стоял надо мной, подрагивая кожей. Так вот он откуда, этот безотчетный
страх! Кому-то потребовалась моя жизнь! Выследили, узнали, где я чаще всего
проезжаю, устроили засаду. Там, в верховьях ручья. Осторожно высунувшись, я
усмотрел в дальней стороне русла мшистые камни. Саженей семьдесят. Там?..
лавируя меж стволов, камней, туда, где враг. К подозрительным камням я
подходил с осторожностью лиса, готовый выстрелить по любому шороху. Конечно,
за камнями никого не оказалось. Осмотрев редкий лес вокруг камней, я
приметил следы. Вот слегка примятый мох. Здесь убийца стоял на коленях. А
вот и стреляная гильза. Значит, перезаряжал, хотел еще... Новенькая,
блестящая гильза. Приметная: вмятина от бойка чуть смещена от центра
пистона. Это надо запомнить.
не от сапога, а от черкесских или казацких поршней из кабаньей кожи. След от
следа отстоял на два аршина. Значит, бежал. Преследовать разбойника? В
одиночку это слишком большой риск. Да и найти в лесу почти невозможно.
обрадовался, как затряс головой! Понимал, что ли, какой опасности только что
подвергся его хозяин?
ставшим серьезным. Кому я опасен, ненавистен? Да мало ли кому! Лабазану!..
Неужели он рискнул явиться даже сюда? Если браконьеру говорили обо мне, то
он, скорее, будет поджидать гостя у себя, там легче со мной справиться.
Любому из браконьеров, наконец, кому отбили дорогу в лес! Но тут и новая и
страшная догадка пришла в голову: еще Улагаю. Разве он не хочет отомстить за
Дануту? Способен ли есаул простить? Да, это, пожалуй, опаснейший из врагов.
Что враг, я мог бы понять и раньше. Он явно избегает встреч. Ни в Псебае, ни
в Лабинске я его давно не видел. Однако едва ли он сам решится на
преступление. Черкесскому князю нетрудно найти среди своих приближенных
наемного убийцу, пообещав хорошую награду. Вот положение!.. Отныне мне
придется все время быть начеку, все время ждать нападения!
половину времени я в лесу, в походе. Как уберечься от недоброго человека на
узких лесных тропах?
безвестным грабителем.
но никаких гипотез не высказал. Не любил пустого, но, как говорится, на ус
себе намотал. Мы поговорили о зубренке, о возможной облаве на Лабазана, а
вечером я сделал запись о происшествии в своем дневнике. И все.
о нем, тем более писать. Слишком личное, родное звучало там от первой до
последней строки. Раз семь или восемь прочитал я это письмо. И уснул
счастливым.
улеглось. И вскоре я спросил Кожевникова, не составит ли он мне компанию для
поездки на Молчепу, где надобно увидеть в посчитать зверей.
бороду блеснул ровными, белыми зубами. - Опять же к Алексею Власовичу
заглянем, все одно мимо ехать. А Семена Чебурнова найдем в Гузерипле.
ручей, где мог остаться бездыханным! И всю дальнейшую дорогу не переставал
зорко смотреть по сторонам. Винтовка, повешенная на плече стволом вперед,
как бы ощупывала лесные дебри.
по сторонам.
посреди зеленого лужка, и первое, что мне бросилось в глаза, были черненькие
рожки, на полвершка вылезшие из кудрявой шерстки. Вот как быстро мужает!
Неподалеку от зубренка сидела девочка, наблюдавшая за ним.
внимательно-ребячьи, веселые. Освоился.
Хамышков мы вышли уже втроем.
нависли крутые рваные берега, а сама река ушла глубоко в камень и, как в
аду, сотрясала в глубине неподатливые скалы. Тропа завиляла, уходя на гору в
дубовый лес, потом снова падала в разъемы и снова подымалась, а вскоре
спустилась в долину, куда с Абаго и Армянского перевала бежали шустрые
притоки Белой.
реки сквозь еловый заслон светлели домики кордона. И так в этом месте было
весело, так красиво, что, будь моя воля, построился бы тут и прожил всю
жизнь. Конечно, с Данутой.
глядел хмуро и все чесал под рубахой спину.
- все же четверо нас, думал, составим партию.
трудно ловить, да что за страшный провал отыскал он на склоне горы Фишта.
"Аж глянуть, я то жуть берет..."
Где их искать да как искать. Ревизию будем делать, понял?
легко. Как подымемся на луга да пройдем правее, к Молчепе, тут как раз и
будут ихние пастбища. Два стада у меня.
два. Телят видел шесть штук, которые этого года.
назад столько же. Куда взрослые деваются, если телята ежегодно родятся?
может, как раз из моего стада.
отдельно. Как выйдем наверх, они возьмут левее, ближе к реке Холодной, и там
на вечерней кормежке пересчитают стадо, если найдут.
задышали, чаще останавливались. Ехали гуськом, Чебурнов впереди, поигрывал
ременным поводком, прибаутками понукал коня. Пихты сменились кленами и
березой, стало светлей. Еще один подъем, и мы выехали на край лугов,
покатыми буграми идущих к высоким скалистым вершинам. Между лугами и тем
хребтом темнело мрачное ущелье реки.
среди скал в мелком березняке. До вечерней зари. Поставили костер, заварили
кашу.
нет. Догадался, что нет, изобразил недоумение.
он знаешь где? Глянь-ка. Во-он голубеет! Там Чертовы ворота. Отселева верст
тридцать, не больно допрыгаешь.
что лжет. Лжет!
Чтоб не запаршиветь.
его дома не было. Где околачивается?
в патронник гильзу с новым пистоном, щелкнул. Боек ударил точно в середину.
Не та...
уложил на своем огороде кабана. Из винтовки.
Чебурнов понемногу разговорился. Вот тут я и узнал, что лезгин годами уже не
молод, он заметно хромает после падения с лошади, что у него нет близких,
ездит в аулы по Большой Лабе и пьет запойно. Все это Семен вроде бы проведал
от случайных людей.
видели, когда ходил на Кишу по этому берегу реки.