Чтение 34–й страницы книги ~Непристойный танец~

догматиком... Вы, по моим наблюдениям, любите жизнь во всех ее проявлениях,
не чужды некоторого, я бы так выразился, эпикурейства... С человеком вроде
вас не в пример легче иметь дело, нежели с фанатиками и догматиками...

- Вы не могли бы изъясняться проще? - спросил Сабинин.

- Извольте. Служба моя трудна и тяжела, господин Трайков. Особенно во
времена, связанные со столь значительными событиями, каким, безусловно,
является предстоящий визит наследника престола, а то и самого государя...
Все подняты на ноги, полиция работает без регламента времени и выходных
дней.., но наши труды не исчерпываются бравым стояньем в парадной форме на
маршруте проезда высоких гостей. Отнюдь. Все обстоит как раз наоборот. По
крайней мере, для многих из нас...

- Туманно, - сказал Сабинин. - Крайне туманно.

- Ну что же... Я, как человек деликатный, не смею подробно выспрашивать,
насколько активно вы участвуете в.., деятельности определенного рода. Это, в
принципе, ваша частная жизнь, до тех пор, пока она не войдет в противоречие
с Уголовным уложением Австрийской империи. Я вас умоляю, не пытайтесь
напускать на себя невинность и хлопать глазами с видом деревенского
простачка, впервые в жизни узревшего танцовщиц в кафешантане... Вся округа
знает, что за гости обитают в пансионате "У принцессы Елизаветы". Даже иные
уличные мальчишки, пожалуй что, осведомлены... И вы мне предлагаете
поверить, что туда может попасть случайный человек? Что для постороннего
отыщется свободный номер? Нет, серьезно?

Сабинин угрюмо молчал, пытаясь угадать, что в этой ситуации предпринять,
- то ли откланяться и убраться восвояси, то ли устроить скандал, поминая
сплоченность европейских социал-демократов, о которой в прошлый раз говорил
сам комиссар? Или все же отмалчиваться?

- По-моему, я в бытность свою здесь не нарушил законов империи, - сказал
он, взвешивая каждое слово.

- О, безусловно! - воскликнул комиссар. - Я вас и не обвиняю ни в чем
подобном. С нарушителями законов империи мы беседуем в комиссариате, куда их
доставляют под полицейским конвоем, а с вами мы беззаботно сидим за столиком
в кафе, и я вас угощаю на собственные деньги... Речь о другом, господин
Трайков. Я превосходно понимаю, что не в состоянии пресечь деятельность..,
заведений, подобных вашему пансионату. Во-первых, я для этого слишком мелкая
сошка, во-вторых, вы стараетесь не нарушать законов империи, в-третьих же..,
ну, мы уже касались этого вопроса при прошлой нашей беседе. Вздумай грубый
полицейский бурбон ущемлять права политических эмигрантов, невинных и
нежных, помянутому полицейскому просто-таки гарантирована выволочка от
начальства, каковое, в свою очередь, вынуждено считаться с возможными
запросами в парламенте и шумом на страницах местной социал-демократической
прессы...

- Сочувствую, - кивнул Сабинин.

- Благодарю, - в тон ему ответил Мюллер. - Так вот, хотя я и не в
состоянии предпринять какие-либо меры...

- Послушайте, а зачем, собственно, вам что-то предпринимать? - спросил
Сабинин серьезно. - Вы сами говорите, что никто из нас не нарушает ваших
законов...

- Я не одобряю той деятельности, которой вы здесь заняты, - отрезал
комиссар. - Зараза имеет свойство распространяться... Любая революционная
деятельность, на мой взгляд, крайне пагубна. И некоторые наши деятели,
поддерживая вас ради мелких политических выгод, на деле рискуют гораздо
больше, чем в состоянии осознать...

- Интересно, - вкрадчиво спросил Сабинин, - а вы в состоянии повлиять на
этих.., деятелей или хотя бы заставить их к себе прислушаться?

Судя по печальному виду комиссара, насупившегося и поджавшего губы,
Сабинин грациозно и мастерски наступил на любимую мозоль...

- Это не имеет отношения к нашей беседе, - отрезал Мюллер. - Я, с вашего
позволения, закончу свою мысль. Действовать я не в силах. Но знать обязан. Я
должен знать, что происходит за стенами таких вот уютных, чистеньких
пансионатов. В этом я вижу свою обязанность. Вам развивать эту мысль далее
или вы и так меня понимаете?

- Бог ты мой, - сказал Сабинин. - Уж не собираетесь ли вы мне
предложить...

- Вы прекрасно поняли мою мысль, - с вежливой улыбкой опытного дипломата
кивнул молодой полицейский.

- Что же, прикажете выступать в роли полицейского шпика?

- Информатора, - мягко поправил Мюллер. - Шпики - это у вас, в России,
хотя лично я не согласен со столь уничижительным термином, естественно
полагать, что полиция любого государства, где имеются внутренние..,
проблемы, прибегает к услугам негласных сотрудников. И все же, господин
Трайков, ситуация в корне противоречит той, к которой вы привыкли в России.
Там, согласен, ваша деятельность в качестве негласного помощника полиции
обязательно привела бы к арестам, судебным процессам, а то и смертным
приговорам. Между тем здесь, повторяю и подчеркиваю, речь идет лишь о
поставке информации и не более того. Ваша откровенность не повлечет для
ваших друзей ровным счетом никаких.., последствий. Или я не прав?

- Отчего же, правы, - сказал Сабинин. - Вот только мои друзья, боюсь, не
станут вникать в эти тонкости. И всадят мне пулю в лоб, не особенно
разбираясь. Им будет совершенно все равно, сотрудничал я с русской полицией
или с вами...

- Но ведь этого можно избежать при соблюдении весьма простого условия.
Вам всего лишь следует никогда никому не проговориться. И только.

- Все равно, - упрямо сказал Сабинин. - Бывают всевозможные случайности.

- Я так и не понял, вы в принципе отрицаете всякое сотрудничество со мной
или вас пугает только лишь возможность провала?

- Ничего себе, "только лишь"! - покрутил головой Сабинин. - Для меня это
не "только лишь", для меня это - неизбежная смерть при неудачном обороте
дела...

- Я должен понимать так, что вы отказываетесь?

- Вот именно.

- Это ваше последнее слово?

- Будьте уверены.

- Ну что же... - протянул Мюллер вовсе не зло. - Придется вести беседу в
ином ключе... Насколько я понимаю, наши скромные полицейские ассигновки вас
вряд ли привлекут - вы, по моим наблюдениям, особой нужды в деньгах и так не
испытываете. Одеты с иголочки, посещаете дорогие рестораны, букеты дамам
дарите не какие-то дешевенькие, а от Кутлера... Поневоле приходится идти в
другом направлении... Вы не скучаете по России?

- Не особенно.

- Прижились здесь, а?

- Не скрою, мне здесь нравится.

- Тем более печально будет возвращаться на родину...

- Это с какой же стати? - насторожился Сабинин.

- Вышлем вас, и все, - безразличным тоном сообщил Мюллер. - Причем не в
Болгарское княжество, а именно в Российскую империю. Поскольку у меня есть
нешуточные основания усматривать в вас именно российского подданного.

- Я - подданный Болгарского княжества.

- Да бросьте. - невозмутимо сказал комиссар. - У вас, признаю,
безупречный паспорт, вовсе даже не поддельный, но с ним не все гладко... Вы
знаете, я вот уже неделю как интересуюсь вашей скромной персоной. Посылал
запросы, депеши... И наша, и болгарская бюрократические машины работают с
ленцой, но мои запросы были не столь уж сложными...

- Не тяните кота за хвост.

- Извольте. На наш запрос болгарская полиция ответила, что выехавший три
года назад в Австро-Венгрию Константин Трайков действительно существует и
является вполне благонадежным.., вот только одна маленькая неувязочка
присутствует: заграничный паспорт под таким номером был выдан Константину
Трайкову, коему от роду, надо вам знать, сорок восемь лет. По-моему, вы
неплохо сохранились, а? Я бы вам и тридцати не дал...

- Послушайте, но возможны.., ошибки, - сказал Сабинин. - Точнее,
однофамильцы. Это какой-нибудь другой Константин Трайков...

- Позвольте вам не поверить. Повторяю, совпадает все: номер паспорта,
место "вашего" рождения - город Велико-Тырново и прочие чрезвычайно важные
детали. Никакого Константина Трайкова, схожего по возрасту с вами, в списках
получивших болгарские заграничные паспорта не значится. Боже упаси, я не
виню лично вас в подделке документа, - великодушно сказал Мюллер. - Вам,
скорее всего, дали уже готовый. Насколько я могу судить по опыту, в вашем
паспорте всего-то в паре мест мастерски переделано по одной цифирке. Отчего
его нынешний владелец и выглядит на обозначенные в паспорте года.
Исправленные года. Ну, ничего из ряда вон выходящего. С подобной липой можно
жить долго, так и не попавшись. При беглой проверке документов, если
подчистки выполнены достаточно искусно, полицейские и внимания не обратят.
Вам не повезло в том, что я вами заинтересовался и провел глубокую проверку,
после которой у вас не стало никаких шансов...

"Вот сволочь какая - Кудеяр, - сердито подумал Сабинин. - Все уши
прожужжал в свое время, что паспорт совершенно надежен..." - - А вы,
простите, не блефуете? Мюллер молча полез во внутренний карман пиджака,
вытащил свернутые в трубочку бумаги, перетянутые узкой черной ленточкой,
положил перед Сабининым:

- Собственно говоря, документация такого рода является секретной, но если
нет другого способа вас убедить... Полюбопытствуйте.

Проглядывая бумаги, Сабинин все более мрачнел. Из того, что он видел,
недвусмысленно вытекало: чертов австрияк прав, паспорт в самом деле липовый,
что дотошная имперская полиция установила совершенно точно...

- Итак? - вежливо осведомился комиссар. - Похоже на фальсификацию?

- Нет, - честно ответил Сабинин.

- Вот видите... Болгарское княжество, таким образом, от вас официальным
образом отрекается. Остается Российская империя.., но вам ведь туда нельзя.

Опустив глаза, Сабинин кивнул.

- Как видите, положение ваше не из приятных, - участливо сказал комиссар.