ограничиться применением мер административного воздействия..."
сама Нежинская, ни люди из ее окружения. Хлыстунов - музыкант, характе-
ризуется положительно, ранее не судим, но что-то в его установочных дан-
ных настораживает, причем непонятно, что именно и почему... Проживает по
улице Речной, 87, кв. 8. Этот адрес и задевает какую-то зарубку в памя-
ти, вызывая смутное беспокойство.
на выходит на Каменногорский проспект. По Каменногорскому это дом номер
двадцать... А напротив, через улицу - двадцать второй. Каменногорский,
22... Где-то я слышал этот адрес... Точно! Заявление пенсионера-общест-
венника о незнакомце, забравшемся на чердак! Совпадение? В деле, состоя-
щем из одних несовпадений и противоречий? Нет, оставлять такой факт без
тщательной проверки нельзя.
пасся мощным фонарем.
пыльно, пахло сухим деревом, ржавым железом и битым кирпичом.
рошенные пылью следы: к слуховому окну и обратно. Убедившись, что инди-
видуальные признаки оставившей их обуви отсутствуют начисто, я подошел к
раме с выбитым стеклом и выглянул наружу. До фасада дома N 87 по улице
Речной было рукой подать, и восьмая квартира окнами выходила на эту сто-
рону, этажом ниже, если таинственный незнакомец хотел заглянуть туда, то
найти лучшее место вряд ли возможно.
баку. Пес метнулся к окну, пробежал вдоль стены, принюхался и стал
скрести лапой пол. Я присел на корточки, направил фонарь и увидел: в ще-
ли под плинтусом что-то поблескивает. Сдерживая нетерпение, осторожно
просунул в щель карандаш и выкатил винтовочный патрон с хищно вытянутой
остроконечной пулей.
что его обронил неизвестный, заглядывавший в окно Хлыстунова - тайного
друга Марии Нежинской.
риальное доказательство по делу. Если, конечно, патрон имеет отношение к
покушению. Ведь обстоятельств, подтверждающих мои догадки, как не было,
так и нет.
факты, связанные с ней, при ближайшем рассмотрении оказывались домыслом
или прямой ложью, дымовой завесой.
относился к неизвестной категории боеприпасов, даже всезнающие эксперты
вместо подробного ответа ограничились краткой справкой: пулевой охотни-
чий патрон калибра 8 мм иностранного производства.
ти этого дела привели к тому, что ночью я поверил в версию Зайцева.
без перил казались гораздо уже, чем в действительности, а пропасть под
ними зияла совершенно зловеще. Чего меня понесло сюда второй раз, да еще
в такое время, я не знал, но чувствовал: впереди - важное открытие.
на двенадцатом этаже царил плотный черно-серый полумрак. Стен по-прежне-
му не было, и, подойдя к краю, я невольно отпрянул: казалось, что "свеч-
ка" накренилась, как Пизанская башня, угрожая сбросить непрошеного гостя
туда, где точечные огоньки уличных фонарей обозначали широкий и оживлен-
ный обычно проспект.
лась: ни одной машины, ни одного движения, ни звука.
Прямо сейчас, сию минуту! Может, по темно-синему небу, перекрывая звез-
ды, косо скользнет круглая, издающая легкое жужжание тень летающей та-
релки, перемигнутся разноцветные сигнальные огоньки и ко мне выйдет
инопланетное существо - зеленое, с глазами-блюдцами и рожкамилокатора-
ми...
опор, из углов полезли бесформенные угрожающие тени. Желтый лунный свет
поблек, и все окружающее приобрело неправдоподобный, призрачный вид.
Нет... Вот еще... И еще... Неужели... Я уже понял, но пытался не призна-
ваться в этом. Шаги! Медленные, крадущиеся - шерк, шерк, шерк. Кто-то
поднимался по лестнице, и разумного объяснения - кому могло понадобиться
в полночь забираться на верхотуру недостроенного дома - в голову не при-
ходило. Я инстинктивно спрятался за железную бочку из-под цемента, иск-
ренне надеясь, что сию минуту все разъяснится - появится нетрезвый, об-
росший щетиной сторож и можно будет перевести дух и посмеяться над своим
глупым страхом. Шерк, шерк, шерк... шаги приблизились, уже должен был
показаться и человек, если сюда поднималось материальное существо, но в
поле зрения никто не появлялся.
она поднималась столбиками, зависала на несколько секунд и медленно
опускалась на черные рубчатые следы, проявлявшиеся один за другим на се-
ром бетоне.
то кто-то другой вместо меня находился здесь и, безгласный и недвижимый,
наблюдал картину, противоречащую самим основам с детства привычных
представлений об окружающем мире.
наконец вынырнула из облаков, и на полу вырисовывалась квадратная, нем-
ного скособоченная тень, упиравшаяся основанием в замершие у обрыва сле-
ды.
нания я почему-то отчетливо понимал: это не бестелесный пришелец из кос-
моса, нет, не научной фантастикой тут пахнет, совсем другим, дремучим,
многократно перевернутым и разоблаченным, осмеянным и развенчанным, че-
пухой, предрассудками, ставшими вдруг реальностью, страшненький такой
запашок, от которого, оказывается, и впрямь волосы дыбом встают и кровь
в жилах стынет. А ведь и выпьют, чего доброго, ее, кровушку твою, и пис-
толетик макаровский девятимиллиметровый не поможет, и приемчики всякие
хитрые, быстрые и надежные, тоже не сгодятся против потустороннего, не-
материального, тут иные средства нужны, простые, проверенные: заговор
там или молитва подходящая, кол осиновый, на худой конец пуля серебря-
ная, водица святая.
да беззащитненький, и сиди потому тихонько, не рыпайся, не кличь беды,
может, стороной пройдет, если не учуют они духу человеческого. Почему
они? Да потому что сейчас еще кто-то явится, не любит их брат поодиноч-
ке-то шастать...
осмотрелась и спряталась, а вместо нее ноги показались, потом вся фигура
кругленькая на руках повисла, покачалась над пропастью, прогнулась пару
раз и исхитрилась на этаж запрыгнуть, прокатилась по полу колобком,
вскочила, отряхнулась по-кошачьи, так, что пыль цементная во все стороны
полетела, и прямиком к лебедке: корыто металлическое для цемента троси-
ками прихватила и вниз столкнула. Завизжала лебедка, ручка закрутилась
как бешеная, а рядом, оказывается, Семен Федотович Платошкин стоит, ди-
ректор заготконторы, пиджак платочком очищает. Почистился, прихорошился,
хвать за ручку и крутит, корыто свое обратно поднимает. Хитрец великий,
не наш клиент - обэхээсовский, живет будто на пять зарплат, а как реви-
зия или проверка какая - у него полный ажур. Чего это он ночью по крышам
лазит? Любит на здоровье жаловаться, валидол показывает, а сам может ак-
робатом в цирке работать. Да и ручку лебедки вертит легко, свободно, а
когда поднял корыто, в нем целая компания: и Рома Рогальский с женой, и
Иван Варфоломеевич Кизиров, и две девочки из "Кристалла", и тетя Маша, и
пегий Толик-повар, и какие-то незнакомые.
сразу и не разберешь, в чем тут дело.
лову внутрь засунул. - Страсть размяться хочется.
нулись полукругом, но он их подобрал, только туфли снаружи остались, ко-
жаные югославские, на "молнии" сбоку. Грохотало и хрюкало сильно, а все
равно хруст слышался, у меня чуть внутренности не вывернуло.
лика: Козлов, что в прошлом году жену зарезал, не признался, хотя улик
было два вагона и на суде в последнем слове клялся, мол, невиновен, пла-
кал, уверял: ошибка вышла, Бадаев - растратчик и взяточник, Вика - сек-
ретарша большого начальника.
туда какой-то куль бесформенный вывалился, полежал, поохал, а потом
опять собрался в Кизирова.
стройку, - захохотал Рогальский. - Да прокрути с песочком! Дешево и сер-
дито. Заодно посмотрят, что ты строишь, а из финского домика этого не
увидишь, даже через коньячную бутылку!
выхожу! Строить каждый может, один лучше, другой хуже - не в этом дело!
Да и какая ему, Ромик, начальству, разница, у кого качество выше - у ме-
ня или у Фанеева? Для него лично другое важно: кто умеет уважить, разв-
Панов Вадим
Махров Алексей
Василенко Иван
Афанасьев Роман
Корнев Павел