главное, наколка на левом запястье. Он сказал, что у нее наколка в виде
буквы ?эс?, а я назвала ее подковой. Но ведь букву ?эс? можно принять и
за подкову. Если это совпадение, то...
что Шура стала опасаться за его психическое состояние. - Стоп, -
повторил он и закрыл глаза, губы его безмолвно шевелились...
показавшиеся Шуре совершенно бешеными, и произнес замогильным голосом:
где она живет?
той девицы, то ее можно найти через...
Рогов, - меня интересуют только факты! - С этими словами он насмерть
вцепился в телефон и принялся с остервенением накручивать диск, бормоча
себе под нос:
же кроет последними словами за то, что не сразу схватился за кончик
заветной ниточки, а это была именно она, он уже не сомневался. Женщина,
женщина с татуировкой на запястье. Ее видели и Кучеров, и Лоскутов. Что
касается Шуры Тиуновой и ее знаменитых дедукции и индукции, то, похоже,
это был первый случай, когда он готов был с ними смириться.
***
информацией Рогов разжился в отделении милиции, в котором было заведено
дело на ее племянницу. Ту самую начинающую грабительницу, оглушенную
фолиантом Алены Вереск в дежурном магазине. Там же ему любезно сообщили
адрес, по которому проживала вышеупомянутая Светлана Петровна, а
проживала она в Новых Черемушках в одной из последних, предназначенных
на снос ?хрущевок?. По крайней мере, поблизости там был вырыт огромный
котлован, а деревья предусмотрительно срублены под корень. А перед самым
входом в подъезд простиралась огромная и, очень похоже, никогда не
просыхающая лужа. Рогов отнесся к неожиданному препятствию философски и
спокойно прошлепал по грязной, в разводах машинного масла водице. Шура
замешкалась на краю лужи в своих модельных лодочках, после чего,
мысленно попрощавшись с ними, решительно двинулась вперед.
старым дерматином дверью, рядом с которой кто-то вывел черной краской
корявые буквы ?Спартак? - чемпион?, а чуть ниже еще кое-что непечатное.
Рогов вспомнил, что в его собственном подъезде была идентичная надпись,
только зеленой краской, и нажал на дверной звонок. Палец от кнопки он
оторвал не сразу, сначала насладился пронзительным дребезжанием,
доносившимся из квартиры. Однако ни шаркающих шагов, ни бдительного ?Хто
тама?? за этим не последовало. Тогда Рогов повторил звонок, потом
позвонил еще раз.
Рогов и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, ткнул в кнопку
звонка квартиры номер два.
Рогова с опаской глянул подслеповатый старческий глаз.
приоткрылась, но глаза он не увидел.
На этот раз ему торопливо ответили:
прикрылась.
сам об этом не догадывался - и первой вышла из подъезда.
ему открыла приветливая молодуха, выпустившая из квартиры на лестничную
площадку такие вкусные кухонные запахи, что Рогов с особенной остротой
почувствовал свое холостяцкое сиротство. И женщина была вся такая уютная
и аппетитная, что ее хотелось расспрашивать долго и подробно, и не
только по существу дела. Может, он так бы и поступил, если бы не
тревожный зов запыхавшейся Шуры:
обернулся. Его помощница на редкость комично покачивалась на высоких
каблуках своих промокших лодочек.
квартиру Бельцовой, а там кто-то на полу лежит. По крайней мере, ноги
видны. По-моему, женские...
полного счастья.
Глава 25
ВАШИ ДОКУМЕНТЫ!
было обернуто махровое полотенце, густые волосы небрежно взлохмачены, а
на бронзовом торсе блестели капельки воды..."
потоком сознания, пробормотала в задумчивости: ?капельки воды, капельки
воды...? - после чего вдохновенно отстукала продолжение: ?в которых
отражалось все счастье мира?. Потом вспомнила, что, кажется, уже
использовала это замечательное сравнение в предыдущем романе ?Поцелуй на
прощание?. Только там ?все счастье мира? отражалось не в капельках воды,
а в бисеринках пота... Нет-нет, пожалуй, даже не в бисеринках, а в
глазах... Точно, в глазах ?цвета загустевшего меда?! Мура вздохнула и,
нажав на соответствующую клавишу, стерла уже написанное. М-да... Муки
творчества, о которых благодарные читательницы даже не подозревали,
принимали поистине космические масштабы.
Месте. Любовная сцена решительно ?не шла?, а ведь раньше это была ее
специализация! До сих пор никто лучше Алены Вереск не мог описать,
как ?мужественный красавец сжал ее в своих объятиях?.
ответила:
всплывшее на поверхность из глубин подсознания. Точнее, даже не само
платье, а всего лишь его край, мелькнувший в длинном, как прямая кишка
удава, коридоре Дома культуры строителей. Из-за этого самого
воспоминания Муру мучило неотступное беспокойство. Она уже сомневалась
во всем и прежде всего в том, что манекенщицу зарезал Лоскутов. Если
убийство и впрямь произошло в считанные минуты, как утверждает
коренастый следователь, совершенно не годящийся на роль героя-любовника,
то женщина (в платьях все-таки ходят преимущественно женщины) в коридоре
возникла неспроста!
закрыла файл. Сначала Мура посидела, подперев голову на манер
роденовского ?Мыслителя? и пытаясь сосредоточиться, - безрезультатно.
После чего сменила тактику: устроилась на диване и закрыла глаза. Долго
она так не пролежала, подскочила и стала с бешеной скоростью одеваться.
Кое-как расчесалась, небрежно мазнула помадой по губам и выскочила из
квартиры, предусмотрительно прихватив с собой диктофон, который, как
показали последние события, наряду с косметичкой всегда должен
присутствовать в сумке уважающей себя женщины. Мура спешила на вокзал.
Почему? Да потому, что она вспомнила разговор между Лоскутовым и его
помощником, подслушанный ею накануне, когда еще она находилась в
загородном особняке на положении полуфабриката или, вернее,
промежуточного материала, предназначенного для преобразования в
бессловесный кусок мяса. Ладно, теперь это уже неважно, а важно, что
Лоскутов упомянул о бабке манекенщицы, доживающей свой век в Озерске, в
доме для престарелых. Может, Мура, и ошибалась, но в детективной
литературе, сколько она помнила, корни всех преступлений искали в
прошлом. А кто может лучше знать прошлое мертвой манекенщицы, чем ее
бабка?
билет, газету, чтобы скоротать время в дороге, а также - уже в последний
момент - бублик, щедро усыпанный маком. Все-таки Мура ничего не ела с
самого утра, впрочем, ее это мало беспокоило, поскольку увлекшись
чем-нибудь, она всегда забывала о таких пустяках, как хлеб насущный.
Обычное дело для творческой натуры.
Адамов Григорий
Лукьяненко Сергей
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Суворов Виктор