определенного количества, столь же внешнее утверждение) и на некоторое
убавление как некоторое столь же внешнее отрицание. К такому внешнему
способу и реальности, и отрицания определяет себя вообще природа изменения
определенного количества. Поэтому нельзя в указанном несовершенном выражении
не усмотреть тот главный момент, в котором все дело, а именно безразличие
изменения, так что в самом его понятии содержится его собственное "меньше" и
"больше", его безразличие к самому себе.
к исключенному "одному" лишь отрицательно, [теперь] перешедши в соотношение
с последним, относится тождественно к иному и, стало быть, потеряло свое
определение, для-себя-бытие перешло в притяжение. Абсолютная непроницаемость
отталкивающего "одного" растаяла, перешла в это единство, которое, однако,
как содержащее это "одно", определено в то же время через внутреннее
отталкивание, есть единство с самим собой, как единство вовне-себя-бытия
(als Einheit des Aupersichseins Einheit mit sich selbst ist). Притяжение
есть, таким образом, момент непрерывности (Kontinuitat) в количестве.
собой, не прерываемое никакой границей и никаким исключением, но она не
непосредственное единство, а единство для-себя-сущих "одних". В ней еще
содержится внеположность множественности (Aupereinander der Vielheit), но
содержится в то же время как нечто неразличенное, непрерываемое.
Множественность положена в непрерывности так, как она есть в себе;
есть поэтому простое, лишенное различий равенство. Непрерывность есть этот
момент равенства внеположности самой себе, продолжение себя различенных
"одних" в их "одних", отличных от них.
дискретности (Diskretion) - отталкивание в том виде, в каком оно лишь момент
в количестве. - Непрерывность есть равенство себе, но равенство себе
"многого", которое, однако, не становится исключающим; только отталкивание
расширяет равенство себе до непрерывности. Дискретность есть поэтому с своей
стороны сливающаяся дискретность, "одни" которой имеют своей связью не
пустоту, не отрицательное, а свою собственную непрерывность и не прерывают в
"многом" этого равенства с самими собой.
оно сначала есть это единство в форме одного из них - непрерывности, как
результат диалектики для-себя-бытия, которое свелось в форму самой себе
равной непосредственности. Количество, как таковое, есть этот простой
результат, поскольку он еще не развил и не положил в самом себе своих
моментов. - Оно прежде всего содержит их, будучи положено как для-себя-бытие
в его истинном виде. Это для-себя-бытие было по своему определению снимающим
себя соотнесением с самим собой, вечным выхождением вовне себя
(perennierendes Aupersichkoinmen). Но то, что отталкивается (Abgestopene),
есть оно само; отталкивание есть поэтому то, что порождает продолжающееся
течение самого себя (erzeugende Fortfliepen seiner selbst). Благодаря
тождественности отталкиваемого это порождение дискретного (dies
Diszernieren) есть непрерываемая непрерывность, а благодаря выхождению вовне
себя эта непрерывность, не будучи прерываемой, есть в то же время
множественность, которая столь же непосредственно остается в своем равенстве
с самой собой.
определенное количество, а поскольку оно становится определенным
количеством, граница также не служит его пределом; оно скорее состоит именно
в том, что граница не служит для него пределом, что оно имеет для-себя-бытие
внутри себя как нечто снятое. То обстоятельство, что дискретность составляет
в нем момент, может быть выражено так, что количество повсюду и всецело есть
реальная возможность "одного", но и наоборот, что "одно" столь же всецело
дано как непрерывное.
превращается в сложение, а именно во внешнее соотношение "одних" друг с
другом, в котором "одно" сохраняет свою абсолютную непроницаемость и
исключение других "одних". Но рассмотрение "одного" показало, что оно в себе
и для себя переходит в притяжение, в свою идеальность и что поэтому
непрерывность не внешняя для него, а принадлежит ему самому и имеет свое
основание в его сущности. За эту-то внешность непрерывности для "одних" и
цепляется вообще атомистика, и отказаться от нее представлению очень трудно.
- Напротив, математика отвергает ту метафизику, которая полагала, что время
состоит из отдельных моментов времени, а пространство вообще или прежде
всего линия - из пространственных точек, поверхность - из линий, все
пространство - из поверхностей; она не признает таких дискретных "одних".
Если она так определяет, например, величину поверхности, что последняя
представлена как сумма бесконечно многих линий, то она видит в этой
дискретности только представление, которое принимается лишь на мгновение, и
в бесконечном множестве линий уже заключена снятость их дискретности, так
как пространство, которое они должны составлять, ограниченно.
количества, имеет в виду противоположность этого понятия простому
представлению, когда он говорит о количестве следующее: Quantitas duobus
modis a nobis concipitur, abstracte scilicet sive superficialiter, prout
nempe ipsam imaginamur; vel ut substantia, quod a solo intellect!! fit. Si
itaque ad quantitatem attendimus, prout in imaginatione est, quod saepe et
facilius a nobis fit, reperietur finita, divisibilis et ex partibus
conflata, si autem ad ipsam, prout in intellectu est, attendimus, et earn,
quatenus substantia est, concipimus, quod difficillime fit, - infinita,
unica et indivisibilis reperietur. Quod omnibus, qui inter imaginationem et
intellectum distinguere sciverint, satis manifestum erit.
что таково пространство и время, а также материя вообще, свет и т. д., даже
"Я"; только под количеством, как мы уже отметили выше, не следует понимать
определенного количества. Пространство, время и т. д. - это протяжения,
множества, которые суть выхождение вовне себя, течение, не переходящее,
однако, в противоположность, в качество или в "одно", а как выход вовне себя
они суть вечное самопродуцирование своего единства.
совершенно непрерывно, оно инобытие и снова инобытие, тождественное себе;
время - это абсолютное выхождение вовне себя, порождение "одного", момента
времени, "теперь", которое есть непосредственно уничтожение самого себя и
постоянно возобновляемое уничтожение этого прохождения, так что это
самопорождение небытия есть такое же простое равенство и тождество себе.
сохранившихся от первой диссертации Лейбница (1-я страница первого тома его
сочинения), есть одна (а именно вторая), гласящая: Non omnino improbabile
est, materiam et quantitatem esse realiter idem . - И в самом деле, эти
понятия отличаются друг от друга лишь тем, что количество есть чистое
определение мысли, а материя - это же определение мысли во внешнем
существовании. - "Я" (dem Ich) также присуще определение чистого количества,
поскольку "Я" есть абсолютное становление иным, некоторое бесконечное
отдаление или всестороннее отталкивание к отрицательной свободе
для-себя-бытия, однако такое отталкивание, которое остается совершенно
простой непрерывностью, - непрерывностью всеобщности или у-себя-бытия, не
прерываемой бесконечно многообразными границами, содержанием ощущений,
созерцаний и т. д. - Что касается тех, кто возражает против понимания
множества как простого единства и кто кроме понятия, что каждое из "многих"
есть то же самое, чтб и другое, а именно "одно" из "многих" (поскольку здесь
идет речь не о более определенном "многом", о зеленом, красном и т. д., а о
"многом", рассматриваемом само по себе), требует еще и представления об этом
единстве, то они сколько угодно найдут такого рода представлений в тех
непрерывностях, которые дают в простом созерцании дедуцированное понятие
количества как имеющееся налицо.
пространства, материи]
непрерывности - имеет отношение спор или антиномия бесконечной делимости
пространства, времени, материи и т. д.
дискретность так же, как и непрерывность. Одностороннее принятие
дискретности приводит к [признанию] бесконечной или абсолютной разделенности
и, следовательно, к [признанию ] некоторого неделимого как принципа;
одностороннее принятие непрерывности приводит, напротив, к [признанию ]
бесконечной делимости.
(космологические) антиномии, из которых вторая касается той
противоположности, которую составляют моменты количества.
философии; прежде всего они привели к ниспровержению предшествующей
метафизики, и именно их можно рассматривать как главный переход к новейшей
философии, так как особенно они привели к убеждению в ничтожности категорий
конечности со стороны содержания, а это более правильный путь, чем
формальный путь субъективного идеализма, согласно которому их недостаток
заключается лишь в том, что они субъективны, а не в том, что они суть в
самих себе. Но при всей своей огромной ценности кантовское изложение
антиномий все же весьма несовершенно; во-первых, оно само непоследовательно
и неопределенно; во-вторых, неправилен его вывод, который предполагает, что