школе опыта такого набираюсь, вам с мамой и не снилось. В ваше время было
по-другому.
бандитов ловить. Вот сейчас я их и изучаю.
бандитами? Соня, а ты не преувеличиваешь?
вздохнула девочка.
черноглазая, с такими же прямыми темно-каштановыми волосами до плеч. Но она
была значительно взрослее, чем ее мама в десятилетнем возрасте. Каждый день
ей приходилось сталкиваться с такими психологическими и нравственными
задачками, какие не снились ее маме ни в десять, ни в тридцать лет.
жизнь лучше своих родителей. Таня и Никита крутились в замкнутом научном
мире, их окружали разные люди, порядочные и не очень, но все они были из
одного теста, все были интеллигентами до мозга костей.
чем жизнь десятилетней Сони.
часы. - Спать, сию же минуту! Только зубы почистить не забудь.
диване. Вера заметила, что из-под подушки торчит маленькая кукольная нога.
забираясь под одеяло и прижимая к себе пухлого резинового пупса в кружевном
чепчике, - не забудь поцеловать меня и перекрестить.
Глава 14
к пустому понтярству, водке и "дури". Он решил сбить совсем маленькую,
мобильную бригаду из здорового, крепкого молодняка, чтобы были жадные,
горячие, а уж выдрессировать их, сделать послушными своей железной воле он
сумеет.
через темную подворотню и услышал хриплый, нахальный голос:
асфальте.
шпану. Грабить его решили, сосунки.
что ли?
действительно очень хотелось кушать. Но гамбургеры в вокзальном ларьке их не
устраивали. Невкусно. Хотелось в хороший ресторан, да не только по большим
праздникам, а каждый день. И тачку хотелось, чтоб новенькая, блестящая, с
музыкой, с красивыми девочками на заднем сиденье, и еще много чего хотелось,
причем не когда-нибудь, а сию минуту.
Кашина и Рустама Габаретдинова туда почему-то не приглашали. Они подумали и
решили, что самый быстрый и нехлопотный путь получить хотя бы что-то - это
сесть в электричку, доехать до Москвы, послоняться, оглядеться, найти
хорошие подворотни и проходняки и тихо дожать какого-нибудь одинокого
припозднившегося прохожего. Конечно, у человека, который идет ночью от метро
до дома, много не возьмешь. Но хотя бы что-то. А то уж очень обидно.
им сумку без всяких разговоров, даже кольца с пальцев сняла, лишь бы не
били. В сумке оказалось триста тысяч. А два колечка они утром продали
скупщику золота на площади Белорусского вокзала за сто баксов. И тут же все
потратили, даже сами не поняли на что.
им не повезло, нарвались на каратиста, который может запросто оказаться
ментом или вообще спецназовцем. Обычный человек так драться не умеет. Вот
возьмет сейчас и потащит их обоих в ментовку. Такой может, если захочет.
тихо и рассудительно, - но только свидетелей оставлять нельзя. Все домушники
горят на свидетелях.
Каждому он устроил экзамен. Первым прошел его Рустам, которому дали прозвище
Гундос. В качестве экзаменационного билета ему досталась женщина шестидесяти
лет.
пушкой-то.
она рассказала, где спрятаны деньги. В полированной стенке, в зеркальном
баре, стояла яркая жестянка из-под французского печенья. Там, под кучей
лоскутков и клубков, нашли две тысячи баксов. Было еще кое-какое золотишко.
девятнадцатилетний Гундос полоснул ножом по горлу женщины.
мог бы в конце концов прирезать кого-то в азарте драки. Но совсем другое
дело убить беспомощного человека, пожилую женщину, примотанную к стулу и
глядящую на тебя глазами, полными ужаса. Убить хладнокровно, чтобы не
оставалось свидетелей. Что-то очень важное надо в себе переступить.
может.
мать отказалась от него, может все. Младенец из Дома малютки, обреченный
глядеть в казенный потолок, орать до посинения, нюхать хлорку и чужое
дерьмо, олигофрен в стадии дебильности, ребенок десятого сорта, попавший в
лопасти холодной равнодушной машины под названием "государство", может все.
сгинул где-нибудь в психушке, сгнил тихим бессмысленным "овощем". Не вышло.
Он вырос, стал сильным, он может убивать сам и заставляет убивать других.
любят своих счастливых, неказенных детей, никуда теперь от бедного сироты не
спрятаться.
глазами. Каша тоже застыл, только кадык судорожно двигался на тощей шее.
заснули, что ли? Линяем, быстро...
оказалась тысяча баксов и тяжеленькая горсть качественных, дорогих ювелирных
изделий, глаза подольского юноши оживились, щеки порозовели.
и педагогично. Гундос заслужил свою награду, а у Каши должен быть хороший
стимул.
Сквозняк приказал замочить ребенка двенадцати лет, девочку. Квартира опять
попалась небедная. Каша получил большую долю и быстро утешился. Он ведь
именно этого хотел, шляясь в тоске по тихому Подольску, трясясь в
переполненных электричках и дежуря в ночных московских подворотнях. Он хотел
денег, сразу и много. Вот и получил. Если оставлять свидетелей, даже
маленьких, оглянуться не успеешь - сядешь. Тогда кайф кончится очень быстро.
переступали через самих себя. Кто-то ломался, их потом приходилось убирать,
в назидание другим и для безопасности. Тоже ведь свидетели.
совсем небольшая, но крепкая, надежная, с железной дисциплиной.
Каши. Он работал грузчиком на макаронной фабрике в Сокольниках и мечтал о
лучшей жизни. Экзамен он проходил тяжелее, чем Гундос и Каша. Но прошел
все-таки.
просто смотрел в глаза белобрысому длинному Чирику.
спокойно и рассудительно, словно объяснял нерадивому ученику, как правильно
решить задачку.
насмешливыми глазами. Ему было интересно, сможет в конце концов или нет.
Именно это было ему интереснее всего, именно это доставляло кайф -
наблюдать, как человек сам в себе переступает черту, за которой все можно.
понимают и запоминают. Только что он видел, как убивали его бабку и деда.
Дед сразу вырубился, когда примотали к стулу и залепили рот. Перед этим