзя. Просто не знаешь, чем заняться. Окопчик тесный. От
неудобного положения млеют ноги. Никак не могут устроиться удобно. Рядом со
мной боец, немолодой уже, сибиряк, грызет сухарь. Сегодня вместо хлеба опять
выдали сухари. При свете ракет видно, как двигаются желваки на впалых
небритых щеках.
- не очень умный, но смелый паренек. На "Метизе" он неплохо отражал немцев.
Был даже ранен, легко, правда, но в санчасть не пошел.
приближается. Да. Это наш. Летит прямо на нас. Лишь бы только сюда не
высыпал. Между нами и немцами метров семьдесят - не больше. Может и в нас
угодить. Говорят, они просто руками сбрасывают мины - обыкновенные
минометные мины.
"Кукурузник", "русс-фанер"... В газетах его называют легкомоторный ночной
бомбардировщик. Точно жук большущий гудит. Есть такие монотонные ночные жуки
- гудят, гудят, и никак их не увидишь.
Немцы начинают стрелять из-за кургана. Прожекторов нет, прожектором его не
поймаешь, слишком низко.
Потом минут пять - десять покружится, чтобы дать нам возможность подползти.
колотится сердце. До тошноты хочется курить. Будь я один, я сел бы на
корточки и закурил.
высоко. Немецкие окопы ближе. Впрочем, там, кажется, пулеметы.
Такими свистками, похожими на свирель, футбольные судьи засекают голы.
головы. Несколько осколков с характерным свистом проносятся над нашей щелью.
Один долго жужжит над нами, точно шмель. Падает совсем рядом, на бруствер,
между мной и бойцом. Он такой горячий, что его нельзя взять в руки.
Маленький, зазубренный. У меня почему-то мурашки пробегают по спине.
отплевываясь.
справа сыплются комья глины.
сказал: "Ну, тогда возьмешь".
в стороне - метрах в двадцати. Левее меня еще трое бойцов. Они знают, что
туда нельзя. Я их предупредил. Я их не вижу, слышу только, как ползут.
хорошо.
раза... Бывает, что напутают. Или летчик забудет. Давай-ка, мол, сброшу еще,
чтоб противнику веселее было...
склону. Не напороться бы... Правда, Чумак говорил, что окопы их только за
кустами начинаются. Справа хрустят ветки - кустарник сухой. Неосторожный
все-таки народ.
кто-нибудь услышит мое дыхание. Прямо передо мной звезда, большая, яркая,
немигающая. Вифлеемская звезда. Я ползу прямо на нее.
кажется, что я даже чувствую ветер от пуль. Откуда же этот пулемет взялся?
тишина. Ни хруста, ни шороха. "Кукурузник" уже где-то за спиной. Сейчас
немцы начнут передний край освещать.
дальше. Кустарник уже позади. Сейчас будут окопы. Немецкие окопы. Еще пять,
еще десять метров. Ничего нет. Я ползу осторожно, щупая перед собой рукой.
Немцы любят случайные мины разбрасывать. Откуда-то, точно из-под земли,
доносятся звуки фокстрота - саксофон, рояль и еще что-то, не пойму что.
Сдавленный крик. Выстрел. Опять пулемет. Началось.
Чувствую каждую мышцу в своем теле, каждый нерв. Мелькают в темноте, точно
всполохнутые птицы, фигуры. Отдельные вскрики, глухие удары, выстрелы,
матерщина сквозь зубы. Траншея. Осыпающаяся земля. Путаются под ногами
пулеметные ленты. Что-то мягкое, теплое, липкое... Что-то вырастает перед
тобой. Исчезает...
его неограниченна. Инициатива, смелость, инстинкт, чутье, находчивость - вот
что решает исход. Здесь нет массового, самозабвенного азарта дневной атаки.
Нет чувства локтя. Нет "ура", облегчающего, все закрывающего, возбуждающего
"ура". Нет зеленых шинелей. Нет касок и пилоток с маленькими мишенями кокард
на лбу. Нет кругозора. И пути назад нет. Неизвестно, где перед, где зад.
Нельзя описать ночной бой или рассказать о нем. Наутро находишь на себе
ссадины, синяки, кровь. Но тогда ничего этого нет. Есть траншея...
заворот... кто-то... удар... выстрел... гашетка под пальцем, приклад... шаг
назад, опять удар. Потом тишина.
делись? Мы с той стороны ползли. Где Карнаухов?
расцеловать его.
я уже расположил. А станковый - вот здесь, по-моему, не плохо. Второй же...
ячеек. Оборона у немцев, по всему видно, круговая. Самих немцев не видно и
не слышно.
батальонов. Глаза привыкли уже к темноте. Кое-что можно уже разобрать. Раза
два наталкиваемся на трупы убитых немцев. За "Красным Октябрем" все еще
что-то горит.
фигура.
окопов и соединялся с нашим правым флангом. По дороге уточни его фланг.
По-моему, за тем кустом уже конец. Так, что ли, Карнаухов?
темноте натыкаемся на кого-то.
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Влодавец Леонид
Сертаков Виталий
Флинт Эрик
Флинт Эрик