нее в XVI веке португальские и голландские мореплаватели были разочарованы.
Вместо золотых крыш и усыпанных перлами -нарядов они увидели край суровых
воинских нравов и принудительной организованной бедности. Непонятная страна
к тому же оставалась закрытой, не допуская иностранцев никуда, кроме
Нагасаки.
затворничеством и распахнуть свои двери перед внешним миром, когда из
феодальных пут вырвалась коммерция, когда тяга к приобретению сокровищ,
которыми дотоле владели лишь монархи, охватила буржуазию -- именно тогда
волна стремительных перемен в вековом укладе вознесла на своем гребне
человека, ставшего основателем жемчуговодства.
торговца лапшой по фамилии Микимото. В 1907 году, после девятнадцати лет
безуспешных опытов, ему наконец удалось получить сферические перлы, вводя в
тело акоя (вид двустворчатых раковин) кусочки перламутра, обернутые живой
тканью другой устрицы.
раскладывали оперированные раковины по дну тихих бухт, как высаживают
рисовую рассаду.
не хватит ама для обработки плантаций на дне. Тогда раковины стали помещать
в проволочные корзины, подвязанные к плотам из деревянных жердей. Это
позволило ухаживать за устрицами с поверхности воды.
течение полувека -- поставщиками раковин для его выращивания. Однако с
середины пятидесятых годов ручная добыча акоя с морского дна стала все
больше отставать от спроса. Пришлось сделать завершающий шаг на пути
превращения акоя в домашнее животное: выращивать не только жемчужину, но и
саму раковину.
оттого, что моллюски разом начинают метать икру. В эту пору со специальных
плотов опускают сосновые ветки. Икринки прилепляются к хвое, и к октябрю на
ней уже можно разглядеть крохотные ракушки. Много раз перемещают их потом из
одних садков в другие: подкармливают, оберегают от болезней. Наконец,
здоровых, полновесных трехлеток продают на жемчужные промыслы.
обеспечивать нужное промыслам количество раковин. А их сейчас требуется
ежегодно около пятисот миллионов штук!
бедствий. Если с океана налетит тайфун, сорвет с якорей плоты, размечет
корзины, лишь ама могут уменьшить ущерб, собрав со дна драгоценные раковины.
первобытных племен появились в устьях больших рек, на берегах морских
заливов. Сбор водорослей и раковин был ведь более древним занятием, чем
охота и рыболовство. Когда наш далекий предок вдруг обнаруживал в невзрачном
теле устрицы лучистый сверкающий перл, сокровище это казалось ему
порождением неких сверхъестественных сил.
сказать трудно. В истории сохранилось описание случая, который якобы
произошел во время пира, устроенного Клеопатрой в честь Марка Антония. Среди
сокровищ египетской царицы больше всего славились в ту пору серьги из двух
огромных грушевидных жемчужин. Желая поразить римского гостя, Клеопатра, как
утверждает историк Плиний, на глазах у Антония растворила одну из этих
жемчужин в кубке с вином и выпила эту бесценную чашу за его здоровье.
(Правда, специалисты утверждают, что столь крупная жемчужина могла бы
раствориться не быстрее чем за двое суток, да и то не в вине, а в уксусе.)
Эксцентричную выходку Клеопатры отнюдь нельзя считать первым письменным
упоминанием о жемчуге. Есть исторические записи о том, что жители Древнего
Вавилона занимались добычей жемчуга в Персидском заливе двадцать семь веков
назад.
традиции, которая перешла и в Японию, -- придавать форму жемчужины всем
другим драгоценным камням. Ранг каждого сановника в феодальном Китае
обозначался шариком на его головном уборе. Такие шарики вытачивали из
нефрита, бирюзы, коралла, и, разумеется, высшим среди всех их считался шарик
жемчужный. Иероглиф "юй", который встречается еще в самых ранних письменных
памятниках и обозначает понятие "сокровище", "драгоценный камень",
образуется путем добавления точки к иероглифу "ван", то есть "повелитель",
"владыка". Понятие "драгоценность", таким образом, графически выражалось как
"шарик", принадлежащий повелителю".
Не случайно, кроме слова "рыболовство", у них бытует и более широкое
понятие: "добыча морепродуктов". Жемчуговодство лишь одно из ветвей этой
отрасли японской экономики.
оператор, совершающий над раковиной таинство зарождения драгоценного перла.
Впрочем, в таинстве этом нет ничего потайного. Есть лишь чудо виртуозного
мастерства, повторенное пятьсот миллионов раз в год. Есть лишь сплав
дерзкого медицинского эксперимента и циркового трюка, поставленного на
конвейер. Чтобы ежегодно получать девяносто тонн драгоценных жемчужин как
будто бы из ничего, нужна, во-первых, Япония с ее природой, а во-вторых,
нужны японцы с их умением создавать ценности из мелочей, вкладывая в них
бездну терпения и труда.
Японии насчитывается двенадцать тысяч (среди которых около десяти тысяч
женщин). Поначалу число показалось мне небольшим. Но ведь если вдуматься --
это двенадцать тысяч опытных хирургов, каждый из которых ежедневно делает по
четыреста-восемьсот операций, и в то же время это двенадцать тысяч ювелиров,
от которых требуется куда более филигранное мастерство, чем от умельцев,
оправляющих готовые жемчужины в золото и серебро.
застеклены, как у дачной веранды. Такие оконные переплеты бывают в Японии
лишь у школ. Меня привели туда и сказали
лучше поймете, что к чему. Жертвуем вам сто раковин. Выживет хоть пара --
сделаете из них запонки.
университетскую лабораторию, где все студенты делают один и тот же опыт. По
обе стороны от прохода, словно парты, расставлены деревянные столы. Женщины
сидят поодиночке. Перед каждой из них -- лоток с раковинами, зажим, коробки
с ядрышками разных размеров, набор хирургических инструментов, смоченный
морской водой брусок с присадками.
моллюск терпел бы внутри себя этот посторонний предмет. Надо добиться еще и
того, чтобы раковина впредь откладывала перламутр не на своих створках, а
именно вокруг этого инородного тела. Вот почему приходится делать нечто
похожее на прививку плодовых деревьев -- вводить вслед за ядром кусочек
живой ткани от другого моллюска.
ядро и присадку в нужное место. При этом нельзя ни повредить, ни задеть
внутренних органов моллюска. В первом случае устрица погибнет, во втором --
жемчужина не будет иметь правильной формы. И наконец, присадка должна
непременно касаться ядра, иначе ее клетки, вырабатывающие перламутр, не
смогут образовать вокруг ядра "жемчужный мешок".
представляется работа операторов. Зонд и скальпель мелькают у операторов,
как вязальные спицы.
ее на зажиме. Вместо деревянного клинышка вставляю пружинистый распор.
Створки, обращенные ко мне своими краями, раскрыты меньше чем на сантиметр
-- в этой щелке и надо манипулировать.
"ногу" -- темный присосок, с помощью которого моллюск передвигается по
камням. Беру в правую руку скальпель и делаю разрез вдоль границы темной и
мутно-серой массы, то есть несколько выше основания "ноги".
на эту крохотную вилку кусочек присадочной ткани и сквозь надрез ввести его
в тело моллюска. Потом таким же движением за присадкой вводится ядро.
самая распространенная среди новичков ошибка. Если вонзить скальпель чуть
глубже, чем следует, створки раковины безжизненно распахиваются. Это значит,
поврежден соединительный мускул и устрица обречена на гибель...
раковину без подготовки -- все равно что вырезать самому себе аппендикс,
добросовестно выслушав объяснения врача, как это делается. И когда мне
рассказали, что подготовка операторов похожа не столько на краткосрочные
курсы, сколько на многолетний университет, это целиком совпало с моим личным
опытом.
только заготовлять присадки, чтобы снабжать ими операторов в разгар сезона.
С осени новички начинают тренироваться на бракованных раковинах.
чтобы проверить, правильно ли были введены в них ядра, и объясняет причины
ошибок. Потом ставить оценку предоставляют уже самой природе. Раковины
возвращают в море и через две недели подсчитывают число погибших. Если
выжило шестьдесят-семьдесят процентов акоя, значит человек уже приобрел
необходимый навык.
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Влодавец Леонид
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Майер Стефани