Восьмое марта покажут.
поэтому я с утра поехала в журнал "Ваша песня" на поиски
Леси Галиной.
телефонов восседала раскрашенная во все цвета радуги тощая
девица. Фиолетовые волосы торчали дыбом, худенькую грудь без
всякого признака бюста обтягивал оранжевый свитерок, в уши
воткнуто по килограмму железа, а костлявые запястья унизаны
!` a+%b ,(, фенечками и бисерными косичками.
жвачку.
и ткнула пальцем в одну из дверей:
получила повышение, потому что дверь украшала красивая
латунная табличка с надписью "Заместитель главного
редактора". Ниже кто-то прикрепил на кнопках вырезанное из
упаковки название "Яйцерезка".
дверь. Комнатка оказалась небольшой и утыканной множеством
аппаратуры. Компьютер, принтер, ксерокс, факс, сканер и еще
парочка каких-то неизвестных мне серых пластиковых ящиков,
завораживающе моргавших зелеными лампочками. Если учесть,
что у окна помещался огромный письменный стол с грудой
рукописей и высокое кожаное кресло, то места для
передвижения просто не осталось. Даже для моих сорока пяти
килограммов. Приходилось удивляться, как Леся Галина
ухитряется протискиваться за рабочий стол, потому что
сидевшая передо мной женщина тянула на полтора центнера.
хламиду, очевидно, Леся пыталась при помощи одежды стать
стройней. Большие руки, похожие на булки, держали папку.
поинтересовалась:
посмотрела в ее лицо. Мягкие карие глаза, прямой, аккуратный
нос, красиво изогнутый пухлый рот и брови, летящие к вискам.
Кабы не чудовищная толщина, Леся сошла бы за красавицу.
Кстати, и волосы у нее оказались хороши - целая копна
смоляных кудрей, а зубы, показавшиеся на секунду, сверкнули
белизной, да и цвет лица чудесный - нежно-розовый,
персиковый.
шариковую ручку и ответила:
оставила письмо, просила его передать брату Егору. Я
пообещала, только Звягинцева внезапно скончалась, а адреса
брата не оставила. Я хочу выполнить последнюю волю покойной,
думала, может, вы подскажете. Настя о вас часто вспоминала,
называла лучшей подругой.
только потом разбежались.
рассказывать подробности. - Только у Насти не было брата
Егора, у нее вообще никого не было, родители умерли, бабушка
тоже, лишь дядя остался.
/.*.)-.#. отца.
Настя стала Звягинцевой.
прожили, меньше полугода, потом развелись.
госпожа Скотинина?
- Но где найти ее брата? - продолжала я.
последнее время сильно болела, у нее изменилась личность,
выдумывала несуществующие вещи... Никакого Егора нет, письмо
можете выкинуть.
но деньги? Тридцать тысяч американских долларов никак нельзя
назвать вымыслом. Они существуют на самом деле. Не далее как
сегодня утром я щупала подушку, пытаясь услышать хруст
купюр. Правда, никакого звука не уловила, но банкноты там,
под велюровой наволочкой с вытканной кошкой. Нет, Егор есть,
весь вопрос только в том, где его найти...
адресом Льва Константиновича Платова. Леся не помнила точно
ни названия улицы, ни номер дома.
она, чиркая ручкой по бумаге, - если один раз где пройду,
всю оставшуюся жизнь дорогу помню. От метро "Динамо" вглубь,
мимо парка, потом до светофора...
в виду, Настена обладала больной фантазией. Я ведь с ней
очень тесно общалась и ни о каком брате не слышала...
податься. Раскрашенная девица не проявляла ко мне никакого
внимания, просто лениво разгадывала кроссворд. Внезапно
дверь, ведущая в коридор, распахнулась, и влетела девчонка в
кожаной мини-юбке и зеленой блузочке.
скорей!
громадного роста, небось чуть-чуть не дотянула до двух
метров. Тощие мальчишеские бедра обтягивали кожаные брюки.
Ноги оказались под стать росту - размер сорок пятый, не
,%-lh%. Горестно вздыхая, девица ушла, за ней поплыл
тяжелый, удушливый запах "Фаренгейта".
мини-юбке хихикнула:
принадлежность никому не известна. Впрочем, наверное, все же
представитель мужского рода, так как пользуется туалетом для
джентльменов.
за девушку, сережки, фенечки, макияж...
он обрадуется. Впрочем, в нашей редакции педиков полно,
можно сказать, других парней нет, кроме девушек, конечно.
начальство под себя кадры подбирает. Главный редактор Пусик
мальчиков подыскивает, а Леська - девочек.
активная, я бы даже сказала, страшно активная. На работу
берет только тех, кто соглашается ее ублажать. Тут просто
вертеп, публичный дом...
побагровела, но тут дверь вновь распахнулась, и в приемную
влетела толпа галдящих людей. Воспользовавшись суматохой, я
выскользнула на улицу.
последний зимний месяц. Серое тяжелое небо раздвинулось, и в