Чтение 34–й страницы книги ~Вечный союз~

- Если бы мы победили тугар, а вы бы оказались в нашем положении, разве вы поступили бы иначе?

С уст Эндрю готов был сорваться быстрый ответ, но сердцем он понимал карфагенянина. Если бы в руках врагов оказалась Кэтлин и все его друзья - пожертвовал бы он их жизнью и своей, чтобы не погибли другие? - Честно говоря, не знаю, что бы я сделал в такой ситуации, - тихо ответил он.

Губы Баки скривились в слабой улыбке.

- Возможно, теперь ты понял, почему мы воюем.

- Но и мы будем сражаться, чтобы защитить то, что нам принадлежит, - грустно произнес Эндрю. - Все мы втянуты в эту войну, которой бы не было, если бы мир был иным. Но мое предложение остается в силе. Если мы победим, думаю, что твоему народу понадобится место, где вы сможете укрыться от врагов.

- Я еще раз спрошу тебя: почему ты нам это предлагаешь?

- О Господи, да потому, что я не могу иначе! Я не буду отсиживаться в стороне и спокойно наблюдать за тем, как вас будут убивать, словно скот. Вы нам нужны! Нам пригодятся люди, знающие море и корабли, люди, которые участвовали в перестройке "Оганкита" и которые будут биться, чтобы спасти свои семьи от такой позорной смерти. И кроме того, - тихо добавил Эндрю, - если мы одержим победу, неужели ты действительно думаешь, что сможешь так просто вернуться домой? Мерки убьют вас всех, как только вы попадете им в руки. Более того, они вас убьют и в том случае, если вы победите. Вы, должно быть, потеряли рассудок, если верите, что мерки позволят вам жить, обладая новыми знаниями и нашим оружием. Можешь не сомневаться, если мы проиграем, от Рима, Руси и Карфагена останутся только дымящиеся руины.

Эндрю пытался сдержать свой гнев, но сознание того, что совершили эти люди, пусть их и заставили это сделать, наполнило его голос горечью. Кромвель все еще обладает "Оганкитом", значительная часть железной дороги в Рим разрушена, тонны рельсов и большинство паровозных двигателей покоятся на дне моря, а здесь на берегу лежат сотни мертвых тел.

- Мне пора заняться другими делами, - произнес Эндрю, и черты его лица резко заострились.

Бака не сводил с него взгляда, и вдруг, совершенно неожиданно для Эндрю, карфагенянин сделал шаг вперед и протянул ему руку.

На мгновение замешкавшись, Эндрю ответил на этот жест. Бака сжал его предплечье.

- Я верю, что ты сдержишь свое слово - с уважением произнес он. - У тебя есть воинская честь.

Эндрю кивнул и повернулся, собираясь уходить.

- Кин! Полковник оглянулся.

- Мы захватили Суздаль двадцать с лишним дней назад.

Эндрю замер на месте. Его спутники тоже застыли, как статуи.

- Ты ведь этого не знал?

- Нет.

- Нас впустил кое-кто из твоих людей.

- Михаил, проклятый ублюдок! - прошипел Джон.

- Да, это был он. Мы удерживали половину города, ваши - вторую половину. Когда ваш вождь отказался сдаться, Кромвель пригрозил ему, что сровняет весь Суздаль с землей. Тогда ваша армия неожиданно отступила и засела в месте, где много кирпичных зданий.

- Почему ты мне об этом рассказываешь? Бака пожал плечами:

- У меня тоже есть дом. Если бы он попал в руки врагов, я хотел бы об этом знать.

- Твой дом уже в руках врагов, - негромко произнес Эндрю.

Карфагенянин склонил голову:

- Я знаю. Жаль, что все так получилось.

Эндрю несколько мгновений смотрел на своего пленника, затем развернулся и пошел прочь.

- Может быть, ты посеял семена нового союза, - сказал ему Джон.

- Черт возьми, почему эти проклятые карфагеняне не заключили с нами союз два года назад! - в сердцах воскликнул Винсент.

- Мы сообщили им о наших планах в самом начале, тем летом, когда тугары еще не пришли, - ответил Эндрю. - Наверное, тогда мы и упустили этот шанс, не предложив им свою помощь. - У нас было полно собственных забот, - возразил Джон. - Все наши помыслы были направлены на то, как бы спастись самим.

Эндрю сознавал, что Джон прав, но все равно продолжал корить себя. Если бы он тогда лучше все спланировал, возможно, сейчас бы не было этого кошмара.

- Что там ни говорите, а это очень здорово, что мы сегодня разбили этих карфагенских собак, - тряхнул головой Марк. - И не думайте, что я соглашусь вступить в союз с этими худородными ублюдками после того, как закончится война.

- Мой дорогой Марк! - ухмыльнулся Эндрю.- Осмелюсь предположить, что и они не горят желанием дружить с вами. Джон, подойди ближе, мне нужна вся информация. Что у нас осталось?

- В хорошем состоянии?

- Хотя бы просто на плаву.

- Два броненосца, "Геттисберг" и "Президент Калин", почти не пострадали. Еще четыре получили повреждения различной степени тяжести. "Мэн" больше никогда не выйдет в море, это огромная куча металлолома. На трех остальных кораблях разнесены батарейные палубы, а в одном из них пробоина ниже ватерлинии и трещина в котле. И еще у нас есть квакербот. Дмитрий пустил второй двигатель на полную мощность, чтобы успеть сюда вовремя, и теперь эта махина разваливается на части. Это судно уже отслужило свое.

- Но перед этим оно спасло нас всех,- заметил Эндрю и бросил взгляд на бутафорский корабль. Хотя Бака ничего ему про это не сказал, Эндрю чувствовал, что карфагеняне испытывают к Кромвелю гнев пополам с презрением из-за того, что тот бросил их на произвол судьбы, испугавшись подделки.

- Остальные шесть броненосцев остались там, - тихо продолжил Джон, смотря на море. - Мы захватили два карфагенских броненосца, оба с поврежденными двигателями и разбитыми батарейными палубами. Еще восемь кораблей мы потопили, а два судна выбросило на берег. Я был внутри одного из них - наш снаряд произвел там колоссальные разрушения. Кромвель сделал из "Оганкита" настоящего монстра, но я думаю, он не рассчитывал, что по его броненосцам будут стрелять семидесятифунтовыми ядрами.

- Что у нас с галерами? Джон покачал головой:

- Из всего нашего гребного флота сейчас на плаву осталось не больше тридцати кораблей. Около пятнадцати судов на берегу, и мы можем попробовать привести их в порядок. К счастью, нам удалось захватить почти неповрежденными тридцать карфагенских квадрирем. И еще там в море осталось множество подбитых галер - эти посудины почти не тонут. Я постараюсь организовать спасательные команды и вытащить их на берег.

- Сколько галер будет готово к отплытию завтра утром?

- Завтра утром, полковник? Дьявол, да тут работы минимум на пару дней. Сэр, в сегодняшнем деле мы потеряли почти половину наших ружей и артиллерии. Не говоря уж о том, что большая часть пороха для мушкетов и малокалиберных пушек оказалась подмочена.

- Я отплываю завтра на рассвете. Тогда к закату мы достигнем Нейпера.

- И что дальше, сэр? - бесцеремонно перебил его Джон. - У Кромвеля в руках "Оганкит" и четыре-пять броненосцев. Два выстрела его тяжелой артиллерии - и у нас не останется ничего. Мне понадобится день только на то, чтобы доставить сюда припасы с нашей последней стоянки и обеспечить всех продовольствием. А вы ведь собираетесь еще кормить этих карфагенян! Дайте мне три-четыре дня. - В голосе Джона звучала отчаянная просьба. - Мы сможем снять броню с поврежденных кораблей и укрепить борта двух оставшихся на ходу броненосцев - тогда у нас будут шансы.

- У меня нет времени! - закричал Эндрю.- Он окажется в Суздале на день раньше нас. Если дать этому ублюдку три или четыре дня, он тоже залижет свои раны. Он построит на берегу батарею или придумает что-нибудь еще. Черт побери, надо его додавить! - Чем?

- Тем, что у меня есть, тем, что ты приготовишь мне к рассвету.

- И что вы будете делать, когда окажетесь там?

- Я не знаю! - взревел Эндрю и тут же пожалел о своих словах.

Его трясло. Отвернувшись, он постарался взять себя в руки, досадуя на то, что потерял самообладание. Однако нервы его были уже на пределе.

Он с трудом удерживался от того, чтобы не разрыдаться. Страшное давление, которое он испытывал после того, как пришла та телеграмма, разрушившая все его надежды, достигло своего апогея. Какие надежды! - это были беспочвенные фантазии, что они смогут подготовиться к новым угрозам со стороны этого сурового мира и справятся с ними.

Эндрю бросил взгляд на покрытое обломками кораблей море. В сгустившихся сумерках он увидел, как на берег выходит группа русских солдат, толкающих перед собой плот с грудой мертвецов, как они выносят из воды безжизненные тела и укладывают их в ряд на песке для захоронения.

"Что же мне теперь делать? Что будет с Суздалем?"

Он знал, что все смотрят на него и ждут его решения.

Его единственный шанс был в том, чтобы, прикрывая броненосцами галеры приблизиться к устью Нейпера, высадить своих людей и атаковать "Оганкит".

"Шах и мат",- сказал ему внутренний голос. Эти слова, казалось, загипнотизировали его, и он не знал, что делать дальше. Несмотря на все зло, какое было сконцентрировано в Кромвеле, и то зло, которое он совершил, он в этот раз победит, и жертва Эндрю окажется напрасной. Полковник начал дрожать. "Это заметно или темнота скрывает мое унижение? - вдруг подумал он. - Похоже, я сломался". Эндрю хотелось смеяться и плакать, выпустить на волю свои страхи и бежать куда глаза глядят. Он едва сдерживал себя, чувствуя, что еще мгновение, и он заскользит вниз по ледяному склону в кромешную темноту.

- Сэр, какими будут ваши приказания? - с нажимом произнес Джон.

Черт побери, Эндрю знал, как это выглядит со стороны, он сам видел, как Джон доходил до ручки, стараясь выполнить его задания. Неужели он не понимает, что сейчас сам Эндрю балансирует на краю пропасти?

- Мои приказы остаются в силе, - с трудом выдавил полковник.

- Значит, мы отплываем завтра на рассвете? Эндрю склонил голову.

Джон открыл рот, чтобы что-то возразить, но вместо этого приглушенно выругался и скрылся в темноте.

Все остальные молча остались стоять, ожидая от Эндрю какого-нибудь бодрого замечания, улыбки или откровенной фразы, которой он передал бы им часть своих душевных сил, подкрепив их веру в успех.

- Это все, господа, - тихо закончил Эндрю, и его спутники начали расходиться.

Несколько секунд спустя рядом с ним остался один Винсент. Помешкав, он подошел к Эндрю.

- Что с вами, сэр? - осторожно спросил он. Эндрю тщетно попытался улыбнуться.

- Ничего, сынок, все в порядке.

- Черта с два, сэр! - воскликнул Винсент. Эндрю удивленно посмотрел в глаза молодого человека.

- Вы выдохлись, сэр. Это же очевидно. Эндрю отвернулся и направился к воде. Винсент пристроился рядом с ним.

- Мистер Готорн, займитесь своими делами. Помогите Марку привести в порядок суда и собрать людей.

- С этим он справится и без меня, - успокаивающим тоном произнес Винсент. - И не приказывайте мне уйти, потому что я все равно не подчинюсь.

- Значит, нарушение субординации стало твоей привычкой? - не сдержался Эндрю.

Он тут же пожалел о вырвавшихся у него словах. В глазах Винсента стояла боль, как у ребенка, которого выпороли. - Прости меня, сынок, - выдохнул Эндрю. - Я не хотел тебя обидеть.- Он положил руку на плечо Винсента.

- Не извиняйтесь, сэр, - прошептал тот. - Я это заслужил.

- Что с тобой происходит? - В голосе Эндрю звучали беспокойство и нежность.

- Я думаю не о себе, а о вас, - ответил Винсент.

- Значит, каждый из нас беспокоится за другого. Винсент издал горький смешок:

- С тех пор как я оказался в Тридцать пятом, я восхищался вами и хотел во всем на вас походить.

Эндрю погрузился в воспоминания.

- Вам не придется сейчас слушать этот ребяческий лепет, полковник Кин,- быстро добавил Винсент.- Я сказал это потому, что, мне кажется, я понимаю, что сейчас происходит внутри вас.

Эндрю знал, что должен улыбнуться, покачать головой, сказать, что с ним все нормально и Винсенту пора идти по своим делам.

- После всего, что я видел... - начал он и смолк. - И после всего, что я сделал, я чувствую, будто во мне поселился какой-то червь, медленно пожирающий меня изнутри. Я думаю о тех людях, которые умерли потому, что я приказал им делать то-то или отправиться туда-то. Я думаю об этих людях и даже о тугарах, которых я убил. Господи, я думаю о той ненависти, которую познал.

- Я вас понимаю, сэр. Я хотел вам сказать, что вы все сделали правильно.

Эндрю грустно улыбнулся и посмотрел на Винсента.

- Скажи это им, - вздохнул он, показывая на море. - Скажи это всем тем, кто остался в Суздале, и тем, кто умрет завтра вечером. Скажи им это сам, потому что у меня уже нет сил.

- Все ваши решения были правильными, - возразил Винсент. - Я говорил вам это уже сотни раз, а вы все равно мне не верите. Когда что-то идет не так, вы всегда вините во всем себя Мы в этом похожи, сэр. Мы вспоминаем наши ошибки, действительные и кажущиеся, и желаем вернуться в прошлое и исправить их.

- Но мы не можем этого сделать,- прошептал Эндрю.

- Никто из нас не совершенен,- произнес Винсент.- Никто, даже мой герой Эндрю Лоуренс Кин не может быть всегда правым. - Молодой человек усмехнулся: - Мне кажется, сэр, вы даже сожалеете о том, что позволили себе выказать свою небольшую слабость на глазах у младшего офицера. Вы считаете, что настоящий командир должен быть всегда одиноким, уверенным в себе и скрывающим свои страхи.

Эндрю поднял глаза на Винсента.

- Не беспокойтесь, сэр. Мое отношение к вам не изменится. Я никому не скажу ни слова. Это мгновение пройдет, словно его и не было. И, сэр, проиграем мы или выиграем, моя вера в вас не изменится ни на йоту.

- Я больше не могу позволить себе совершать ошибки, - сказал Эндрю. Несмотря на все его желание сохранить молчание, слова так и рвались из него. - Завтра вечером мне опять предстоит морской бой с ним.

После того что он пережил на "Суздале", Эндрю становилось плохо при одной мысли о том, чтобы снова взойти на борт броненосца. Как он это переживет еще раз?

- Посмотрим, что у нас получится, - мягко заметил Винсент.

Лицо Эндрю озарилось слабой улыбкой. Глаза мальчика смотрели прямо на него - но нет, Винсент Готорн больше не был мальчиком. Эндрю помог ему возмужать, если для возмужания необходимо превратиться в безжалостного убийцу.

Эндрю давно относился к Винсенту как к младшему брату, веря, что тот дан ему небом вместо Джонни, и не желал для него такой судьбы.

- А ты, Винсент? - ласково спросил он. - Что с тобой произошло?

- Я бы не хотел сейчас об этом говорить, сэр, - ровным голосом ответил тот.

- Это наконец случилось, да? Так много убийств, и ты вдруг почувствовал, что это единственное, что ты можешь противопоставить всему этому злу? - Мне было почти жаль Кромвеля, - вдруг сказал Винсент. - Этот человек много страдал. И вот к чему это все привело. Тела солдат моего полка, лежащие во дворце, эта его шуточка насчет наших жен. А потом этот мерк, висящий на кресте, как карикатура на Христа! Боже, где ты был в этот момент? Мерк смотрел на меня, моля о милосердии, однако он расправился бы с моей семьей у меня на глазах так же безжалостно, как я бы раздавил ядовитое насекомое. С тех пор как мы попали в этот мир, я верил, что Бог говорит со мной, удерживает меня от греха убийства и призывает меня избрать лучший путь. Где он был тогда, этот Бог? Я читал трансценденталистов, Эмерсона и Лонгфелло, которые утверждали, что все мы являемся частью одной великой души. А передо мной висел этот мерк, и бушующая толпа наслаждалась его муками, и его сильное тело было вскормлено нашей кровью и плотью. Если Бог есть, как мог Он создать этот мир? Как мог Он создать такое место, где нужно убивать, чтобы выжить и не быть убитым? Этот мир безумен, сэр,- тихо закончил он.

- И мы в самом центре этого безумия, - вздохнул Эндрю, положив руку на плечо Винсента. - Может быть, мы с тобой когда-нибудь и сможем выбраться из него. Иди, сынок, тебе надо помочь Марку, а мне проследить за тем, чтобы все шло как должно.

Они повернулись к морю спиной и пошли обратно к своим.

- Спасибо, Винсент, - тихо сказал Эндрю

- Спасибо вам, сэр, - отозвался молодой человек и отдал полковнику честь.

Эндрю понимающе кивнул и ответил ему тем же. Секунду Винсент поколебался, затем исчез в сумерках.

- Полковник Кин?

Эндрю очнулся от своих мыслей и заметил стоявшего неподалеку Фергюсона.

- В чем дело, Чак?

- Извините за беспокойство,- нервно произнес Фергюсон,- но мне тут в голову пришла одна мысль, и я чуть не вырвал себе волосы от досады. Какой же я осел, что не подумал об этом раньше!

- Говори, Чак, что ты там опять придумал?

- Можно взглянуть на ваш револьвер, сэр? Эндрю вытащил свой пистолет из кобуры. Он был все еще мокрым, и полковник подумал, что О'Дональд, который обращался с любым оружием как с новорожденным младенцем, затрясся бы от негодования, увидев, в каком состоянии находится один из немногих в Валдении драгоценных револьверов.

Фергюсон взял оружие и внимательно его осмотрел.

- Вижу, вы сделали пару выстрелов, сэр.

- По проходящему мимо броненосцу, - ответил Эндрю, усмехнувшись при этом воспоминании. - Так в чем дело, Чак?

- Вот в этом, сэр,- ответил инженер, вынув взрывной капсюль из отверстия зарядной камеры. Его глаза горели энтузиазмом.- Вот, сэр, решение всех наших проблем!

Глава 19

- К вечеру мерки достигнут реки, - воскликнул О'Дональд. - Плевать мне, что Кромвель вернулся. Надо атаковать город!

Калину казалось, что его голова сейчас расколется пополам. В этот день их надеждам пришел конец, затем они возродились из пепла, а сейчас окончательно угасли.

Прошлым вечером они покинули свои укрепления и отогнали немногочисленные карфагенские, - патрули обратно в город, освободив от врагов всю округу. В их ряды влилось новродское ополчение, и многие поверили, что победа близка.

А утром в устье Нейпера появились "Оганкит" и еще четыре броненосца. Несколько мучительных часов Калин думал, что Кромвель разбил флот Эндрю и теперь вернулся, чтобы покончить с непокорными суздальцами. Затем они получили весть о приближении войска мерков. На рассвете была оставлена станция Уайлдернесс, и один из разведчиков ухитрился переплыть Нейпер прямо под носом у карфагенской галеры и сообщил Калину о том, что враги совсем рядом.

И всего час назад они узнали, что с востока к ним снова приближается флот, во главе которого идут два броненосца.

- Если мы сейчас нападем на город, наши силы окажутся разобщены. - В голосе Ганса звучало отчаяние. - У Кромвеля есть "Оганкит" и четыре броненосца. Если наши сведения верны, у Эндрю только два бронированных корабля. В лучшем случае ему удастся высадить на берег свои войска и потом вести их сюда. Если мы начнем атаку, Кромвель своей тяжелой артиллерией может разрушить Суздаль до основания. И не забывайте, что мы потеряем в этом деле кучу людей. А завтра утром к нам присоединятся тысячи опытных и хорошо вооруженных солдат.

- К утру Кромвель переправит через реку мерков, - мрачно ответил Пэт. - Они окажутся на нашем берегу, И в их руках будет город. А Михаил? Дьявол, может быть, этому ублюдку удастся повернуть против нас несколько городов! Ты знаешь русских, Ганс, для них Суздаль - это символ более значимый, чем фабрики. Мы оставили город, чтобы спасти его от разрушения, надеясь, что, когда вернется Эндрю, мы сможем отвоевать его обратно. Если Михаил объединится с мерками, нам это окажется не по силам. Дайте мне шанс сразиться за город и покончить с этим сукиным сыном! Может быть, если мой штурм совпадет по времени с атакой Эндрю, это отвлечет внимание Кромвеля.

Ганс поднялся со стула, подошел к дальней стене комнаты и выглянул в окно.

- Через пару часов станет совсем темно, - тихо заметил он и взглянул на Калина.

- Ваше мнение, генерал Шудер? - спокойно спросил президент.

Ганс приблизился к О'Дональду и ловким движением вытащил у него из кармана сигару.

- Эй, это моя последняя! - протестующе воскликнул ирландец.

- Мы поделим ее, - ухмыльнулся Ганс, разломав сигару пополам и протянув Пэту меньшую часть. Отправив в рот порцию табака, бывший сержант обвел взглядом небольшую группу штабных офицеров и полковых командиров, сидевших за столом вместе с Калином и Касмаром.

- Я всегда верил в два военных правила, - заявил он. - Во-первых, не распыляй войска и бей ублюдков всем, что у тебя есть. Во-вторых, атакуй первым и не давай врагу опомниться. Если мы сейчас будем ждать, то выполним первое правило. Если пойдем в атаку этой ночью, то соблюдем второе, так как если мерки займут город, нам будет его не отбить. - Мощно работая челюстями, Ганс задумчиво смотрел в пол. Вдруг он встряхнулся и резко сплюнул табачную слюну. - Нападем сегодня. Этот рыжий забулдыга прав. Я знаю Эндрю - он не будет ждать, а полезет прямо на врага, потому что, черт побери, именно я научил его почти всему, что он знает об этом чудесном искусстве убивать. Если мы атакуем Суздаль, возможно, мы отвлечем на себя внимание врага и Эндрю будет легче.

О'Дональд радостно бухнул кулаком по столу и вопросительно уставился на Калина.

- Тогда приготовимся к бою, и да пребудет с нами Кесус, - медленно произнес президент.

- Я хочу поговорить с тобой. Вздрогнув, Тобиас поднял глаза на Хулагара.

- Мне надо проследить за установкой этого орудия. После этого мы поговорим, - резко сказал капитан, показывая на громадную стофунтовку, которую приволокли с кормы, чтобы установить на месте поврежденной носовой пушки.

- Это подождет, - бросил Хулагар.

Тобиас не мог не заметить, что после вчерашнего отступления тон Хулагара по отношению к нему сильно изменился. Ему захотелось закричать в ответ, чтобы сам мерк подождал, но в глубине души он понимал, что уже не может так поступить.

Сделав Тобиасу знак следовать за собой, Хулагар открыл люк на нижнюю палубу и спустился вниз. Щитоносцу кар-карта пришлось согнуться вдвое, его руки задевали палубу. Наконец они вошли в небольшую каюту, отведенную меркам. Тобиас с трудом скрывал свое беспокойство.

От мерков исходил сильный мускусный запах, от которого у него закружилась голова. Взгляды воинов орды, направленные на Тобиаса, были холодными как лед.

- Когда флот Кина будет здесь?

- Вскоре после заката.

- И что ты собираешься делать?

- Сегодня вечером я выйду в море, - тихо ответил Кромвель.

- Нет. Ты останешься на реке.

Тобиасу показалось, что его сердце остановилось. Что задумали эти твари? Когда он подсчитал свои потери, ему стало ясно, что все кончено. После того, как Тобиас починит судно и пополнит запасы топлива, он выведет корабль в море и в нужный момент прикажет убить всех этих меркских ублюдков. Там, в море, он использует карфагенских матросов так же, как раньше использовал суздальцев. Черт возьми, если "Оганкит" будет в его руках, ему наверняка удастся договориться с бантагами.

- Зачем торчать всю ночь на реке? К завтрашнему утру они заблокируют нам выход.

- Чем? Двумя потрепанными броненосцами? Ты же знаешь, что у них нет никакого большого корабля, - ты слышал слова пленников.

Тобиас судорожно сглотнул. Воспоминания об этом унижении жгли его душу. Он видел презрение в глазах своих матросов, в глазах Хулагара.

- Они лгут, - быстро сказал он.

- Я сломал немало человеческих костей, - мрачно произнес Хулагар. - Я знаю, когда в их воплях ложь, а когда - правда.

Тобиас промолчал. Все опять повторилось, и он снова стоит перед трибуналом и ловит на себе презрительные взгляды.

- Даже меня ввел в заблуждение этот корабль,- спокойно заметил Тамука. - Такие вещи часто происходят во время битвы. Победу может принести не только сила оружия, но и хитрость.