Чтение 34–й страницы книги ~Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды~

– Смотри сам. Надеюсь, будет кому помочь тебе.

– А что в Ильмарин происходит, если не секрет? – спросил Аллор, поймав напряженный взгляд Гортхауэра. – Мелькор еще там?

Эонвэ кивнул. Интересно, что еще они знают?

– А как он попал в Ильмарин? – поинтересовался он в свою очередь.

– Манвэ, похоже, попытался спихнуть на него Златоокого. Он, кстати, тоже еще там?

Эонвэ кивнул. Потом нахмурился:

– Дивно! Златоокого – к Мелькору, меня – в Лориэн…

– Аа, ты еще и в Лориэне успел побывать…Слушай, а можно, мы с тобой пойдем?

– Куда, в Ильмарин? Зачем?

– Ну… как сказать… У Манвэ, похоже, неприятности изза моего любопытства, а мы тут сидим…

– Неприятности… – протянул Эонвэ. – И какой прок, скажи на милость, от вашего там появления? Полагаешь, полюбоваться на ваши верноподданные физиономии – это как раз то, чего ему в данный момент недостает?

– А что – столь редкое зрелище достойно внимания, – поучительно заявил Аллор, решительно слезая с кровати. Поморщился, неловко повернувшись. – И вообще я его поблагодарить не успел – за то, что вытащил.

– Долг Короля – заботиться о своих подданных, – провозгласил Эонвэ не без иронии.

– Долг Короля – заботиться о безопасности государства, – в тон ему ответил Аллор. – Мог бы и не возиться с предателем.

– Ну так раскатать в тонкий блин он тебя всегда успеет – стоит ли торопиться?

– Хоть прогуляюсь напоследок.

– А вы правда не собирались смуту учинять с этой вылазкой? Может, все это время ты скрывал истинные свои намерения? – усмехнулся Эонвэ.

– Конечно, чего еще ждать от бывшего назгула? – расхохотался Аллор. Впрочем, рана не дала досмеяться всласть; осталась лишь крайне гадкая изза кривизны ухмылка. – Только тем и занимался, что искал, где бы под Блаженный Аман подкопаться. Может, мы с Гортхауэром вообще заранее обо всем договорились? – Он весело покосился на черного майа. Тот плюнул в сердцах:

– Глаза бы мои не смотрели!

– Дурацкие у тебя иногда шутки, нуменорец! – фыркнул Эонвэ и выпил еще.

– Внимая такой блистательной мудрости, могу лишь предположить, что Манвэ уже придумал наказание и для начала прислал тебя, чтобы уничтожить последние запасы выпивки в этом доме, – проговорила Эльдин, воздев руки к потолку. – Может, продолжите вашу увлекательную беседу в Ильмарин, а? Я вот уже готова.

– Ладно, пошли… – хмыкнул герольд.

– А я? – почти одновременно подали голос Гортхауэр и Курумо.

– А вас с каких пор на Таникветиль потянуло? Гортхауэр посмотрел на Эонвэ, как на умственно отсталого:

– Там же Мелькор!

– Что же он тебя сразу не взял?

– Все тебе объясни. А сейчас, если уж они идут, то и я.

– У них, в отличие от тебя, допуск в Ильмарин, который никто еще не отменял. А тебя, Курумо, Ауле ждет, волнуется…

– Да что со мной станется?! – огрызнулся тот. – До Круга всего ничего осталось – там и увидимся.

– Черствое, бесчувственное создание, – фыркнул Эонвэ. – Короче, если идем, то идем, а там уж разбирайтесь. Голову мне так и так оторвут!

– И как это ее тебе, бедному, до сих пор не оторвали? – сочувственно поинтересовался Гортхауэр.

Эонвэ, скорчив самую надменную физиономию из имевшегося в его распоряжении арсенала, сомнительнейшую жалость проигнорировал.

Аллор, успев уже какимто образом натянуть сапоги, с помощью явно магических действий привел в порядок прическу и скучающелюбезно ожидал конца беседы. Эльдин все же помогла ему встать, и он, двигаясь несколько более плавно и продуманно, чем обычно, направился к выходу. Все остальные последовали за ним.

Эонвэ почувствовал, как снова страх словно провел холодным лезвием по спине – эти движения… Так вот еще что насторожило и напугало его в поведении Манвэ – та же слишком выверенная пластика. «Да что же это делается?!» – взвыл он про себя, наблюдая, как скользит впереди него по Залам фигура нуменорца.

Выбравшись наверх, под небо, напоминающее поеденный молью бархат, если сквозь него смотреть на солнце, Эонвэ подозвал мирно восседавшего на стене чертога орла.

– Позови еще двоих, – приказал он.

Орел, покосившись на пеструю компанию, издал призывный клекот. Эти валинорские птицы вполне владели речью, но не слишком любили ею пользоваться.

Скоро в небе нарисовалась пара крылатых теней, и орлы опустились на плиты двора.

– Не полечу я на них, – пробормотал Гортхауэр, неприязненно косясь на птиц.

– Не лети, – легко согласился Эонвэ. – К утру дойдешь. Так что советую сразу на Маханаксар двигаться – успеешь занять хорошее место. К тому же кто тебя одного пустит в Ильмарин? Или мне тебя на входе полночи ждать?

– Твоя правда, да и к чему нам, темным, проявлять излишнюю щепетильность, – усмехнулся черный майа. – А они не слишком идейные для того, чтобы таскать на себе вражье отродье? – добавил он с ехидством.

– Мы на службе, – лениво процедил ближайший орел. – Куда и кого прикажут, туда того и доставим. А позволишь себе лишнее в полете – не обессудь.

– И много таких спорных случаев было? – поинтересовался Гортхауэр. – Ведь если кто с орла свалился, поди докажи – загляделся он или…

– Аа, ты об этом, – протянул Эонвэ. – Ну вообщето никто ниоткуда просто так не падает…

Майа знал о слухах, ходящих в Блаженных землях, относительно такого метода расправы с неугодными. И хотя реально таких случаев, само собой, не было, его Повелитель не спешил опровергать досужие домыслы. Страх – великая сила…

Гортхауэр, подчеркнуто равнодушно пожав плечами, направился к орлу и осторожно, но вполне уверенно уселся на мощную спину. Курумо, не вступая в пререкания, собрался было последовать его примеру, но остановился.

– А как же вы? – спросил он. – Орловто двое осталось, а нас – четверо, или я чтото недопонял?

– Просто Аллора понесу я, – усмехнулся Эонвэ, подавая руку Эльдин.

Впрочем, девушка с легкостью почти взлетела на место. Герольд Манвэ, сосредоточившись, приготовился к перемене облика, и через пару минут на площадке красовалась еще одна крупная птица с золотистым оперением и яркосиними глазами.

Подмигнув, что выглядело весьма странно, новоиспеченный орел сделал приглашающее движение крылом и даже шаркнул когтистой лапой, выбив из камня искры. Эльдин взвизгнула от восторга. Аллор, рассмеявшись, с помощью Курумо расположился на мягких перьях, и вся компания поднялась в воздух.

Вскоре впереди ледяной свечой замаячили чертоги Ильмарин…

* * *

Порывшись в шкафу, Варда протянула супругу темносинюю, с отливом в сталь, рубаху, покрытую причудливой вышивкой.

– Надень, а то эта вся в пыли – где ты так умудрился?

– Эонвэ ловил – дабы у него не сложилось ложное убеждение, что падение с подоконника является закономерным окончанием любого самостоятельного полета, – усмехнулся Манвэ, проскальзывая в ворот.

Успевшая привести в порядок разметавшиеся пряди Варда увидела в появившихся из рукава пальцах супруга серебристо поблескивающий цветок – он напоминал Телперион, но лепестки были острее и венчик более удлиненный. Не дожидаясь, пока она чтолибо скажет, Манвэ вплел его в только что восстановленную прическу.

Выразительно покрутив пальцем у виска, Варда уцепилась за его локоть, и они вышли из залы.

Войдя в покой, где оставлены были теряться в догадках Мелькор и Златоокий, они застали там обширную компанию. Аллор, задумчиво дымя самокруткой, возлежал на ложе Златоокого, Эльдин курила, сидя у него в изголовье. В ногах расположился Эонвэ. Златоокий, сидя у стены, чтото объяснял Гортхауэру, разводя руками, а Курумо и Мелькор, забравшись в угол, общались безмолвно, глядя друг другу в глаза, и по лицам понять чтолибо определенное было затруднительно – видно было лишь, что это не самый приятный разговор в их жизни.

Все, включая Аллора, встали, приветствуя царственную чету, явно пытаясь понять, чем закончилась приватная беседа. Впрочем, Манвэ счел, что вопросы все же задает он.

– Что привело в мои чертоги столь изысканное общество? – тихо и ехидно поинтересовался Владыка, высокомерноледяным взглядом одарив вновь прибывших.

Те почтительно помалкивали, собираясь с ответом. Эонвэ отчаянно пытался донести до окружающих и до Короля в первую очередь ощущение, что его, Эонвэ, вообще тут нет.

– Прошу извинить столь наглое вторжение, – заговорил Аллор, – просто я воспользовался случаем, чтобы поблагодарить тебя, Владыка, за оказанную милость.

– Не рано ли? – процедил Манвэ.

– Я имею в виду то, что было. Дальнейшее – это дальнейшее. А Гортхауэр предпочитает моему обществу общество сотворившего – ума не приложу, как он выдержал эту пару часов.

– А я просто провожал их, – проговорил Курумо, глядя на Манвэ темными, непроницаемыми колодцами глаз: он явно полагал, что его простонапросто погонят, и не особенно ждал защиты от кого бы то ни было, хоть от приятелей, хоть от сотворившего.

Затянувшуюся паузу прервало появление Вардонэли.

Тихо постучав, она заглянула в комнату и доложила о появлении Ауле.

– Он просит принять его, Владыка, – закончила майэ. Манвэ вскинул бровь.

– Прелестно, скоро сюда весь Валмар сбежится, – пожала плечами Варда.

Эонвэ мстительно покосился на Курумо. «А что я говорил?» – мысленно обратился он к майа Ауле. Тот вздохнул.

– Видимо, ему не терпится узнать, что произошло в чертогах Ниэнны, – мурлыкнула Варда.

– Спросил бы у Тулкаса, – бросил Манвэ.

«Наверное, интересуется, осталось ли чтонибудь от его майа», – безмолвно предположил Эонвэ, обращаясь к Манвэ.

– Проводи Великого Кузнеца в мою приемную, – обернулся Владыка к Вардонэли. – Жестоко обрекать уважаемого Ауле на томительное беспокойство о судьбе его помощника. Думаю, именно это волнует его в первую очередь. – При этих словах Курумо дернулся к двери. – Нет, раз уж пришел сюда, а не в его чертоги, хотя, помоему, перепутать сложно, то, сделай милость, посиди здесь.

Курумо, закусив губу, поклонился.

«Расскажешь ему?» – спросила Варда без слов.

«Посмотрим», – усмехнулся Манвэ, пожал ей руку и, кивнув остальным, покинул помещение.

Ауле ждал в приемной, пытаясь сосредоточиться на предстоящем разговоре.

«Все, сколько можно издеваться?! – думал он с возрастающим раздражением. – Раз использовал, два использовал, теперь опять зачемто вызвал… Он что, так ненавидит Мелькора, что до сих пор отыгрывается на Курумо, или решил припомнить майа Средиземье? Лишь бы в грязь втоптать! После того как он с Мелькором расправился, кто ему слово поперек решится сказать? Так мало ему! Думает, если я смирился и сломался, то из меня можно до Второй Песни веревки вить? Если он чтото сделал с Курумо, я с ним самим не знаю что сделаю, пусть потом Единому жалуется!» – Гнев Кузнеца медленно закипал, подобно раскаленной лаве, и, когда высокая фигура Повелителя Валинора возникла на пороге, Вала с трудом сдержался, чтобы не броситься на него. Все же взяв себя в руки, он приветствовал Владыку: гнев – плохой советчик, главное – узнать, что с Курумо.

Манвэ, стоя напротив кипящего от возмущения Ауле, стер с лица усмешку и неторопливо разглядывал ночного посетителя. Потом все же поинтересовался, что привело досточтимого Мастера в столь неурочный час.

– Я хочу знать, что с Курумо, – тяжело проговорил Ауле. – Ты призвал его сегодня, и его до сих пор нет.

– При чем тут я? Ты в других местах искал?

– Где, например? – нахмурился Кузнец.

– Допустим, в Лориэне. Или, скажем, в Залах…

– Ах ты… – Ауле не мог дальше сдерживаться, глядя на это непроницаемое лицо, копившийся тысячелетиями гнев выплеснулся наружу. – Ты… Что ты с ним сделал?! Думаешь, тебе все с рук сойдет? Я тебе этого не спущу, слышишь, ты?! – Ярость душила его. – Тебе мало унижений, мало крови… – Он вцепился в ворот одеяния Владыки, потянул на себя. – Я тебя с Таникветиль спущу, можешь звать хоть Всеотца… Братоубийца!

Глаза Повелителя Арды заледенели, он прищурился, отчего они стали похожи на тускло блестящие кинжалы.

– Ну? – проговорил он тихо, подойдя вплотную. – Ударь, что же ты стоишь? Или и впрямь до окна дотащить решил?

Ауле, разжав пальцы, стоял, тяжело дыша, словно вспышка гнева отняла последние силы. Поднял руку, опустил, почемуто не в состоянии нанести удар. Манвэ выжидательно смотрел на него, скрестив руки на груди.

– Где Курумо? – хрипло повторил Ауле.

– Вообщето, говоря о Залах, я имел в виду покои Аллора и Эльдин… – усмехнулся Король.

– Нет его там, – процедил Кузнец. – Я пришел оттуда.

– Ну так спросил бы у Намо, онто знает, что у него в Залах происходит.

Ауле покачал головой, в глазах вновь появилось затравленное выражение.

– Ну хорошо, он действительно здесь, причем добровольно. – Манвэ удобно расположился в кресле. – Полагаю, продолжает выяснять отношения с сотворившим.

Ауле в некотором замешательстве посмотрел на него:

– Выясняет – здесь?

– Представь себе, не за Гранью. Ты что, ничего не слышал?

– А кто мне мог рассказать? – огрызнулся Великий Кузнец.

– Ну так слушай хоть сейчас. – Манвэ вкратце описал дневные события.

Лицо Кузнеца прояснилось. Он смущенно и все же с опаской посмотрел па Манвэ.

– Извини, Владыка, я же не знал, я думал… А Единый? – вдруг, словно чтото вспомнив, спросил оп.

– А моя Воля когдалибо не совпадала с Его пожеланиями? – невозмутимо поинтересовался Король.

– Наконецто! – просиял Ауле. – Не будет всего этого… – Он покосился на венценосного собеседника.

– Ну пойдем, – ухмыльнулся тот.

Они прошли анфиладу залов и переходов в Восточное крыло. Подойдя к двери, Владыка смерил Ауле долгим взглядом и раздумчиво произнес, глядя на смесь радости, страха и недоверия на лице Кузнеца:

– Рад, значит, Великий Кузнец? Все, говоришь, хорошо стало…

Ауле растерянно и настороженно уставился на него.

– Ничего, проходи, – усмехнулся Манвэ, открывая дверь в покой и приглашая Ауле следовать за ним. ВалаКузнец вошел в тускло освещенный чертог и замер на пороге, разглядев собравшееся там общество. Мелькор кивнул ему, Варда, улыбаясь ослепительнонадменно, указала на табурет. Курумо, выйдя из угла, приблизился к Ауле.

– Прости, Учитель, я… – Оправдываться было бессмысленно, и он понимал это.

– Ничего, ладно. – Ауле положил ему руку на плечо, майа опустил голову. – «Тебе нужно было поговорить с сотворившим, я все понимаю, ты не мог отлучиться – иногда минуты решают все…» – мысленно продолжил Вала. Курумо судорожно кивнул. – «Тебе не придется больше выбирать, впрочем, как бы ни сложилось, я не мог бы уже молчать. И исполнителем более не буду…» – Ауле замолчал, почувствовав пристальный взгляд Манвэ.

– Значит, исполнителем не будешь… Никогда? А если Единый прикажет? Разве ты осмелишься ослушаться Его? – Злое любопытство поднималось в Манвэ, захотелось проверить, будет ли Ауле столь же тверд в своем решении не быть исполнителем, если… Желание спустить с Таникветиль его коронованную особу не показалось Владыке достаточным доказательством бесповоротности избранного Кузнецом пути. В свое время Единый с одного внушения отбил у Ауле охоту отклоняться от Замысла, и пересилит ли себя Кузнец на этот раз? Кто знает, что произойдет через час после недалекого уже рассвета?

Еле заметная улыбка зазмеилась на губах Манвэ – он смотрел в упор на Ауле, ожидая ответа.

– Ослушаться? Его? А почему ты спрашиваешь так? Разве Единый… против освобождения Мелькора? И что же теперь будет? – В золотистых глазах Кузнеца мелькнул давний, глубоко затаившийся ужас.

И тут Ауле почувствовал, как страх вытесняется из души иным состоянием – какимто отчаянным и усталым гневом, не тем, что недолгое время назад обрушился на Манвэ…

– Что же будет? – повторил он.

– Не знаю, – както неуместно мечтательно улыбнулся Владыка, – чтонибудь да будет. Ты уж подумай хорошенько, – продолжал Король. – Возможно, это твой час снискать милость Отца нашего: твое желание… ээ… спустить меня с Таникветиль, полагаю, должно было бы сейчас прийтись Ему по вкусу…

– Издеваешься?! – нехорошо сощурился Кузнец.

– Чутьчуть. – Манвэ одарил его ослепительной улыбкой. Даже слишком ослепительной.

– Хватит с меня, – тяжело проговорил Ауле. – Я, конечно, утратил способность творить и превратился в ремесленника, но… мой ученик больше не будет искать смерти изза моей трусости. Я ему уже сказал и повторяю: Курумо не будет больше выбирать между Сотворившим и Научившим, и изпод моего молота никогда не выйдет цепь. – Он прикрыл глаза, переведя дух. В висках противно застучало. – И если ты, Владыка, так решил… – Он чуть не задохнулся от волнения, воздух словно сгустился в гортани горячим комом. Сквозь пульсирующие перед глазами рдяные точки он услышал вкрадчивомягкий голос Короля:

– О звезды, как же было легко тебя поймать! Впрочем, этого следовало ожидать, но теперь все уже окончательно ясно. Отличный способ выявлять недовольных.

Ауле застыл, как громом пораженный. Курумо кинулся к нему, бросив на Манвэ испепеляющий взгляд.

«Зачем ты его так?» – мысленно обратился к брату Черный Вала.

«Хочу попять: он на это решился, потому что обстоятельства благоприятствуют, или действительно больше на попятный не пойдет? Да, это жестоко, но уж ктокто, а он должен решить для себя – либо он поступит по велению сердца, либо останется тем, кем был».

– Так вот ты как… – прошептал Ауле. – Но… как же… а Мелькор?

– А это – приманка. Проверка на верность Замыслу. Для того я его и вытащил.

– Мелькор не стал бы тебя слушаться – вот так!

– Откуда тебе знать, как и чем я смог заставить его? Вон ученик его сидит, воплощенный – может, это цена? – Владыка ухмыльнулся.

В следующее мгновение он еле увернулся от тяжелого кулака Кузнеца. Глаза Ауле горели, как расплавленное золото, лицо побледнело.

– Ты… так ты… Проверил, значит… Всех скрутить собрался, да?! Не выйдет, слышишь?! Без меня своими кровавыми делами занимайся! Вместе с Единым! – Великий Кузнец, изготовившись, бросился на Короля.

«Интересно, а у него обруч не срабатывает, потому что давно снят за примерное поведение, или Единому не терпится взглянуть, как меня прибьют собственные подданные? Зачему Самому возиться?» – подумал Манвэ, ускользая от возмущенного Кузнеца.

Собравшиеся с какимто даже задорным интересом наблюдали за разыгравшейся в покое сценой – часть разговора большинство не слышало, а мысленные реплики никто и подавно проследить не мог.

Варда, потянувшись, как огромная кошка, направилась к ним. Ауле снова рванулся к Королю, попрежнему неуловимому, как подвластная ему стихия, но на плечо его легла неожиданно тяжелая рука Мелькора.

– Успокойся, Ауле, это действительно была проверка, но с иной целью.

Ауле дернулся, недоверчиво косясь на Черного Валу:

– То есть? Ты действительно свободен? А ты уверен, что он тебя не обманывает?

– Знаешь, если бы план был именно таков, можно было бы обставить мое явление в Аман иным образом. Например, как бы позволить бежать… – Мелькор ухмыльнулся.

– И распустить об этом слух по Валмару, – мечтательно протянула Варда.

– И выявить штаб мятежников у нас дома, например, – улыбнулся Аллор.

– А там накрыть всех сразу! – звонко, чуть нервно рассмеялся Златоокий, тряхнув копной темномедовых волос.

Великий Кузнец мрачно покачал головой:

– Так где же – правда?

– Правда все же в том, что Мелькора я счел нужным освободить, а Отец наш придерживается иного мнения на этот счет, – пожал плечами Манвэ.

– Зачем же ты…

– Видишь ли, в сложившейся ситуации каждому приходится решать за себя, – развел руками Мелькор.

– Сидел бы в своем чертоге – не было бы всей этой разборки, – проговорил Манвэ.

– Какая разница?

– На рассвете выслушал бы спокойно Указ – и никакого личного решения.

– Насиделся уже! – проворчал Ауле. – Не все ли равно, когда заявить то, что я заявил, – днем раньше или днем позже? Повторить? Пожалуйста: я больше не орудие – ни в твоих руках, Манвэ, ни в руках Единого, чью волю ты вершишь… или вершил…